быдло..., а это как нить лечится? Опции

[E.P. Iphan]

в качестве завязки-но у меня самого пока ответов нет
----------------------------------------------------------------------
М.Б. Поляков.О быдле.
Со слабыми нервами лучше не читать - не эстетично...

Пару месяцев назад, в первые дни февраля я со своим знакомым заехал в автосервис за какими-то делами. Там было кафе и я, с утра не успевший позавтракать, пригласил своего приятеля составить мне компанию. Мы уселись за низенький деревянный столик, объяснили нелюбопытной худенькой официантке с измученным лицом свой заказ и в ожидании кофе, который попросили принести в первую очередь, занялись какой-то беседой. – Михалыч! Привет! Ты не узнаешь меня? – услышал я за спиной неестественно громкий голос, заставивший обернуться и уже отходившую от нас официантку. От двери к нам шел весьма полный и краснолицый высокий человек в распахнутом пальто и с вихляющимися от широких шагов длинными хлястиками пояса. – Ну что ты? Не узнал? – повторил он, притом протягивая ко мне руки, словно собираясь обнять. И я в самом деле узнал своего одноклассника – Виктора, с которым не виделся с давно уже минувших школьных времен. Я знал о нем из каких-то третьих уст, что он поступил в Тимирязевскую академию, что у него были проблемы со здоровьем – то ли с сердцем, то ли с почками и т.д. – то есть я знал то, что обычно бывает известно о ставшем уже посторонним человеке, и чего не держишь в голове. Но Витю – маленького, скромного и серенького, боявшегося отвечать у доски и как-то особенно, до самых корней волос красневшего, когда его спрашивали учителя, а он не знал ответ – тихого троечника, сидевшего всегда "на камчатке" - я совсем не ожидал увидеть таким. Он шумно двинул стул к нашему столику, резко и сильно пожал руки и мне и моему товарищу, который откинулся назад и всматривался в него внимательным удивленным взглядом, уселся, поправляя пальто, чтобы не задевало истоптанный пол, выложил на стол поцарапанный мобильный телефон и толстый новый кожаный бумажник, и уже знакомым, своим новым, неприятно-громким голосом начал рассказывать о себе. Выяснилось, что он работал какое-то время в колхозе агрономом, потом умерла его мать, он переехал в Москву и по совету отца открыл на рынке палатку. Сначала продавал молоко, которое закупал где-то по дешевке, потом кофе в пакетиках, затем перешел на сухих каких-то кальмаров и т.д. Случайно узнанные подробности этой его рыночной жизни просто поразили меня.

- Слушай, а где ты так? - спросил я показывая на его перебинтованную выше локтя руку.

- Да баба укусила.

- Что?

- Девка. У нас тоже на рынке работает. Мы втроем ее позвали. Ну, выпили, она сначала не хочу мол, а как раздели, начали ее, давай кусаться. Я ее за руки держал. Вот укусила до крови. Ну я ей, правда, в табло бы-ы-щ кулаком. К врачу пришлось ходить, деньги платить, она мне потом еще дала за то, что время потратил. "А если не дашь,- сказал ей, - я тебя по кругу пущу, айзерам отдам пока не отработаешь".

Мы с приятелем переглянулись. Не знаю как у меня, а у него было на лице такое выражение, будто он увидел привидение. Потом, увлекшись, Виктор рассказывал и о других приключениях, о каких-то снятых малолетках, которых "разводили за кафе" - это в том духе, что, мол, сводили в кафе, а потом привозят домой и говорят: давайте деньги или того… А у них денег не бывает обыкновенно… Это у них даже расчет (и расчет постоянный): "шлюху снять на троих 4 тысячи стоит, даже на вокзале, а тут за 600 рублей и молодые" и т.д. и т.п.

Как-то к нему обратилась на рынке женщина с просьбой одолжить ей 2 тысячи рублей, потому что иначе ее выселили бы из съемной квартиры. "Я ей говорю: пошли в контейнер, я тебе дам тогда 2 тысячи. И что – пошла, а куда деваться, у нее дочь двухлетняя. Ну мы втроем. Дешево – по 700 рублей. А потом ее на работе кинули, покупатель фальшивую бумажку дал, ну опять прибежала к нам – мол, дайте денег, с хозяином расплачиваться нечем, а мне ребенка еще кормить".

