новая хронология, без ссылок Опции

[E.P. Iphan]

Бихевиоризм и Наука управления поведением человека

Бихевиоризм (англ. behavior — поведение) — это направление в психологии, которое отвергло как сознание, так и бессознательное в качестве предмета научного исследования и сводящее психику к различным формам поведения, понятого как совокупность реакций организма на стимулы внешней среды.

В США в начале 20-х годов прошлого века американский ученый Дж.Б.Уотсон основал новое направление научной мысли - бихевиоризм (англ. behavior — поведение). Основывалось новое направление философской мысли о человеке на двух серьезных направлениях практической науки.
Во-первых, на работах выдающегося русского ученого физиолога И.П.Павлова, который установил, что поведение животных формируется на базе безусловных и условных рефлексов. Знаменитую собаку Павлова, на которой производились эксперименты, надеюсь, все помнят из школьного учебника биологии.
Во-вторых, на маркетинговых исследованиях поведения покупателей в магазинах США. Уже тогда стало ясно, что поведение покупателя можно стимулировать и изменять в нужную для продавца сторону.

В результате проведенных исследований, Джон Уотсон даже стал отрицать наличие сознания у человека. «Так, явно гипертрофированным было принципиальное утверждение Уотсона о полной зависимости воспитания и поведения индивида от их произвольной манипуляции посредством внешних стимулов. «Дайте мне дюжину здоровых детей, физически хорошо развитых, и я гарантирую, что если получу для их воспитания определенные мной внешние условия, то, выбрав наудачу любого из них, я сделаю из него по моему произволу любого специалиста: врача, юриста, артиста, преуспевающего лавочника и даже нищего и вора, независимо от его талантов, его склонностей, желаний, способностей, призвания, национальности» (Vatson J.В. Behaviorism. Chi, 1962 (1915); цит. по: International Encyclopedia of Social Sciences, 1968, v. 16, p. 486)». Источник

Бихевиоризм Джона Уотсона не учитывал многие факторы, которые даются человеку при рождении и которые никакой педагог не в силе изменить: внешность, характер, талант и другие.

Тем не менее, это направление продолжало развиваться, и к сегодняшнему дню мы имеем результаты, которые руководство США широко использует в своей внутренней и внешней политике. Из бихевиоризма Джона Уотсона выросла наука управления поведением человека. Разработаны технологии, которые позволяют влиять на поведение не только отдельного человека, но и толпы. Все цветные революции последнего времени совершались при прямом участии соответствующих специалистов. Я так думаю, по их методике идет внедрение в сознание людей положительного отношения к различным извращениям, и в тоже время рисуется отрицательный образ христианства и Церкви Христовой. Причем имеются методики, при которых человек, внушенные ему со стороны чужие мысли, начинает считать своими, не замечая подмены. Некоторые методы управления поведением человека используют в своих целях различные деструктивные секты.

Кстати, христианство, в частности православие, имеет огромный опыт борьбы с внешними деструктивными воздействиями на душу человека. Существуют специальные методики борьбы человека с бесовскими искушениями. В принципе, как показала практика, эти методики прекрасно работают и при попытках манипулировать сознанием со стороны других людей. К сожалению, даже православные, далеко не все владеют этими методами и поэтому могут стать легкой добычей нечистоплотных людей.

Вывод. За последние 100 лет ученым удалось разработать технологии управления поведением человека. Сегодня эти технологии широко используются для достижения определенных политических целей. Отдельные компоненты технологий используют деструктивные секты в своих целях.

Сообщение было отредактировано E.P. Iphan: 2.09.2015, 17:56

[E.P. Iphan]

Американское рабство и расейское крепостничество.

Традиция отождествления американского раба и русского крепостного восходит к ХVIII в. А.Н.Радищев в «Путешествии из Петербурга в Москву» назвал крепостных рабами. Правда‚ уже тогда нашлись противники подобного взгляда. Радищеву возразил Пушкин‚ доказывая‚ что крестьянина нельзя считать рабом. В наши дни американский историк П.Колчин посвятил фундаментальное исследование двум формам несвободного труда, утверждая, что со второй половины ХVIII в. крепостное право превратилось в разновидность рабства.

У американского раба и крепостного действительно можно обнаружить немало сходства: личная зависимость‚ отсутствие собственности‚ бесправие. Они одинаково не распоряжались своей жизнью‚ их продавали‚ разъединяли с семьями; контролировалась личная жизнь.

Принудительный труд воспитывал отношение к работе как к проклятью. Её ненавидели‚ всячески старались избежать. Для рабов и крепостных свойственно пассивное каждодневное сопротивление в форме лживости‚ лени и воровства.


Труд по принуждению характеризуется низкой производительностью‚ незаинтересованностью работника в результатах. В России существовало выражение «работать‚ как на барщине» — без охоты‚ лениво. В пореформенное время мужики-хуторяне и немцы Поволжья отказывались нанимать бывших помещичьих крестьян‚ поскольку те не привыкли к интенсивной работе, говоря: «Вы у нас не выдержите». Принудительный труд предполагает использование примитивных орудий‚ ни раб ни крепостной не станут их совершенствовать. В обоих институтах существовал целый комплекс мер понуждения и наказания.

В психологии и поведении рабов и крепостных также много общего: кроме лживости и лени‚ небрежность‚ безответственность‚ отсутствие инициативы. В их среде ценятся не трудолюбие и профессионализм‚ но хитрость‚ ловкость‚ изворотливость‚ доходящая до обмана. Безысходность порождала пьянство.

Главное в принудительном труде — подавление личности‚ достоинства человека. Раб и крепостной не уважают ни себя‚ ни другого; не ценят чужой собственности‚ не имея своей. Социальное положение лишало их гражданского сознания.

Американскому рабству и русскому крепостничеству равно свойствен патернализм‚ вызвавший у хозяев и их работников привычку к покровительству. К рабам и крепостным относились, как к детям‚ о которых надо заботиться‚ воспитывать‚ причём главным средством воспитания являлась порка. Их считали неразумными и ленивыми, а в литературе Юга даже появился образ Сэмбо‚ вороватого, бесчестного, но комичного и музыкального раба.

Есть сходные признаки у двух обществ, российского и американского Юга. Оба аграрные, с крупным землевладением‚ резкой социальной поляризацией; для них характерна кастовость, принявшая в России форму сословности‚ высокая концентрация богатства. В 1857 г. 22‚5% дворян‚ имевших 100 и более душ‚ владели 80‚8% всех крепостных. На Юге перед Гражданской войной у плантаторов (владельцев 20 и более рабов)‚ составлявших 12% рабовладельцев‚ — половина всех рабов.


Возникнув примерно в одно и то же время (ХVI—ХVII вв.)‚ американское рабство и крепостное право были уничтожены почти одновременно (крепостничество в 1861 г.‚ рабство в 1865 г.)‚ поскольку тормозили модернизацию обеих стран. Оба института оставили глубокий след в обществе.

Однако, несмотря на целый ряд сходных черт, у рабства и крепостничества куда больше различий‚ связанных в первую очередь с обществами‚ в которые они встроены.

«Что значит “сравнивать” применительно к нашей области исследования? — писал французский историк М.Блок. — Безусловно, вот что: отобрать в одной или нескольких социальных средах два или несколько явлений, между которыми на первый взгляд есть определённые аналогии; описать кривые их изменений, установить сходства и различия между ними и по мере возможности дать объяснение и тем и другим. Таким образом, в историческом разрезе для сравнения необходимы два условия: известное подобие наблюдаемых фактов (это само собой разумеется) и известное несходство среды, в которой они возникли»1.

Последуем совету историка и рассмотрим социальную среду, т.е. общества, в которых существовали рабство и крепостное право. Россия была традиционным обществом с не вполне рыночными отношениями‚ слабо развитым институтом частной собственности; решающая роль в нём принадлежала государству. Юг как часть Соединённых Штатов представлял общество Нового времени‚ т.е. рыночное‚ гражданское‚ протестантское, хотя рабство изменило его, превратив в своеобразный симбиоз капитализма и традиционализма. Иными словами, Россия и американский Юг являлись качественно разными обществами. Столь же внешним оказывается сходство рабства и крепостного права.

Различно происхождение двух институтов. Рабство вызвано дефицитом рабочих рук в английских колониях. На Юге плантационные культуры с круглогодичным сельскохозяйственным циклом требовали постоянной рабочей силы‚ поэтому колонистам пришлось обратиться к опыту испанцев, начавших использовать рабов на сто лет раньше. В России прикрепление крестьян к земле происходило в период становления централизованного государства и являлось частью процесса подчинения всех слоёв населения, что диктовалось в первую очередь нуждой государства в пополнении казны для содержания армии, ведения войн. Крепостное право — государственный институт‚ система принудительного труда в несвободном обществе‚ где все жители — «слуги государевы».

Рабство Юга‚ напротив‚ — система принудительного труда‚ встроенная в общество свободных граждан. Раб был частной собственностью владельца‚ его движимым имуществом. Американское рабство можно определить как капиталистическое, рациональное, поскольку рабовладельческая плантация была всегда товарной, а её главный принцип — экономическая эффективность. В рабах видели прежде всего рабочие руки‚ выгодное вложение капитала и следили за ними так же, как за мулами или машинами. «Управление рабами и забота о них является важной частью бизнеса, — писал плантатор 1857 г. — Хорошее обращение с рабами, их умеренная работа и естественный прирост — источник большой прибыли для владельца».