Потом он, быстро бегая пальцами с черными каемками ногтей по клавишам телефона, показывал записи с матерящимся Жириновским (и громко ржал сам, отчего на его вспотевших глянцевито-блестящих обвисших щеках выступили белые пятна), потом какие-то ролики из камеди-клаба и т.д. – и опять ржал. Я смотрел на его красное лицо с вишневыми полными потрескавшимися губами, с желтыми прокуренными зубами, на дергавшийся от смеха полный живот, на пальцы с грязными ногтями, и какое-то животное омерзение, особенно когда я представлял как он лез этими руками и губами, пьяный, быстро дышащий, к женщинам, охватывало меня. Принесенный нам кофе так и остыл на столе.

Распрощавшись с Виктором, мы вышли из кафе и, шокированные, долго еще не говорили друг с другом ни слова. У меня осталось ощущение существования некоего параллельного мира, далекого от нашей, кажется, благополучной и спокойной вселенной. И этот параллельный мир сформировал из Вити, с которым я дружил в школе, которому давал "Трех мушкетеров" в золотистой обложке – книгу, которая стоит сейчас на полке передо мной, который научил меня играть в шахматы и который ездил с отцом в дом-музей Алехина и хотел стать шахматистом, мерзкого купчишку из драмы Островского, какое-то сластолюбивое насекомое из Достоевского.

И что делать? Вымыть руки, отделиться в свой спокойный, уютный Тибет и наслаждаться тишиной и спокойствием?.. Или что?
По материалам ЖЖ-дневника mbpolyako
--------------------------------------------------------------
комменты...
Анатолий:
Именно этот мир и есть реальный, а никакой не параллельный. Автор! Вы, похоже, слишком хорошо живёте, не по заслугам. То, что вы увидели, и сть ваша Родина, так что привыкайте теперь к этому открытию. Лично мне как раз вы и противны со своим снобизмом. Вам хочется жить, не снимая белых перчаток? Не получится!
Cor:
Да, вопрос не праздный. У меня почему-то таких людей в кругу тоже нет. Когда сталкиваешься усмехаешься про себя. Усмехаешься, а жалко становится женщин, существ все таки более эстетично организованных и вынужденных приспускаться до уровня вот таких вот ребяток. Впрочем, есть мнение что каждый видит мир так как хочет и таки да, это тоже НАШ народ.
Василий:
Вобще-то похоже на вранье. Такие ублюдки редки, и от меня лично получили бы в табло прямо там. Ну уж по крайней мере выгнать из-за стола можно было бы? А то сопли какие-то интеллигентсткие одни.
Анатолий:
Василий Да вот и мне тоже показалось, что как-то не искренне, что-ли. И причём автор даже обиделся, как будто его испачкали. Нет, чтоб подлецу дыню начистить. Тому, ясное дело, бестолку, но любой мужик бы просто не удержался, слыша такое...
Cor:
Это его школьный товарищ, прямо друг насколько я понял. Вы реально то себя представьте на его месте. За что дыню чистить? За то что дерьмом стал?
Комми: афтор, это буржуазия, при чем тут "быдло":
И я всегда говорил, что буржуй- недочеловек и выродок без права на существование.)

Radko:
Что делать? - Для начала выплеснуть кофе (к сожалению, уже остывший) в рожу однокласснику. Это избавило бы от необходимости не только впоследствии мыть руки (ибо и прощального рукопожатия не было бы), но и гнилых терзаний в уюте "внутреннего Тибета".
Бухбиндер:
Народ здесь правильно подметил - ты то чё с ним общался,"распрощался с Виктором"... Да есть такие как Виктор,но нормальный гражданин при первых признаках "темы", даже без подробностей даёт негодяю по еблу,а после подробностей можно и кишки "товарищу" выпускать. А выслушивать такую мерзость и "прощаться", а потом "жалиться" в интернете ... Чем ты лучше своего "приятеля"? Напомню, в штатах американские граждане собственно ручно отстреливают таких "Викторов" до 3 тыс. штук в год. Это статистика.
Столицу в Новосибирск:
Все такие принципиальные, сразу в морду мерзость бьют. То то мерзости все больше. Все пригороды исела, где живет небогатое большинство России, живут по таким понятиям, где впетяром рубануть, начав сзади, пожилого мужика-подвиг, снять серьги с 8-летней девочки- геройство, запинать старушку 45-ми сапогами - боевое исскуство.
logruss:
Откопал свои прошлогодние стат -исследования по моральному состоянию рассейской нации . Выборка по Владимирской области. До 20 процентов мужского населения до 45 лет нормально бы чувствовали себя в компании этого урода. То есть ТАКОЕ поведение вполне в их диапазоне приемлемости. Cтатистикасс, господа!