Крепостного тоже рассматривали как имущество‚ но между помещиком и крепостным стояла третья фигура — государство. Помещик был посредником между крестьянином и государством, ответственным лицом государства‚ контролирующим выполнение крестьянами государственных податей и повинностей; гарантом общественного спокойствия на местах. Он должен был следить за сохранностью налогоплательщиков‚ помогать крестьянам в несчастных случаях (неурожай‚ болезни‚ пожар)‚ т.е. обеспечивать их выживание. «Помещики должны пещись о содержании и призрении крепостных людей», — говорилось в статье 1104 Свода законов Российской империи. А статья 1103 гласила: «Владелец в случае неурожая‚ не сбивая крестьян с пашни‚ а дворовых со двора‚ обязан доставлять им способы пропитания‚ побуждая к работе и воздерживая от нищенства».

Помещичье хозяйство и рабовладельческая плантация существенно отличались. Плантационное хозяйство, почти полностью себя обеспечивавшее, всегда работало на рынок‚ став первым крупным бизнесом в США. Южные плантаторы — предприниматели‚ владевшие‚ в отличие от северян‚ другой формой собственности‚ чем была обусловлена разница их экономических интересов.

«Плантацию, — утверждал хлопковый плантатор Б.Барроу из Луизианы, — можно рассматривать как машину. Чтобы она действовала успешно, все её части должны быть единообразны и точны, а направляющая сила — регулярной и устойчивой. Хозяину, если он занимается своим бизнесом, следует быть этой направляющей силой».

Помещичье крепостное хозяйство в основном натуральное. Товарное земледелие в Европейской России в 1850-е гг. составляло 18%. За четыреста лет‚ с ХV-го по ХIХ в.‚ уровень урожайности оставался очень низким, приблизительно сам-3 (одно посеянное зерно приносит три). Неразвитость торговли‚ дорог, внутреннего рынка — всё это не стимулировало развитие сельского хозяйства‚ его переход к интенсификации.

Характер плантаторского и помещичьего хозяйства объясняет разницу отношения рабовладельца и помещика к работнику. На Юге существовала строгая классификация рабов по физической силе‚ количеству и качеству труда. Рабов делили на полного работника (prime hand)‚ 3/4 работника‚ половину‚ четверть. Профессионалы: ремесленники‚ механики — ценились дороже. В России крепостные вне зависимости от количества и качества труда рассматривались как «тягло» (муж и жена) и «ревизские души», причём учитывались только мужские. Это были единицы для обложения крестьян повинностями и податями. Снова государственный интерес соединялся с частным. Помещики‚ как и рабовладельцы‚ активно вмешивались в брачные отношения крестьян, стараясь пораньше их женить, чтобы создать новое тягло.

На Юге рабы стоили дорого из-за недостатка рабочих рук (с 1808 г. ввоз рабов в США был запрещён)‚ поэтому рабовладелец относился к рабу как к дорогой вещи, порой предпочитая использовать на тяжёлых работах наёмных белых — ирландцев. В России крепостной труд был всегда дёшев‚ а профессионализм не ценился. Помещик мог по прихоти отправить на пашню крепостного художника‚ артиста. Мать И.С.Тургенева‚ Варвара Петровна‚ посылала крепостного Герасима‚ героя рассказа «Муму»‚ за 70 вёрст пешком, чтобы тот принёс горшочек гречневой каши из деревни‚ где‚ по её мнению‚ кашу готовили вкуснее. Платья для торжественных случаев у дочерей помещика Колобова из Рязанской губернии обшивались блондами (кружевами)‚ причём выделка каждого из них требовала двухлетнего труда искусной мастерицы. Дешевизна труда крепостных делала невыгодным применение сельскохозяйственной техники. Дворяне иногда отказывались использовать молотилку‚ иначе крепостные женщины останутся без работы. Дешёвый труд позволял помещикам содержать огромную дворню. У матери Тургенева бывало до 300 дворовых‚ а в имениях Воронцовых их насчитывалось 429 душ мужского пола, чего не мог себе позволить ни один рабовладелец на американском Юге.

Доля дворовых за 1835—1857 гг. выросла с 4% до 6‚8%. Подобной категории крестьян‚ оторванных от земли‚ отмечал историк В.И.Семевский‚ не знали во Франции и Германии. В последней услужение в помещичьем доме являлось временной обязанностью крепостных. Положение дворового в России особенно унизительное‚ т.к. его жизнь целиком зависела от помещика‚ что сближало его с рабом. Самое большое наказание для него — перевод в крестьянство, в деревню. Среда дворни порождала бездельников‚ «дармоедов»‚ холуйство.

В табачных штатах верхнего Юга в конце ХVIII в. домашние слуги также были многочисленны, например, у Вашингтона 67 слуг из 216 рабов. Табачные плантации в ту пору переживали кризис из-за истощения почв, что заставило плантаторов изменить структуру своих хозяйств и перейти к производству фермерских культур (пшеница, кукуруза), не требовавших большого числа рабов. Поэтому рабовладельцы начали продавать их в штаты нижнего Юга, где интенсивно развивалось хлопководство. Так что причины многочисленности домашних слуг на Юге и в России различны. К тому же перед реформой 1861 г. помещики нарочно переводили крестьян в дворовые, чтобы лишить их земли.

Рабы на американском Юге делились на домашних слуг, полевых и ремесленников.

Слуги — самая привилегированная часть рабов, “чёрная аристократия”. Среди них много мулатов, порой побочных детей плантаторов. Они ближе к белым хозяевам, перенимали их быт; лучше питались и одевались, были образованнее своих сородичей.


К привилегированному слою относились также ремесленники, которые всегда ценились на плантации. Путешественник-северянин Ф.Олмстед рассказал о двух талантливых самоучках из рабов, опровергая популярное мнение о неспособности чёрных к ремеслу и сложной работе в промышленности. Но большинство рабов в возрасте от 14 до 50 лет были заняты на плантациях. Полевые работы — самая нижняя ступень в иерархической лестнице. Кастовость проникла и в жизнь рабов. В романе М.Митчелл “Унесённые ветром” слуги заявили Скарлетт, заставлявшей их работать в поле: “Мы домашняя челядь, мы не для полевых работ”.

Существенно отличался статус крепостного и раба. Крепостной крестьянин имел свой дом‚ орудия труда‚ участок земли‚ где самостоятельно хозяйничал, хотя его надел находился в пользовании‚ а не собственности. Он, в отличие от раба‚ работал на помещика 3—4 дня в неделю‚ остальное время на себя. За крестьянином‚ наконец‚ стояла община‚ помогавшая в трудную минуту. Крепостной более независим в своих действиях‚ чем раб‚ получавший всё от хозяина. В крупных плантациях даже дети воспитывались вместе в своеобразном детском саду‚ чтобы не отвлекать женщин от работы‚ а пищу часто готовили для всех рабов.

Отвечая Радищеву, Пушкин писал о жизни крепостных: «Повинности вообще не тягостны. Подушная платится миром; барщина определена законом; оброк не разорителен… Крестьянин промышляет, чем вздумает, и уходит иногда за 2000 вёрст вырабатывать себе деньгу… Взгляните на русского крестьянина: есть ли и тень рабского уничижения в его поступи и речи? О его смелости и смышлёности и говорить нечего. Переимчивость его известна. Проворство и ловкость удивительны»2.

Англичане, путешествовавшие по России в ту пору, подтверждали, что положение русского крестьянина значительно лучше, чем на их родине. Один из них, Р.Бремнер, заметил: «Есть области Шотландии, где народ ютится в домах, которые русский крестьянин сочтёт негодными для своей скотины». Но в то же время он точно указал и на важнейшее отличие: «Дистанция между ними огромна, неизмерима, однако выражена быть может двумя словами: у английского крестьянина есть права, а у русского нет никаких!»

К положению рабов близки крестьяне на месячине‚ когда помещик отбирал у них землю‚ давал жилище и полное содержание‚ но всю неделю они должны были работать на него. Правда, такая форма принудительного труда не распространилась в России‚ вызвав отчаянное сопротивление крестьян. Они писали жалобы начальству‚ царю‚ а когда условия оказывались совсем невыносимыми, убивали своих мучителей.

Но и на американском Юге положение рабов было не везде одинаковым. Современники отмечали более “мягкий” характер рабства на верхнем Юге. По наблюдению Ф.Олмстеда, рабы Вирджинии и Северной Каролины лучше выглядят, лучше одеты, чем рабы Южной Каролины. Они хорошо знали, насколько тяжелее жизнь невольников на нижнем Юге и что означает путь вниз по реке Миссисипи. Жизнь рабов на верхнем Юге была легче ещё и потому, что большинство их находилось на фермах и мелких плантациях, имевших до 20 рабов, где они трудились бок о бок с хозяином, становясь частью его семьи. На табачных и конопляных плантациях распространилась система индивидуальных заданий, оставлявшая рабам свободное время для самостоятельной деятельности.