Skjeld-автору:
А что же Вы, любезный, своему экс-однокласснику по сусалам не надавали-с? Или свиньей и быдлом глядя ему в глаза не поименовали-с? Воспитание не позволило? Или просто духу не хватило? Так кто же здесь большее быдло: люмпен с подзаборными замашками, или ВЫ, воспитанный Вы наш? P.S. В конце-концов, можно было встать и просто уйти. P.P.S. А для любителей порассуждать о быдле, могу сказать что подобных подонков, к великому счастью, относительно немного (пришлось, в свое время, немало поездить и по центральным областям России и по некоторым бывшим союзным, общаясь с самыми разными людьми)
И автор и его друг д-ва обыкн люси:
Написано давно и гораздо умней:- Странный ты парень, Саня, - наконец сказал он. - Глядишь бирюком, ни с кем из отдела не дружишь. Ведь ты знаешь, люди вокруг, не мебель. А ты вчера Люсю напугал даже. Она сегодня мне говорит: "Знаете, Борис Григорич, как хотите, а мне с ним в лифте одной страшно ездить". - Я с ней в лифте ни разу не ездил, - сказал Саша. - Так поэтому и боится. А ты съезди, за пизду ее схвати, посмейся.
Ты Дейла Карнеги читал? www.pelevin.info/pelevin_70_0
Крысик:
Самыми первыми нужно перестрелять ВСЕХ евреев,т.к. именно они нами правят, в том числе и дебилизируют русскую нацию.... ВЛАСТЬ РУССКИМ!!! евреям СМЕРТЬ!!!

[)Эта]

принесла в быдло, не знаю, куда ещё этот крик о равнодушии тех, кто обязан...
помощь, как исключение из правил... виновата тем, что осталась жива...
http://sin-avgustina.livejournal.com/56214.html#cutid1

Два дня назад один молодой кавказец пытался меня изнасиловать. Ему почти удалось... ... и не только изнасиловать. Ещё он хотел, чтобы я замолчала. Навсегда, разумеется. Зачем ему свидетель?
Дойти до конца помешала случайность... которой могло и не быть.

Да, я люблю гулять одна по вечерам! И даже по ночам. Да! Пусть это мой вызов патриархально-насильственной стране, в которой я живу, но я люблю гулять одна, с детства! Ещё в 8 лет я поймала кайф от одиноких прогулок. Я так устроена, я такая. Я гуляю одна, меня не изменить.

Попытки изнасилования были и раньше. Но они были "безобидными", что ли... По сравнению с позавчерашним, их можно назвать прямо-таки "деликатными". Я уворачивалась без труда. Вырывалась, сбегала, один раз уговорила отстать, другой сам отстал, увидав свидетелей на горизонте. Я отделывалась испугом, травм не было. Сейчас наоборот. Нет ничего, кроме травм.
И меня нет. Ни меня, ни жизни. Ни чувств, ни мыслей, ни планов. Ничего.
Я - всего лишь сгусток нейтральной физической боли. Результат избиения и ножевых ранений.

Я подхожу к компьютеру ровно на 5 минут, чтобы сделать коротенькую запись, на больше не хватает. Голова начинает кружиться, зрение отказывает, я вынуждена лечь, после чего проваливаюсь в небытие на несколько часов. Видимо, так надо. Психика или организм так восстанавливаются.
Но мне надо писать. В никуда, в виртуальность - пусть. Это моя ниточка возращения в жизнь и в реальность. Это моё лекарство. Мне всё равно, кто прочтёт и что подумает... но мне надо сказать. Высказаться. Чтобы собрать себя в одно целое. Чтобы вернуться к себе из "не-жизни".

К зеркалу подходить боюсь. Вместа лица - бесформенное сине-чёрное месиво. Один глаз долго не открывался, недавно появилась щёлочка. Ура, я вижу! Писать трудно, только двумя пальцами левой руки. Руки и пальцы изрезаны, правая рука почти неподвижная. Но раны уже зашиты, перевязаны, кровь не льётся, а я уже не плачу и не заикаюсь... Я могу говорить, писать, это здорово!