Рабство на нижнем Юге значительно тяжелее. Хлопковые, сахарные и рисовые плантации были крупными, с большим количеством рабов, и самыми доходными, а потому из рабов старались выжать как можно больше. Плантации сахарного тростника и риса находились часто в болотистых малярийных местах. Эти культуры требовали групповой работы под постоянным контролем управляющего. Из-за тяжёлого климата плантаторы жили подолгу в городах, оставляя всё хозяйство на управляющих, что приводило к произволу в обращении с рабами.

На Юге обычно рабы имели небольшие участки земли для огорода, держали кур, а порой даже продавали свою продукцию, иногда с помощью хозяина. В имении крупного плантатора из Миссисипи Т.Дэбни некоторые выращивали до ста цыплят, продавали земляные орехи, попкорн. На вырученные деньги покупали необходимое, иногда даже праздничные шёлковые платья.


Существовали определённые ограничения на самостоятельную сельскохозяйственную деятельность рабов. Им не разрешалось выращивать лошадей, крупный рогатый скот, свиней, а также иметь недвижимое имущество. Не все плантаторы поощряли какую-либо свободную деятельность рабов. В 1850-е гг. в прессе обсуждался вопрос о том, можно ли разрешать им выращивать свой урожай или нет. В одном из журналов Ричмонда автор выступил против ведения рабом собственного хозяйства, поскольку это мешает его работе на плантации. Он трудится на своём участке ночью, не высыпается и утром плохо выполняет свою обычную работу. Хозяева даже запрещали рабам покупать товары у мелких торговцев. Газета графства Оранж в Северной Каролине опубликовала объявление рабовладельца, в котором тот обращался с просьбой ничего не продавать его рабам, особенно Джиму, Джо, Альфреду и Питеру, не получив письменного разрешения.

Впрочем, большинство рабов не были связаны с рынком и не имели денег. “Мы никогда не зарабатывали денег”, — признался один из них в интервью, записанном в кризисные 1930-е гг. Тогда был предпринят федеральный проект по устной истории “Американский раб”, осуществлявшие его безработные историки подготовили многотомное издание автобиографий последних чёрных, живших в рабстве.

Казалось бы‚ труд крестьянина должен быть производительнее‚ ведь он работал и на себя‚ значит‚ имел больше шансов выбиться из зависимости. Однако‚ как правило‚ ему не хватало времени хорошо обработать свой надел. Небрежность работы на барской земле‚ постоянная спешка из-за сжатых сроков посева и сбора урожая при коротком лете не позволяли укрепиться навыкам тщательности. К тому же условия натурального хозяйства не стимулировали роста производительности труда. Крестьянин в лучшем случае мог прокормить себя. Работа полностью незаинтересованного раба оказывалась производительнее‚ благодаря усилиям рабовладельца. Стремясь получить прибыль‚ он максимально использовал рабов. Наиболее рациональные плантаторы‚ чтобы поднять производительность труда‚ прибегали не только к мерам принуждения‚ но и поощрению. Плантатор из Миссисипи Т.Дэбни‚ владелец пятисот рабов‚ каждую неделю во время урожая премировал лучших сборщиков хлопка (первая премия — 1 доллар). Поэтому у него за день собирали 500 фунтов хлопка, тогда как у других плантаторов — 350—400 фунтов.

Но не все крепостные в России работали на барщине. Перед отменой крепостного права около 40% из них — оброчники‚ отдававшие помещику оброк натурой или деньгами. Оброчник был несравнимо свободнее. Он сам решал‚ куда уйти на заработки. Целые деревни, получив паспорта, отправлялись на промыслы в города. Одни сёла поставляли ямщиков‚ другие — ремесленников‚ третьи занимались промыслами у себя дома. В рассказе «Хорь и Калиныч» Тургенев сравнил барщинного крестьянина чернозёмной губернии и оброчного из нечернозёмной‚ показав‚ как характер труда влияет на человека‚ его поведение‚ даже на внешний облик. «Орловский мужик невелик ростом‚ сутуловат‚ угрюм‚ глядит исподлобья‚ живёт в дрянных осиновых избёнках‚ ходит на барщину‚ торговлей не занимается‚ ест плохо‚ носит лапти; калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах‚ высок ростом‚ глядит смело и весело‚ …торгует маслом и дёгтем и по праздникам ходит в сапогах»3.

Со времени Екатерины II постепенно отменялись ограничения на экономическую деятельность крестьян. В ХIХ в. они могли торговать‚ заводить фабрики. Именно крепостные крестьяне графа Шереметева основали национальный центр хлопчатобумажной промышленности в Иваново-Вознесенске. Некоторые из них сами имели крепостных, движимое и недвижимое имущество, записанное на помещика. Разбогатев‚ они покупали себе вольную‚ переходили в другое сословие‚ получая купеческие права 1-й и 2-й гильдии. «Главными торговыми деятелями» нижегородской ярмарки, рассказывает француз Астольф де Кюстин, побывавший в России в 1839 г., были крестьяне. «Однако закон запрещает предоставлять кредит крепостному в сумме свыше пяти рублей. И вот с ними заключаются сделки на слово на огромные суммы. Эти рабы-миллионеры, эти банкиры-крепостные не умеют ни читать, ни писать, но недостаток образования восполняется у них исключительной сметливостью»4.

Русских оброчников на американском Юге напоминали наёмные рабы. Наём был связан с дефицитом рабочих рук и дороговизной рабов‚ цены на них постоянно росли. Невольникам‚ особенно на верхнем Юге (Мэриленд‚ Вирджиния‚ Северная Каролина и др.)‚ хозяева разрешали порой самим находить работу при условии отдачи части заработанных денег. Рабы нанимались извозчиками, механиками, ремесленниками, иногда даже имели собственное небольшое дело, подобно рабыне Салли, владевшей прачечной в Нэшвилле. Видный аболиционист Ф.Дуглас в Мэриленде провёл в рабстве детство и юность и вспоминал, как хозяин несколько раз отдавал его в наём: сначала к мелкому фермеру-арендатору, который жестоко с ним обращался; потом к фермеру побогаче, имевшему двух собственных рабов. Позднее хозяин разрешил самому искать работу, и в конце каждой недели Дуглас приносил ему 3 доллара.

Такие отношения у некоторых плантаторов вызывали недовольство. Один из них назвал подобную практику нежелательной‚ ибо она приучает рабов к свободе. «Раб, конечно, выберет себе хозяина, который даст ему больше привилегий и не заставит много работать». Поэтому, советовал плантатор, необходимо, чтобы сам рабовладелец выбирал хозяина рабу. Плантаторы не любили найма рабов, не без основания считая его шагом к освобождению и дурным примером для остальных, находящихся под строгим контролем владельца. После восстания Ната Тёрнера в 1831 г. эта практика была запрещена, но закон нарушался. Чаще сами хозяева отдавали своих невольников на работы, если не нуждались в них. Промышленники предпочитали не покупать‚ а нанимать рабов.

Город оказывал влияние на рабов, как и на крепостных. С урбанизацией Юга росло и число городских рабов (за 1850-е гг. с 400 тыс. чел. до 500 тыс.). Больше всего (до трети населения) их было в Чарльстоне и Ричмонде, где они составляли половину всех рабочих, главным образом неквалифицированных. Жизнь рабов в городах в соседстве с белыми и свободными чёрными, более сложная работа на фабрике, железной дороге способствовали развитию их независимости и самосознания. Они здесь чувствовали себя свободнее, а рабовладельцам труднее было их контролировать. Ф.Дуглас вспоминал работу в Балтиморе как рай в сравнении с плантацией. Будучи слугой у белого ровесника, он научился читать и писать. Среди городских рабов больше грамотных, выше профессиональный уровень. Cама атмосфера города размывала институт рабства, что понимали и рабовладельцы. «Город — опасное место для раба», — утверждал один из них. К тому же рабы составляли конкуренцию белым рабочим, которые поэтому отказывались их обучать. В южных штатах запрещалось учить рабов читать и писать. Закон 1830 г. в Северной Каролине объяснял подобную меру тем, что обучение рабов «имеет тенденцию вызывать недовольство в их умах и побуждать к выступлениям и бунтам».


Рабы тоже иногда выкупали себя. На Юге перед Гражданской войной насчитывалось четверть миллиона свободных чёрных, среди них много женщин и мулатов; большая часть жила в штатах верхнего Юга. В городах они работали ремесленниками, рабочими, некоторые даже имели небольшую лавку или мастерскую. Среди них много грамотных, была и своя элита — владельцы земли и рабов. В 1830 г. на Юге существовало около 4 тыс. чёрных рабовладельцев. Нередко белые наделяли своих чернокожих любовниц землёй и рабами. Впереди по числу богатых черных была Луизиана, особенно Новый Орлеан.