Я шла по улицам как обычно, в 10 вечера. Так я ходила много лет. Ко мне обратился молодой человек кавказской национальности и вежливо спросил, как пройти на улицу Рабочую. Ничего не подозревая, стала объяснять, но когда отвернулась, он схватил меня сзади за горло, и приставил к лицу нож. Сказал, что я нужна ненадолго, "чтобы вставить пару раз", и он даже не сделает мне больно, а потом отпустит, но мне надо вести себя тихо и зайти с ним за гаражи. Куда он меня и потянул. Он - невысокого роста, худой, даже щуплый, молодой (около 25), с акцентом, скорее - азер.

Попытка переговоров не удалась. .. Он не слушал. Маленький и хрупкий, на поверку оказался сильным. И - техничным! Насиловал явно не в первый раз. Все действия были выверены, а удары отработаны. Он знал, куда бить и что делать. И ему было несложно тащить мои упирающиеся 60 кг в намеченное место. Периодически он меня бил, и руками, и ногами, а ножом полосовал руки. Ещё чаще перекрывал мне дыхание моей же меховой шапкой, и когда я слабеда от недостатка кислорода, волок меня дальше. Часто приставлял нож к лицу и шее, иногда надавливал лезвием со словами "молчи". Повторял, что убьёт, если закричу Я не чувствовала боли. Только что-то липкое и тёплое на лице и руках...

Моей ошибкой было заговорить с ним и усыпить свою бдительнсть, но были вещи, которые я, несмотря ни на что, делала правильно. Я сопротивлялась! До последнего.! Даже когда не хватало дыхания, я продолжала бороться, катаясь с ним по снегу и лужам, брыкаясь и даже пытаясь бить в ответ. Да, он изрезал меня и жестоко избил, но я не согласилась на "его вариант" - молча раздвинуть ноги, подождать, пока он кончит, а потом отпустит. Не отпустил бы! Ему не нужен свидетель, который опознает, я поняла интуитивно. Он бы прирезал.
И ещё - я кричала. Не сразу. Сначала мешал стыд. Но когда поняла, что дело слишком серьёзно, стала кричать на разные лады. За каждый крик я платила новым ударом по голове (в т.ч. и ногой) или новым ударом ножа, куда уж придётся. Но всё-равно кричала как могла.

Были вещи на моей стороне. Время года, много одежды, я люблю одеваться плотно. Он тыкал лезвием повсюду, но шансов проткнуть МОЮ кучу одежды не было никаких. Этот извращенец пытался проткнуть мои спортивные штаны между ног, но и здесь ничего не вышло, МОИ СЛОИ выдержали.
Было скользко. Иногда он падал, я тут же вырывалась и бежала. Он догонял, снова валил на землю, снова бил, но так я увеличивала расстояние до гаражей и отыгрывала время.

Cамое крупное везение было, конечно, в другом. В тот момент, когда я начала ослабевать, и мне осталось немного до потери сознания, из окна соседнего дома раздался крик: "Что у вас случилось?" Недовольный крик, типа "Что шумите?" Но этого оказалось достаточно. Кавказец убежал. Более того, убежал быстро...


Я с трудом поднялась. Стала кричать – «Помогите, выйдите кто-нибудь!» Зачем я кричала? Не знаю. Мне хотелось, чтобы помогли. Я была изрезана во многих местах и потеряла много крови. Ноги ватными, в глазах рябило, по краям вспыхивали белые пятна-искры. Один глаз не открывался вообще. Дышать носом не могла, там хлюпала кровь. Я обошла дом, не переставая звать на помощь. Никто не вышел, даже не выглянул. Не сомневаюсь, многие меня хорошо слышали.

И тогда я побежала домой. Периодически оглядывалась, не гонится ли за мной насильник? Увидав двух мужчин, бросилась к ним, с намерением попросить вызвать милицию, но вовремя заметила - это тоже кавказцы, и рванула в обратную сторону. Не стала обращаться к ним. Так подсказали интуиция и опыт.