Однако освобождение не давало рабам полной свободы, они оказывались изгоями в белом обществе. Так, рабыня Салли в Нэшвилле выкупила из рабства своего семилетнего сына Джеймса Томаса за 400 долл. Позднее он разбогател на парикмахерском деле, в 1850-е гг. скупал земли на Среднем Западе‚ став после Гражданской войны одним из самых богатых негров в США. В автобиографии Томас рассказал о дискриминации свободных чёрных. По закону Теннесси, где он жил, освобождённый негр должен был покинуть штат‚ поэтому семнадцать лет Томас формально числился рабом либерального юриста Э.Фостера. Только в 1851 г. суд признал его свободным и первому среди бывших рабов позволил остаться в штате. В Канзасе Томасу не разрешили покупать землю‚ т.к. это право было закреплено только за белыми; а в Чарльстоне‚ где много богатых негров‚ им не позволяли носить зонт от солнца и вуаль. «Они должны одеваться и действовать так‚ чтобы показать‚ к какому классу принадлежат».

Расизм всегда существовал в Америке, но в период рабства расовая проблема на Юге была отодвинута кастовостью общества; рабы не входили в общество свободных белых, являясь их собственностью. Свободные чёрные оказались первыми, кто почувствовал на себе расизм белых. Свидетельство тому — система ограничений, регламентирования их жизни. Интересно, что кастовость характерна даже для среды свободных чёрных. Джеймс Томас полюбил дочь самой богатой негритянки Миссури, владевшей капиталом более 50 тыс. долл.‚ но её мать до смерти не позволяла им пожениться‚ не желая иметь зятем бывшего раба.

Чёрный цвет кожи оставался клеймом рабства на всю жизнь. Расовый характер американского рабства — важнейшее его отличие от российского крепостничества.

Разное содержание имел также патернализм‚ свойственный Югу США и России. Патернализм рабовладельца — рыночный‚ рациональный. Он заботился о рабе как о дорогой собственности‚ а потому уделял внимание уходу за ним, его лечению и питанию. Предметом особого интереса рабовладельцев являлось определение оптимального рациона питания полевого раба, количество мяса, необходимого для восстановления сил. На страницах журналов серьёзно рассматривался вопрос: следует ли рабам разрешать готовить себе пищу или нет? Один из авторов заключил: лучше, если готовит один чёрный для всех, т.к. в спешке они могут приготовить недоброкачественную пищу.

Управляющий обязан был следить за едой и одеждой рабов, состоянием их здоровья. Владелец хлопковой плантации среди правил для управляющего записал: «Больного следует посещать не менее 3-х раз в день и ночью... Особенно внимательно нужно следить за детьми, поскольку их выращивание не только долг, но и самая прибыльная часть плантационного бизнеса». В одном из журналов давался совет: «От негров следует требовать, чтобы они содержали в чистоте свой дом и двор». Забота о прибыльности плантации заставляла рабовладельца контролировать не только работу в поле‚ но следить за всей жизнью рабов‚ что сделало рабство Юга‚ по выражению писателя У.Стайрона, «системой психологического гнёта‚ хуже которого не знает история».

Поскольку рабы были дороги, чрезмерно жестокое обращение с ними, тем более их убийство, не могли носить массового характера даже на нижнем Юге. «Было время, — писал плантатор из Миссисипи в 1849 г., — когда, отбрасывая гуманность, фермер мог убить раба, изнурять его до предела, чтобы потом купить другого. Но сейчас не так. Цена на негра слишком высока в пропорции к цене хлопка, и это заставляет тех, кто ими владеет, сохранять их так долго, как только возможно». Поэтому случай, описанный Г.Бичер-Стоу в романе «Хижина дяди Тома», — убийство полевого раба (prime hand), каким был Том, да ещё во время уборки урожая, — маловероятен. Северянка Бичер-Стоу жила на границе с Югом в г. Цинциннати, штат Огайо, и не знала подробностей жизни нижнего Юга. Английская актриса Ф.Кэмбл, жившая в 1838—1839 гг. на плантации в Джорджии‚ заметила‚ что история смерти Тома «неправдоподобна, поскольку цена раба защищает его жизнь от страстей хозяина».

Однако нельзя отрицать телесных наказаний и жестокости в отношении невольников. Документальные материалы о них собрала Г.Бичер-Стоу в дополнение к своему роману в книге «Ключ к “Хижине дяди Тома”», опубликованной в 1853 г. В Мэриленде убийство раба не являлось преступлением. Один рабовладелец убил двух своих рабов, девочка 15 лет была убита хозяйкой. В Балтиморе проводились общественные порки невольников. В газете аболиционистов «Liberator» в 1840 г. раб Д.Карри из Северной Каролины рассказал о судьбе своей матери, о её мытарствах и унижениях в семье двух пьяниц, от которых она дважды убегала. Участь женщин-рабынь, становившихся нередко предметом сексуальных домогательств хозяев, была особенно тяжела.

На Юге, как и в России, произошло не много крупных восстаний рабов (три в XIX в.). Наиболее известное — восстание Ната Тёрнера в Вирджинии в 1831 г., когда невольники убили около 60 рабовладельцев и членов их семей. Вообще же как для рабов, так и крепостных, характернее другие формы протеста: бегство, поджоги, убийство хозяев. Беглецов ловили с собаками и тут же продавали, чтобы избавиться от непокорных. Для русских крестьян самым страшным наказанием была ссылка в Сибирь или отправка в солдаты.

[E.P. Iphan]

Американское рабство и расейское крепостничество. ( Окончание )



Среди рабов и крепостных было распространено тихое каждодневное сопротивление угнетению в форме мелкого воровства, лени. Внутренняя непокорность, отчуждённость от жизни и ценностей белых позволили рабам сохранить традиции африканской культуры. Русские крестьяне тоже жили обособленно своим миром и по своим законам, порой даже не понимая жизни внешнего мира, да и не интересуясь ею.

На Юге встречались, конечно‚ и добродетельные рабовладельцы‚ подобно плантатору из Миссисипи Дэбни. Почувствовав неизбежность Гражданской войны, он решил продать имение и переехать с семьёй в Англию. Но жена спросила: «Хорошо, а что ты будешь делать с Эбби, Марией, Гарриет‚ своими рабами?» И Дэбни остался на плантации. «Узы между этим хозяином и его рабами были такими же священными и обязывающими, как узы крови», — вспоминала его дочь Сьюзан.

Однако у большинства плантаторов преобладали сугубо меркантильные интересы в отношениях с невольниками. Губернатор Южной Каролины Джеймс Хэммонд, разбогатевший благодаря женитьбе (в 1831 г. у него 147 рабов, из которых треть — дети до 15 лет), решил превратить имение в прибыльное, высокоорганизованное предприятие, а рабов в эффективных работников. Для этого владелец создал систему физического и психологического контроля над всей их жизнью: запретил всякую самостоятельную деятельность, не разрешал продавать свою продукцию. В начале его преобразований 72% детей буквально умирало. Тогда Хэммонд стал сам их лечить, а в тяжёлых случаях приглашал врача; ввёл санитарные нормы (регулярная уборка мусора, проверка качества питьевой воды). В результате детская смертность сократилась до 26,1%. Он контролировал всю жизнь рабов, в том числе и семейную, считая семью элементом спокойствия на плантации (отслеживал женитьбу, рождение детей, давал имена новорождённым‚ даже переименовывал купленных рабов по своему вкусу). Хэммонд превратился в одного из самых богатых плантаторов Южной Каролины, но не смог устранить отчуждённость рабов и стать любимым ими хозяином.

Плантаторы действительно заботились о своих невольниках: лечили, строили церкви‚ даже порой дарили подарки на праздники‚ называя «своей чёрной семьей»‚ но конечно же руководствовались в первую очередь материальными соображениями. Крупный плантатор из Южной Каролины откровенно заявил: «Под совершенным пониманием между хозяином и рабом я подразумеваю следующее: раб должен знать, что его хозяин исключительно приказывает, а он беспрекословно подчиняется». Отношения между рабовладельцами и рабами чаще всего не были дружескими. Бывшие рабы признавались, что вовсе не считали своих хозяев «отцами», а видели в них эгоистичных людей, преследующих личную выгоду. Один из них вспоминал, что когда его владелец П.Камерон встречался с невольниками, спрашивал: «Чьи вы?» Они отвечали: «Мы принадлежим массе Полю». Камерон удовлетворенно говорил: «Хорошо», и давал мелочь. Доминирующим отношением рабов к хозяевам были подозрительность, обида, враждебность.

Невольники прекрасно понимали, что о них заботятся только потому, что они — дорогая собственность. Один раб передал слова своего хозяина: «Хорошо накормленный здоровый ниггер после мула — лучшее вложение капитала». Враждебность рабов порой переходила в ненависть, поэтому с отменой рабства многие из них ушли от своих хозяев, что те расценили как неблагодарность и даже предательство.

Патернализм помещика — это опека над крестьянами‚ попечительство‚ понуждаемое государством. Он выступал в роли кормильца в голодные годы‚ воспитателя‚ судьи‚ полицейского. Как и плантаторы‚ крупные помещики составляли инструкции управляющим, но мало вникали в организацию хозяйства‚ а потому их рекомендации носили‚ как правило‚ общий характер и касались главным образом сбора платежей и мер наказания крестьян. Так поступали одни из самых богатых помещиков России графы Шереметевы‚ владельцы около 300 тыс. душ крепостных в 17 губерниях. В 1803 г. Н.П.Шереметев следующим образом определял обязанности приказчика Юхотской волости: «Долг приказчика состоит в том‚ чтобы в случае непоступления к положенному сроку полной оброчной суммы с крестьян и других сборов изыскивать к тому вместе с первостатейными ближайшие способы».