Это называется второе дыхание, я бежала почти легко, хотя после меня и оставались дорожки крови. У дома попробовала вымыть лицо и руки снегом, но ничего не вышло, кровь продолжала литься, стало больнее. Дома я схватилась за телефон и вызвала 02. Рассказала, что произошло (с заиканием и сквозь рыдания), я описала преступника и ответила на вопросы. Меня заверили, что сейчас приедут. Чтобы не сходить с ума в ожидании, я попробовала остановить кровь, которая лилась сразу из нескольких ран, пережалась платками и полотенцами, а потом сидела, раскачиваясь из стороны в сторону, и пела про себя русские песни – ждала. Мой кот, увидев меня, выгнул спину и зашипел. А потом спрятался. Не удивляюсь, из зеркала на меня глянуло не моё лицо, а чьё-то страшное, грязное, опухшее и в крови. Милиция приехала через 35 мин, я засекала.



Вопрос о необходимости вызова милиции остаётся у меня без ответа. Потому что с той минуты, как они вошли, началась вторая серия насилия, пусть не физического. И я не берусь ответить, что хуже. Хотя нет – скажу. Наша милиция – худший вид насилия! Началось с того, что даже будучи у меня дома, они не обращали на меня внимания. Кто не верит, клянусь – они почти не смотрели в мою сторону и говорили о чём-то своём. Пять здоровых, откормленных мужиков. Потом один из них заметил – «Так, время идёт, надо что-то делать!» И тогда мне задали полтора вопроса. Сказали, что сейчас со мной поедут «на место преступления». Я заикнулась, что нуждаюсь в медицинской помощи, у меня сильно болит голова, я потеряла много крови, меня били ногами по всему телу, в т.ч. по голове. На что мне ответили «Он же вас не изнасиловал? А потом мы вас отвезём в травмпункт. Нет сил? Так это от испуга». Мою квартиру, залитую кровью, они словно и не видели. Даже стоя в лужах моей крови... Я долго взбиралась в машину, едва ли понимая, куда сесть, мне никто не помог. Мной брезговали. Это пустяки, не правда ли?



На «месте преступления» мы простояли полчаса. Снег давно завалил следы борьбы и мою кровь. Впрочем, их никто не искал. Нашли только мою норковую шапку, отдали мне. Милиционеры постояли, покурили, поговорили о чём-то своём, девичьем. Увидали двух кавказцев, задержали их, поспрашивали, отпустили. Я стояла в стороне. Ко мне никто не подходил. Забегая вперёд, отмечу, за всё время общения с милицией никто не сказал мне ни одного доброго слова, хотя бы «держитесь, мы попробуем помочь». Нет, я была пустым местом или неодушевлённым предметом, с которым им приходилось, к их неудовольствию, заниматься. Не хотелось, а приходилось, и этот предмет (т.е. я), вызывал чуть ли не раздражение.

Потом милиция отвезла меня в травмпункт в местную больницу. Отвели к дежурному врачу (в полночь). Уходя, милиционер бросил врачу фразу: "Оформляй как бытовую травму".
Потом меня зашивали, перевязывали, обливали спиртом и перекисью водорода. Далеко не везде, многие раны остались необработанными. Никто не осмотрел голову, хотя там было много порезов, промывала дома сама. Нет, меня даже не осмотрели толком. Моё тело покрыто громадными синяками, я прихрамывала. Не спросили, не осмотрели. Но ведь это мелочи, хрен с ними? Проверять целостность носа я просила специально и чуть ли не слёзно. "Пожалуйста, посмотрите мой нос, ну, пожалуйста, посмотрите!"

Пришло время оформления записей.
"Ну, что, Людмила, какую травму писать?"
"А какие бывают?"
"Бывает 4 вида: бытовая, производственная, спортивная и насильственная"
"Но ведь у меня насильственная, её и запишем"
"Как скажете. Но предупреждаю - милиция вас замучает за эту запись. А если напишем "бытовая", сейчас вас отвезут домой"
"Что значит - замучает?"

Врач опускает глаза, бурчит под нос - "Тогда вас повезут не домой, а в отделение, продержат долго, вы будете писать много бумаг и отвечать на тысячи вопросов. Не гарантирую, что к утру вас отпустят. Услышите в свой адрес много неприятного"

"Но мне плохо, у меня нет сил, кружится голова, меня тошнит... Мне надо лечь"
Врач молчит, старарается на меня не смотреть.
"Хорошо", говорю я,- "пишите - бытовая. Я хочу домой. И поскорее, много плохо. Дайте мне обезболивающее"
"Обезболивающего нет", - врач ещё ниже наклоняет голову, - "Но Вам надо сделать противостолбнячную прививку. Идите в кабинет напротив"

После прививки вижу за столом врача и милиционера. Они спорят. Увидев меня, замолкают. В графе "травма" вижу пять разных записей, все перечёркнуты. Врач отдаёт менту некую бумагу, от которой у мента глаза наливаются кровью и злостью. Догадываюсь - врач написал правду. Меня везут в милицию.