Известный историк и общественный деятель В.Н.Татищев считал‚ что крестьянин по натуре не способен заниматься хозяйством‚ поэтому необходим постоянный контроль над его деятельностью. В инструкции 1742 г. он рекомендовал для предупреждения болезней завести баню‚ для старых и хворых — богадельню‚ ленивых и непокорных сажать в тюрьму без пищи и питья до трёх суток. А князь Н.Б.Юсупов в инструкции от 14 июня 1825 г. поучал: «Бедность происходит единственно от лености и от нерадения о себе самом». Поэтому, полагал он, надо «ленивых и неприлежных к работам всячески принуждать». «Непослушных»‚ особенно пьяниц‚ «наказывать розгами». Помещики, как и рабовладельцы‚ беспокоились о религиозно-нравственном воспитании крестьян. В инструкциях содержались приказы не допускать пьянства‚ мотовства среди крестьян‚ следить за обязательным посещением ими церкви‚ регулярностью исповеди‚ причастия.

Некоторые помещики контролировали даже ведение крестьянами собственного хозяйства (наличие зерна на сев‚ лошадей)‚ чтобы не допустить их разорения, ведь те обрабатывали барские земли своим инвентарём и скотом. Иногда заставляли ссыпать крестьянский хлеб в особые амбары и выдавали по мере надобности. Такой способ был рекомендован помещикам в специальном руководстве для них. Но и крестьяне были уверены‚ что помещик должен им помогать и выручать в трудную минуту. «Барин обязан кормить»‚ — заявляли крестьяне Юсуповых. Они полагали‚ что «барский хлеб‚ как ими собранный‚ есть и их собственность‚ и даже украсть у барина не грех».

В 1847 г. Н.В.Гоголь обратился к знакомому, ставшему помещиком, с письмом‚ где давал советы по управлению крепостными. «Чтобы они работали честно не только тебе‚ но и себе самим, ибо знаешь, да и они знают, что, заленившись‚ мужик на всё способен — сделается и вор и пьяница‚ погубит свою душу. … Будь патриархом… Мужика не бей… Воспитай его как сына…»5. Писатель точно определил сущность русского патернализма — он был патриархальным. Рабовладелец играл роль «отца» рабов‚ на деле являвшихся средством получения прибыли; помещику приходилось быть «отцом» крестьянам (они его так и называли «батюшкой»‚ «кормильцем»), часто по принуждению государства‚ а также из-за боязни крестьянских волнений. Он обязан был заботиться о налогоплательщике государства‚ от которого зависел. В неурожайные годы государство заставляло помогать крестьянам. В 1840 г. правительство потребовало от помещиков подписки-обязательства кормить крестьян до следующего урожая. Рабовладелец Юга, в отличие от помещика, не зависел от государства, поскольку раб был его частной собственностью.

Таким образом, патернализм на американском Юге, как и само рабство, имел капиталистический характер и был сродни патернализму предпринимателей Севера. Здесь можно назвать основателя текстильной промышленности и создателя «пансионной системы» Ф.Лоуэлла в начале XIX в. или Дж.Пульмана и Э.Карнеги в конце столетия. Русский же патернализм был скорее патриархальным, свойственным докапиталистическому обществу.

Оба архаических института, рабство и крепостное право, препятствовали модернизации своих стран, но мотивы их отмены различны. В последние десятилетия перед Гражданской войной положение рабства в двух субрегионах Юга отличалось. Если на нижнем Юге с развитием хлопководства и производства сахарного тростника оно укреплялось, то в штатах верхнего Юга, особенно в Мэриленде, Делавэре, Вирджинии, сдавало свои позиции. С переходом к фермерским культурам из-за истощения почв под табаком рабство оказалось неприбыльным. К тому же табак успешнее выращивали с помощью свободного труда на небольших фермах, а не плантациях. Поэтому доля рабов на верхнем Юге постепенно сокращалась, составив в 1860 г. менее четверти населения; тогда как на нижнем Юге увеличивалась, превысив, за исключением Техаса и Арканзаса, 40%, а в Миссисипи и Южной Каролине рабы преобладали над белыми.

«Давайте не будем скрывать от себя правды, — писал в 1845 г. современник. — Рабство в Мэриленде несовместимо больше с прогрессом. Это мёртвый груз и даже хуже. Оно превратилось в разорительную болезнь, ослабляющую жизненные силы». На верхнем Юге росло число свободных чёрных (в Мэриленде за 1790—1850 гг. с 8 тыс. до 74,7 тыс.). В 1850 г. они составляли 45% чёрного населения в Мэриленде и около 90% в Делавэре. В этих штатах рабство постепенно умирало.

Зато в штатах нижнего Юга оно процветало. «Для верхнего Юга, — заметил южанин из Чарльстона, — рабство — дело удобства, а не необходимости. Они могли бы жить и без рабства. Для нас этот институт жизненно необходим». Об этом говорил ещё во время принятия конституции представитель Южной Каролины Р.Лоундес: «Без негров этот штат переродится в один из наиболее презираемых в Союзе. Негры — наше богатство, наши единственные естественные ресурсы». Поэтому именно штаты нижнего Юга, где находилось 60% всех рабов, стали инициаторами отделения от Союза, а Южная Каролина — лидером сепаратизма.

Однако, оставаясь прибыльным для плантаторов‚ плантационное рабство тормозило создание национальной рыночной экономики. Нижний Юг превратился в монокультурное хозяйство. Если на Севере быстро шла индустриализация, то Юг оставался на стадии торгового капитализма, экспортируя только плантационные культуры. Разрыв между двумя регионами, представлявшими два разных общества, увеличивался, и конфликт стал неизбежным. Гражданская война — результат несовместимости двух социально-экономических систем‚ сложившихся в Соединённых Штатах Америки в середине ХIХ в.

В России крепостное помещичье хозяйство также не переживало упадка‚ и не его внутреннее развитие стало причиной отмены крепостного права. В первой половине ХIХ в. оно начало переходить к товарному производству‚ помещики больше использовали сельскохозяйственную технику‚ агрономию‚ увеличивая барщину. Инициатива отмены крепостного права принадлежала государству. Россия быстро отставала от стран Западной Европы, переживающих промышленный переворот. Крепостничество препятствовало индустриализации‚ поставив под угрозу военно-политическое могущество страны‚ что показало поражение России в Крымской войне 1853—1856 гг.

Последствия рабства и крепостного права были тяжелы для обеих стран. Югу потребовалось целое столетие, чтобы преодолеть влияние рабства, поскольку после Гражданской войны сохранился его источник — плантационная система. Вместо рабства возникла специфическая форма аренды — кропперство‚ когда плантатор давал арендатору‚ бывшему рабу‚ дом‚ орудия производства и всё необходимое для труда‚ а часто даже руководил хозяйством‚ забирая до половины урожая. Тем не менее аренда была шагом вперёд для бывшего раба‚ т.к. он получил, помимо личной свободы, право самостоятельного ведения хозяйства. Однако‚ не будучи владельцем земли, он так и не стал независимым фермером и полноправным гражданином (штаты Юга ввели цензы, ограничивающие участие чёрных в выборах). Бывшие рабы долго не могли войти в общество белых, на Юге установился расистский режим дискриминации и сегрегации чёрных американцев.

Российские крестьяне с отменой крепостного права окончательно перешли от помещиков под власть государства‚ которому платили за землю‚ а в советский период с коллективизацией они превратились в работников колхозов и совхозов на государственной земле (другой формой принудительного труда стала бесплатная работа заключённых в лагерях).

Влияние крепостного права и рабства долго сохранялось в сознании людей. Даже через полвека‚ заметил В.Г.Короленко‚ у крестьян «были слишком сильны воспоминания крепостного права. Оно давно миновало‚ но несправедливые и пережившие своё время дворянские привилегии не давали заглохнуть позорной памяти рабства». О том же писал Г.Успенский: «Народ никаким образом не мог простить Михаилу Михайловичу (помещику. — Авт.) ни капли из прошлого‚ потому что прошлое было крепостное‚ как не мог забыть и своего крепостного прошлого»6.

Вековая зависимость‚ отсутствие частной собственности развратили крестьянина‚ воспитали ненависть к труду‚ который всегда был подневольным. Ему незнакомо чувство хозяина, работа на себя. Русский крестьянин‚ по наблюдению Успенского‚ ничего не делает‚ чтобы облегчить свой труд, проявляя «безграничное равнодушие к “собственной своей выгоде”», чем отличается от фермера‚ постоянно стремящегося к увеличению эффективности своего труда‚ потому что работает на себя.

Крепостное право и община консервировали традиционализм крестьянства‚ не позволяя сформироваться гражданскому сознанию. Да и какое могло быть гражданское сознание у человека, подвергавшегося до 1904 г. телесным наказаниям? Крестьянин был бесправен, аполитичен‚ далёк от общественной жизни. Его всегда отличал пиетет перед любой властью: помещика или царя. Вековое крепостничество не могло выработать чувство собственного достоинства, уважение к личности и закону. Даже в начале ХХ в. крестьяне предпочитали телесное наказание — розги — уплате недоимок. После волнений 1902 г. на Украине‚ сообщает Короленко, крестьяне «смиренно» валились на колени перед начальством, позволив пороть себя нагайками.

Покорность и привычка к покровительству характерны и для американских рабов. После капитуляции армии Конфедерации плантатор Дэбни объявил рабам, что отныне они свободны и просил не называть его больше хозяином. «Хорошо, хозяин», — услышал он в ответ. Бывшие рабы не раз обращались к нему за помощью, а однажды подняли среди ночи, чтобы тот угомонил дебоширов, ворвавшихся в их деревню. Некоторые из них с ностальгией вспоминали прежнюю жизнь. «Мой дорогой старый хозяин, — писала служанка, которую Дэбни устроил на работу в городе, — хотя цветной расе была дана свобода, я часто тоскую по старым временам рабства, когда мы все были так счастливы и довольны…» Как похоже это письмо на воспоминания о крепостничестве слуги Фирса из чеховского «Вишневого сада», для которого воля — «несчастье», не то что прежде, когда «мужики при господах, господа при мужиках, а теперь всё враздробь, не поймешь ничего».

До сих пор в сознании россиян сохраняются черты‚ воспитанные крепостничеством‚ — неуважение к личности‚ своей и чужой‚ закону‚ привычка к покровительству‚ происходящие от отсутствия опыта частной собственности и свободного труда. Остаётся в силе русская пословица «от трудов праведных не наживёшь палат каменных». Общество бывших крепостных не может быстро превратиться в гражданское. Ему ещё долго придётся преодолевать последствия крепостничества‚ «выдавливать из себя раба»‚ по выражению А.П.Чехова.

Эта проблема столь же актуальна для чёрных американцев. С 1950-х гг. они начали борьбу за гражданские права, добились их признания и теперь не позволяют называть себя оскорбительным словом «негр», заменяя его другим — «афроамериканец». Расизм стал неприличен в обществе США, даже на Юге. Однако влияние рабства до сих пор сказывается, и не только в более низком уровне жизни и образования, но в сознании чёрных американцев. Немало их предпочитают социальные пособия самостоятельному труду‚ не видя в этом, в отличие от белых, унижения для себя.

Итак‚ рабство и крепостное право‚ бесспорно‚ различные институты‚ как различны общества‚ в которых они существовали. Но принудительный труд‚ личная зависимость‚ бесправие‚ сближают раба и крепостного‚ воспитывая сходные черты в психологии и поведении.

Сообщение было отредактировано E.P. Iphan: 3.09.2015, 21:41

[E.P. Iphan]

Галилей и призрак Джордано Бруно

В 1633 г. Галилео Галилей предстал перед римской инквизицией по обвинению в том, что утверждал, что Земля вертится. Последовавший за этим обвинением суд вовлек всю могущественную римскую католическую церковь в научный и теологический спор с самым крупным ученым того времени. В результате, как известно, Галилея вынудили публично отречься от учения Коперника о Вселенной, которая в 1616 г. была осуждена как "ложная и противоречащая Священному писанию". Сегодня это событие повсеместно считается критическим в становлении современной науки.

Во время суда над Галилеем еще была жива память о том, как в 1600 г. Джордано Бруно также оказался в руках инквизиции. Так же как и Галилей, Бруно был широко известен как последователь Коперника, однако постигшая его кара была гораздо более суровой: он был сожжен на костре. Впоследствии деятельность этих двух людей и их печальная участь послужили поводом для возникновения двух различных легенд, связывавших их между собой, но, что любопытно, совершенно по-разному. Согласно одной из легенд, оба бросили вызов невежественной и обскурантистской католической церкви в духе современных идеалов свободы совести и оба стали мучениками в борьбе за истину.

Здесь Джордано Бруно предстает как "предшественник Галилея" или "несостоявшийся Галилей". "Предшественник Галилея" потому, что он тоже придерживался взглядов Коперника и предстал перед судом инквизиции. "Несостоявшийся Галилей" потому, что, не обладая гениальной проницательностью последнего, он в конце концов обратился к мистицизму. В этой легенде, как и во многих других, есть доля истины, но историческая действительность намного сложнее и разнообразней любой легенды.

Вторая легенда утверждает почти прямо противоположное: что Галилей был кем-то вроде воскресшего Джордано Бруно, что его, как и Бруно, считали религиозным и политическим революционером. Эту легенду нельзя просто отбросить как несостоятельную. Дело в том, что наши исследования доказывают, что осознание той роли, которую сыграла эта легенда в общественной мысли начала XVII в., необходимо для более полного понимания исторического климата, предшествовавшего суду над Галилеем. Мы постараемся показать, что многие беды Галилея частично проистекали из-за того, что современники, не понимая его новаторских идей, отождествляли их с более традиционными и, стало быть, более понятными взглядами Джордано Бруно.

ПЕРВАЯ ЛЕГЕНДА, изображавшая Бруно несостоявшимся Галилеем, пользовалась наибольшей популярностью в XIX в.: она была созвучна мировоззрению либерала того времени. В частности, эта легенда будто бы подтверждает, что Галилей, отрекаясь от взглядов Коперника, тем не менее тихо промолвил: "Eppur si muove" ("А все-таки она вертится"). Никаких доказательств этого не существует, да и сам Галилей плохо представляется в такой героической роли. Совсем неоправданно изображать его как какого-то Натана Хейла или Вильгельма Телля.

Был ли Джордано Бруно мучеником в науке, как утверждает первая легенда? Для простоты сосредоточим наше внимание в основном на его первой и наиболее важной работе, посвященной системе взглядов Коперника, а именно: "La Cena de ie ceneri" ("Вечеря в первый день Великого поста", или сокращенно "Вечеря"). Она была написана на итальянском языке в 1584 г. В то время Джордано Бруно состоял при французском после в Лондоне.

Если относиться к этой работе Джордано Бруно как к изложению основ системы Коперника наряду с некоторыми другими научными проблемами, то можно только подивиться ее известности. Она предстает как набор бессмыслиц - беспорядочное нагромождение нелепых ошибок, среди которого попадаются совершенно непонятные куски текста. В "Вечере" Джордано Бруно неправильно истолковывает учение Коперника о Солнечной системе. Он демонстрирует полное невежество в элементарной геометрии, не говоря уже о геометрической оптике. Он пускается в крайне путаные псевдонаучные рассуждения, заключая их высокопарными сентенциями, которые выглядят совершенно не связанными с предшествующими или последующими аргументами.

Даже приводимые им диаграммы не всегда соответствуют тексту, который они призваны иллюстрировать. Но в этой работе заключен и иной смысл, который наверняка был ясен современникам Джордано Бруно. Будь он просто невежественным глупцом, он сделался бы предметом насмешек и издевательств, но никак не безудержной ненависти и беспощадного преследования со стороны церкви. Конечно, в этом случае инквизиция не стала бы тратить столько сил, чтобы наказать Бруно и заставить его замолчать: восемь лет его держали в тюрьме, подвергали бесчисленным допросам, наконец, предали казни.

Многое в "Вечере" свидетельствует о том, что на самом деле она вовсе не о системе Коперника: более того, ее лишь условно можно считать естественнонаучным трудом и решительно нельзя воспринимать буквально. Как следует из названия, главной темой произведения является евхаристия, т.е. христианское таинство причащения. Джордано Бруно восхваляет Коперника как своего рода предвестника новой эры; он с негодованием обрушивается на анонимного автора предисловия к труду Коперника "De revolutionibus orbium coelestium" ("Об обращениях небесных сфер"), прекрасно понимая, что это подделка: с неожиданной осторожностью в нем предлагается трактовать астрономию Коперника лишь как теорию для вычислений, а не как картину реального физического мира. (Ныне ученым известно, что предисловие было написано Андреасом Озиандером, лютеранским богословом, одним из учеников Коперника.)

Для Джордано Бруно ценность учения Коперника заключается вовсе не в астрономических представлениях, а в том, что оно могло послужить поэтическим и метафорическим источником для куда более широких философских обобщений. То, что Коперник заменил Землю Солнцем в качестве центра Вселенной, стало для Бруно символом возрождения того, что он называл "древней истинной философией"; именно к этой философии, по его мнению, и следует обратиться для понимания истинного значения святого причастия.

"ДРЕВНЯЯ ИСТИННАЯ философия" Бруно практически представляет собой разновидность герметизма, философских и религиозно-мистических воззрений, изложенных в неоплатонических трактатах во II и III вв. Во времена Джордано Бруно авторство этих трактатов приписывалось Гермесу Трисмегисту (Гермесу Трижды Величайшему), считавшемуся современником Моисея. Развитие герметизма прослеживалось из глубины веков от Орфея, Зороастра, Пифагора, Платона к более поздним греческим философам, а также независимо от них через иудейско-христианское учение. На этом длительном пути "древняя истинная философия" подверглась различного рода искажениям и извращениям, чем, по мнению Бруно, и объяснялись все беды и несовершенства современного ему мира.