Дальше - фильм ужасов. Сначала меня целый час держат одну в предбаннике. "Изматывают" - мелькает в голове.
Было бы чего изматывать, я и так еле дышу. Слышу хохот большого количества мужиков, травят анекдоты. Наконец, один из них приходит ко мне и пару часов рассказывает:
- у милиции маленькая зарплата
- в милиции некому работать
- преступников ловят только в кино и в книгах
- у них нет нужной бригады для моего дела
- у них нет кинолога и собаки
- шансов поймать насильника нет никаких
- он вообще здесь не работает, приехал потому, что некому работать

Мне рассказывают много страшных историй из жизни несчастной милиции, например, как падает снег, и владельцы машин ведут себя неадекватно, оскорбляют добрых милиционеров. Мне рассказывают, какие менты несчастные и всеми обиженные. Какое у них тупое начальство, оно не даёт им продохнуть. Час идёт за часом. У меня темнеет в глазах. Я почти в обмороке.

А ещё мне говорят, что я сама виновата. А зачем шла по улице и искала себе приключений? Мне говорят, если я напишу заявление о попытке изнасилования и избиении, прокуратура будет мучать меня месяцами - допросами, опознаниями и бумажной волокитой, и мало мне не покажется, я всё прокляну... А если не напишу, сейчас же поеду домой, а преступника они всё равно будут искать, такая у них работа. Вот только моё заявление о попытке изнасилования может всё испортить, оно не даст им работать.

Иногда я говорила милиционеру, что мне плохо, мне надо лечь. Я почти не вижу и не слышу, в голове туман. Но мои слова повисают в воздухе. Меня не слышат. Я догадываюсь - и не услышат, бесполезно...Врач-травматолог был прав, когда сказал, пряча глаза - "вас просто так не отпустят"

Мне очень стыдно. За своё малодушие. Я не стала писать заявление о попытке изнасилования. Вместо него, под диктовку милиционера, я написала, что гуляла, увидела мужчину, была в волнении и в страхе, и мне почудилось, показалось, что он за мной гонится, я преувеличила опасность, что ничего не случилось, что претензий ни к кому не имею, и оснований для уголовного дела не вижу. Травмы потому, что я подскользнулась и упала. Что-то в этом роде... многого не помню.

Я выполнила просьбу мента. Мне стыдно... Слабое утешение и оправдание - я была близка к потере сознания, мне было всё равно, лишь бы попасть домой. После того, как я поставила много своих подписей на самых разных бумагах, меня, наконец-то отпустили. Меня даже отвезли домой - в 4 часа утра... Правда, попросили оставить разговор между нами...

Дома ещё долго пришлось обливать себя марганцовкой и йодом, половина ран была проигнорирована врачом. Сна не было. Чувств тоже. Никаких. Господи, какое это счастье - ничего не чувствовать!!! Это было моим спасением, самым мощным лекарством - не чувствовать! Ничего не испытывать. Не быть. Не существовать. Меня нет. И ничего не было. Никаких прогулок. Никаких кавказцев с ножами... Никаких милиционеров и врачей. Ничего и никого... Нет и не было. А если представить, что было, лучше умереть... Вот так. Не чувствовать и не думать - это великое счастье!

Был ещё один насильник. По очерёдности он шёл третьим после кавказца и милиции. Его все хорошо знают, так что писать неловко. Это - наша медицина! На следующий день, шатаясь, периодически припадая к заборам, деревьям и машинам, периодически оседая на снег, я поплелась в поликлинику за больничным. Кстати, в регистратуре передо мной расступились, равно как и в других очередях. Но везде одна песня. В пункте А говорили: "Это не к нам, это в пуккт В". В пункте В отправляли обратно в пункт А. Лишь когда я начала оседать на пол, мне в регистратуре выдали больничный на 4 дня. Я знаю, что 5 марта, когда пойду закрывать или продлять больничный, будет то же самое. Мне надо набраться сил и мужества, чтобы выдержать третий заход насилия. А ещё им (представителям медицины) на всех насра......! Меня никто не осмотрел. Поэтому я отказалась от наблюдения и помощи (да и не предлагал никто, если честно, только лечь в нейрохирургию, что меня напугало до смерти, написала отказ). Я лечусь дома, сама. В основном - покоем, из лекарств кеторолом фенибутом, ципролетом и феназепамом.