Согласно герметизму Джордано Бруно, человек несет в себе частицу бога и, следовательно, по крайней мере потенциально, постоянно находится с ним в общении. Принцип всеобщей божественнности распространяется на все сущее во Вселенной, включая человека. Таким образом, звезды и планеты (Бруно не проводит между ними различия) суть живые существа, наделенные душой; с помощью магии их можно использовать для достижения социальных и политических изменений на земле. Заново возрожденная и переиначенная Джордано Бруно "древняя истинная философия" должна была высвободить божественную сущность всех людей, которая станет могущественной силой, способной залечить религиозные и политические раны общества и утвердить на земле новый "золотой век".

Важно отметить, что попытка Джордано Бруно использовать естественные науки для достижения куда более широких теологических, этических, социальных и политических целей была весьма характерна для мировоззрения эпохи Возрождения. Для людей этой эпохи наука фактически была частью философии, часто использовавшейся для освещения или иллюстрации какого-либо вопроса, не имевшего отношения непосредственно к науке. Образованные люди того времени часто усматривали совершенно определенные и в высшей степени антропоцентрические связи между научным знанием и другими областями жизни. Джордано Бруно прибегает к весьма типичному для его современников - приверженцев герметизма - переносу учений о строении макрокосмоса на отношения между людьми и богом и наоборот.

В понимании Бруно одним из неизбежных последствий возврата к "истинной философии" должно было стать признание изначального единства между либеральными протестантами в Англии и либеральными католиками во Франции. Этой идеей пронизана вся "Вечеря": например, в системе Птолемея существует фундаментальное различие между неподвижной Землей и вращающимися по концентрическим, орбитам вокруг нее звездами и планетами. В то же время, если исходить из взглядов Коперника, Земля и звезды имеют одинаковый "статус", ибо все они вращаются. В сущности, Джордано Бруно считал, что в бесконечной Вселенной существует бесконечное множество звезд, одинаково находящихся в движении и являющихся центрами своих звездных систем. Точно так же он предлагал рассматривать взгляды либеральных протестантов и католиков на евхаристию как сходные по смыслу (т.е. имеющие одинаковый статус).

КАК ЖЕ соотносились эти взгляды Джордано Бруно с политической обстановкой того времени? Англия, стремясь поддерживать равновесие сил, постоянно вступала в союз то с Францией, то с Испанией, в зависимости от того, кто из них был в данный момент слабее. В конце XVI в. Испания была сильна и религиозно крайне ортодоксальна. В то же время Францию раздирала на части жестокая и длительная гражданская война, в которой Испания поддерживала католическую партию Гизов в ее борьбе против протестантов. Между двумя враждующими сторонами оказались французский король Генрих III и его сторонники, придерживавшиеся умеренных взглядов. Тем не менее союзу между ними и Англией, который, казалось бы, устраивал и тех и других, препятствовала официальная приверженность Франции католицизму. Поэтому преодоление религиозных разногласий имело бы огромное значение для формирования такого союза.

Джордано Бруно был убежден в том, что вдохновленный и просвещенный герметизмом монарх мог бы привести мир к "золотому веку", руководствуясь при этом "истинной философией". В качестве кандидатов на эту роль он сначала рассматривал французского короля Генриха III, затем английскую королеву Елизавету I и, наконец, французского короля Генриха IV. Через два года после публикации "Вечери" в разговоре с Гильомом Котэном, библиотекарем аббатства Св. Виктора в Париже, Джордано Бруно упомянул о том, что в 1582-1585 гг. он был кем-то вроде духовного посла либеральных католиков Генриха III при либеральном протестантском дворе Елизаветы I. Впоследствии вера Джордано Бруно в возможности Генриха IV была столь велика, что в 1591 г. он имел неосторожность прервать свои странствия по Европе и вернуться в Италию. Судя по всему, он рассчитывал по возвращении обратить в свой герметизм самого папу.

Эти необдуманные действия Джордано вскоре имели для него самые печальные последствия. Он был арестован венецианской инквизицией по сфабрикованным обвинениям и заключен в тюрьму. Через год его перевезли в Рим, где он находился в заключении еще семь лет. В тюрьме Джордано Бруно не представлял для папства никакой реальной угрозы. У него не было ни последователей, ни денег, ни влияния. При естественном ходе событий он мог бы просто просидеть в тюрьме до самой смерти или до того времени, когда его бы полностью забыли. Судя по всему, его казнь явилась результатом политической сделки между папой и испанскими Габсбургами.

Расправляясь с Джордано Бруно, обе стороны как бы предупреждали всех, кто имел к нему какое-либо отношение, что они не потерпят никаких выступлений ни против религиозной ортодоксальности, ни против политического статус-кво, который, как мы в дальнейшем увидим, был тесно связан с этой ортодоксальностью.

Тем не менее философское наследие Джордано Бруно сохранялось в начале XVII в. в виде конгломерата идей, проповедуемых неорганизованной группой интеллектуалов, называвшихся розенкрейцерами. Надежды розенкрейцеров на возрождение пифагорейства вспыхнули с новой силой в 1613 г. в связи с женитьбой Фридриха V, курфюрста Рейнского Палатината, на Елизавете Стюарт, дочери английского короля Якова I. Этот брак, получивший название "слияние вод Темзы и Рейна", знаменовал собой, по их мнению, возврат к "золотому веку" Елизаветы I.

1618 г. Фридрих и Елизавета были избраны королем и королевой Богемии, которая время от времени играла роль центра религиозной терпимости и либерализма. Почти немедленно они были низложены императором "Священной Римской империи": это послужило началом Тридцатилетней войны, во время которой политические и религиозные споры конца XVI в. разгорелись с новой силой. В это время и возник своеобразный "розенкрейцеровский комплекс": сильный и навязчивый страх перед возможным проникновением розенкрейцеровской заразы в католические твердыни.

ТАКОВЫМ БЫЛ преобладающий политический и религиозный климат, когда в 1632 г. было опубликовано популярное изложение коперниковых взглядов Галилея, книга "Диалог о двух главнейших системах мира: птолемеевой и коперниковой". Эта публикация имела большое значение для людей, у которых религиозные конфликты конца XVI в. были еще свежи в памяти. В политической и религиозной атмосфере, столь живо напоминавшей атмосферу 90-х годов XVI в., очень легко было спутать цели, преследуемые Галилеем, с намерениями Джордано Бруно. Это и послужило причиной возникновения второй, совершенно отличной от первой легенды: для общественного мнения 1633 г. Галилей стал возрожденным символом политического и религиозного переворота, заняв тем самым, сам того не желая, то место, которое Джордано Бруно занимал три десятилетия ранее.

Сегодня мы знаем, что идеи Галилея являли собой решительный поворот от образа мысли эпохи Возрождения. Более того, часто утверждается, что идеи Галилея относительно строения Вселенной явились его величайшим вкладом в мировую науку. К сожалению, это вовсе не значит, что подавляющее большинство его современников это ясно себе представляли. Они были не в состоянии понять не только его методы и выводы, но даже его цели и намерения.

Отсутствие такого понимания усугублялось еще и тем, что читатель эпохи позднего Возрождения привык к намеренно туманному изложению. Такой стиль очень широко применялся, даже когда для этого не было видимых причин. Частично его популярность объясняется страстью к вычурности и особой изысканности речи. Кроме того, считалось, что знание является достоянием только посвященных и что понимание может прийти лишь как результат упорной работы над текстом. Произведения эпохи Галилея часто отличаются многозначительностью, давая возможность усердному читателю погружаться в их глубины. Подобный литературный принцип считался наиболее подходящим для отражения реальной действительности, которая раскрывает свои секреты только наиболее усердным и одаренным. Само собой разумеется, что Джордано Бруно широко пользовался подобным методом.

Галилей подчеркнуто отказался от такой манеры изложения, однако оценить это по достоинству сейчас гораздо проще, чем в начале XVII в. В то время находились люди, полагавшие, что и в его произведениях есть скрытый смысл; в частности, его "Диалог" легко можно было принять за продолжение "Вечери" Джордано Бруно.

На чем же основывалась такая точка зрения? Во-первых, были, так сказать, внешние литературные факторы. До "Диалога" Галилей написал сочинение под названием "Звездный вестник", а Джордано Бруно в своей "Вечере" называет звезды "божьими вестниками". Кроме того, Бруно в "Вечере" и Галилей в "Письме к Великой герцогине" высказали похожее отношение к Священному писанию. И в том, и в другом произведении утверждается, что Библия часто ориентируется на обыденное сознание людей, и поэтому там могут содержаться высказывания о природе, которые, будучи воспринятыми буквально, не являются истинными. По тем временам подобное утверждение выглядело достаточно эксцентричным, для того чтобы имена его авторов тесно ассоциировались друг с другом. Наконец, следует упомянуть, что и Галилей, и Джордано Бруно называли теорию Коперника пифагорейской, и этот термин часто использовался как синоним политически одиозного термина "герметистский".