За феназепам получила страшный нагоняй от дочери и подруг. Да, можно и подсесть. Не бойтесь, мои родные, я откажусь. Уже почти отказалась, только на ночь 1 т. Вобще мне помогали не медики, а обычные люди. Они меня одевали и раздевали, возились с бахилами и бинтами. Я не просила. Но они открывали двери, поддерживали на лестнице, подавали стул. Предлагали сходить в аптеку, если понадобится. Не задавали никаких вопросов. И кто? Старые бабушки и женщины! Я не ожидала такой чуткости. Спасибо вам!
Медикам ничего не скажу. Пусть продолжают с глубокомысленным видом смотреть в свои супер-важные бумажки, от которых им так трудно оторвать глаза и посмотреть на больного человека... Бумаги такие важные, а люди - так... они не нужны.
Мы не нужны друг другу. Мы из разных вселенных.

Меня не оставили одну. Каждый день ко мне приезжает кто-то из друзей. Поскольку руки не работают, мне варят картошку и супы, моют посуду, убираются в доме. Привезли много гостинцев, лекарств, бинтов, мазей. Я двое суток не ела (меня тошнило), сейчас начала. Стала много пить воды. Это хорошо. К сожалению, возвращается моя чувственность, а с ней воспоминания. Иногда мне хочется громко кричать. Или сходить с ума. Или умереть.

А вчера, когда я сидела у трамватолога на повторных перевязках (сделали через три часа моего сидения в очереди, после десятков заклинаний - "Это не к нам!", но поскольку от головокружения я упала, решили отделаться от меня перевязками), я слышала, как врач кричал на медсестёр (не из-за меня) И вдруг я почему-то начала плакать! Впервые за двое суток, неожиданно, а ещё неукротимо, сильно и безостановочно. Слёз вылилось море! Видимо, сработал эффект шлюза. Врач насиловал медсестёр-подчинённых, он был груб и страшен, я начала сопереживать, вспоминать себя. В итоге мой комок ужаса стал выходить в виде слёз. Успокоить меня не смогли. Это произошло само собой, когда я вышла на улицу и осталась одна. Сейчас я могу заплакать гораздо легче, когда рассказываю друзьям про себя. И - когда пишу в ЖЖ. Через слёзы оживаю, превращаюсь в ту, какой была всегда. Но только вкупе с болью, описать которую всё равно не получится. Её надо выдержать и пережить. Когда-нибудь она ослабнет, я знаю. Она умрёт или уйдёт, а я, настоящая и живая, останусь. Наоборот было бы хуже, не правда ли?...

[Randall Flag]

Да, я люблю гулять одна по вечерам! И даже по ночам. Да! Пусть это мой вызов патриархально-насильственной стране, в которой я живу, но я люблю гулять одна, с детства! Ещё в 8 лет я поймала кайф от одиноких прогулок. Я таой вызк устроена, я такая. Я гуляю одна, меня не изменить.

Попытки изнасилования были и раньше. Но они были "безобидными", что ли... По сравнению с позавчерашним, их можно назвать прямо-таки "деликатными". Я уворачивалась без труда. Вырывалась, сбегала, один раз уговорила отстать, другой сам отстал, увидав свидетелей на горизонте. Я отделывалась испугом, травм не было. Сейчас наоборот. Нет ничего, кроме травм.
И меня нет. Ни меня, ни жизни. Ни чувств, ни мыслей, ни планов. Ничего.
Я - всего лишь сгусток нейтральной физической боли. Результат избиения и ножевых ранений.

Интересная девушка и стиль и слог в лучших традициях Арбатовой.))
Вот идёт она ночью по кладбищу на вокзал потусоваться с друзьями или на работу, на скотобойню ищет приключения и тут маньяк.))
Страшная ситуация, такие ситуации разбирают в институте на уголовном праве.
А вообще, я читал не одно показание об изнасиловании, в целом увлекательное чтиво.
А тут бред, какой то.
Смешно ))