[E.P. Iphan]

Галилей и призрак Джордано Бруно ( Окончание )

БОЛЕЕ ТОГО, "Вечеря" Бруно и "Диалог" Галилея очень похожи по форме. Например, в качестве собеседников в обоих диалогах выступают изысканные господа и догматики-аристотелианцы. И тут, и там долго обсуждается мысленный эксперимент из области механики: если сбросить камень с вершины мачты движущегося корабля, в каком месте палубы он упадет? В обоих сочинениях дается один и тот же правильный ответ: камень упадет у подножия мачты. Неважно, что выводы из этого мысленного эксперимента делаются совершенно разные, а доказательства, приводимые Джордано Бруно, выглядят несостоятельными, если, конечно, их воспринимать в чисто физическом смысле. Читатель, не слишком интересующийся физикой, очень легко мог отождествить цели авторов обоих трудов. Более того, оба сочинения написаны на итальянском языке. Сегодня известно, что причины отхода от латыни, употреблявшейся обычно в научной литературе того времени, в обоих случаях были совершенно различны, однако и здесь читатель мог заподозрить, что оба автора использовали "вульгарный" язык именно для того, чтобы возбудить как можно более широкие споры.

Есть и другое, более общее сходство в форме этих двух произведений, которое легко могло способствовать неверной интерпретации намерений Галилея. В обоих случаях система Коперника рассматривалась отнюдь не в математическом или в техническом аспекте, причем авторов совершенно не интересовали как раз те ее конкретные детали, которые представляли интерес для астронома. Как было показано выше, Джордано Бруно использовал взгляды Коперника в качестве условного символа своих религиозных и объединительных концепций. Работа Галилея целиком посвящена философии и науке, но и он не отстаивает систему Коперника в том виде, в каком она была известна в то время. Вместо этого он проводит широкое сопоставление своей философской концепции природы и философии Аристотеля. Поэтому опять же можно заподозрить, что "Диалог" имеет свой тайный смысл, точно так же как и "Вечеря".

Третья важная причина смешения взглядов Галилея и Бруно заключалась в уже упоминавшейся тесной связи, существовавшей в то время между политикой и религией. Учение Коперника широко ассоциировалось с революционной политической и религиозной мыслью той эпохи. В 1599 г. Томмазо Кампанелла, бывший доминиканский монах, поднял восстание против Габсбургов в Калабрии, на юге Италии. Целью Кампанеллы было воссоздание знаменитого античного пифагорейского города Кротона в Калабрии. Однако восстание было быстро подавлено, и он провел следующие 26 лет своей жизни в тюрьме. Там он не терял времени. В 1600 г. он написал свой "Город Солнца" - произведение в духе герметизма и Коперника (хотя оно и не имело никакого отношения к астрономии). Через несколько лет после его ареста тюремщики потеряли к Кампанелле всякий интерес, и он получил возможность спокойно писать. Возможность эту он использовал сполна.

В 1616 г. Кампанелла узнал, что иезуит и кардинал Роберт Беллармин собирается предостеречь Галилея относительно тех опасных теологических выводов, которые можно извлечь из его научных концепций. В связи с этим Кампанелла срочно пишет "Apologia pro Galileo". В этом произведении он пытается доказать, что взгляды Галилея куда лучше согласуются с официальной теологией, чем система Птолемея, причем аргументация Кампанеллы в данном случае очень схожа с утверждениями как Джордано Бруно, так и Галилея. Кстати, эта работа Кампанеллы - единственная, где он упоминает Джордано Бруно, и этот факт, возможно, впоследствии стал свидетельством против Галилея.

Кроме того, Кампанелла написал Галилею из тюрьмы несколько писем, из которых следует, что он видел в Галилее примерно то же, что и Джордано Бруно в Копернике: гения, предвещавшего торжество новой истины, не понимая при этом философского значения его открытий. Не подлежит сомнению, что подобное отношение к Галилею разделялось и многими другими, настроенными к нему отнюдь не столь дружелюбно.


У НАС ЕСТЬ ВСЕ основания полагать, что именно тесная связь, которую усматривали между Галилеем и Кампанеллой (вне зависимости от желания самого Галилея), стала главным фактором, приведшим в конце концов к отречению Галилея. Когда Кампанелла был освобожден из тюрьмы, ему удалось добиться благосклонности папы. В конце 20-х годов XVII в. отношения между папой Урбаном VIII и Испанией сильно обострились из-за частично тайной и весьма неуклюжей профранцузской политики, проводимой папой. В результате между ними началась своего рода психологическая война, в которой испанцы пытались сыграть на вере Урбана в астрологию: астрологи предсказывали смерть папы сначала в связи с солнечным затмением в июне 1628 г., а затем в декабре 1630 г. Кампанелла пользовался репутацией мага, или волшебника, поэтому Урбан прибег к его помощи для нейтрализации угрозы, которую несло затмение. Судя по всему, волшебство Кампанеллы "сработало", так как папа не умер.

Этот успех Кампанеллы позволил ему на несколько лет войти в доверие к папе. Необходимо было, однако, держать всю эту магию в строгой тайне. Дело в том, что еще в 1600 г. иезуит Мартин дель Рио выразил мнение всей святой церкви, осуждавшее многие виды магии. Разумеется, широкой общественности не пристало знать, что сам папа прибегает к ее услугам, которые могут быть расценены как еретические.

Кампанелла использовал свои "антизатменные" достижения для пропаганды герметизма и в какой-то степени ему удалось добиться успеха. Урбан даже разрешил Кампанелле организовать школу, которая должна была носить его прежнее имя - Барберини, для подготовки миссионеров с целью обращения верующих в "реформированный", "естественный" католицизм (подобные определения служили своего рода паролем герметизма). Урбан нашел, что герметизм Кампанеллы вполне созвучен его собственной чисто политической профранцузской позиции. Он вступил в союз с Францией. Однако как раз в это время Франция выступила на стороне шведского короля-протестанта Густава Адольфа. К 1632 г. шведский король достиг таких поразительных военных успехов, что само политическое существование "Священной Римской империи" и соответственно духовная власть римской католической церкви оказались под серьезной угрозой в значительной части Германии.

Таким образом, профранцузская политика папы оказалась чересчур успешной. В создавшейся ситуации игнорировать растущую враждебность Габсбургов было уже нельзя. Неудивительно поэтому, что в свете подобных событий Урбан начал рассматривать Кампанеллу как лжепророка, а его учение - весьма опасным. Поскольку для папы Кампанелла, Джордано Бруно, герметизм и коперниканство были неразрывно связаны друг с другом, для него было совершенно естественно связать их и с еще одним известным последователем Коперника - Галилеем. Учитывая соответствующую обстановку страха и подозрительности, подобный ход рассуждений вполне мог привести папу и римские власти к ошибочному взгляду на Галилея как врага католической церкви, религиозного либерала и, возможно, даже герметиста.

БЫЛА и четвертая причина, заставлявшая людей эпохи Возрождения видеть в Галилее нового Джордано Бруно, причем для современного человека эта причина выглядит весьма странной. На титульном листе "Диалога" Галилея печатник Джованни Батиста Ландини изобразил что-то вроде эмблемы в виде трех дельфинов, плывущих друг за другом по кругу. Эта эмблема могла быть истолкована - и в самом деле была истолкована - крайне неблагоприятно для Галилея. В письме к одному из друзей Галилея во Флоренцию его римский ученик Филиппе Магалотти пересказывает свой разговор с отцом Никколо Риккарди, флорентийцем, занимавшим при дворе папы высокую должность магистра священного дворца, т.е. личного богослова папы. Магалотти, в частности, пишет:

"Утром в понедельник его высокопреподобный отче... навестил меня. Он раскрыл мне еще одну причину, по которой он хотел бы иметь... «Диалог»... Под большим секретом он сказал мне, что эмблема, изображенная на обложке, была воспринята как тяжелое оскорбление... Услышав это, я рассмеялся... и сказал, что могу с полной ответственностью уверить его в том, что синьор Галилей не такой человек, чтобы таким ребяческим способом скрывать великие тайны, и что в своей книге он достаточно ясно выразил свои мысли. Я заявил, что абсолютно уверен в том, что эмблема рождена фантазией печатника. Услышав это, он, казалось, очень обрадовался и сказал, что если это в самом деле так... то для автора это будет очень счастливым обстоятельством".

В эпоху Возрождения дельфин прочно входил в общепринятую символику, однако эмблема в "Диалоге" была очень нестандартна. Именно предположения об ее "истинном" значении и оказались одним из тех факторов, что зародили в Риме недоверие к книге Галилея. Риккарди благожелательно относился к Галилею, и его беспокойство наряду с утверждением, что все дело против Галилея зависело от эмблемы, доказывает, какую важную роль она играла. В то время символика часто использовалась для передачи тайного смысла, и римские власти заподозрили, что Галилей и Ландини вместе придумали эмблему как раз с подобной целью или, возможно, в качестве ключа к содержанию всего труда.

Подозрительный ум мог усмотреть очень опасные для Галилея толкования эмблемы. Вначале дельфин ассоциировался с храмом бога Аполлона в Дельфах. Согласно греческой мифологии, Аполлон был отцом Асклепия, а тот был одной из ключевых фигур в герметистских мифах. Более того, в "Илиаде" Гомера Аполлон изображен как один из главных покровителей Трои, а один из уцелевших троянцев, Франкус, согласно легенде, считался основателем династии французских королей. К тому же, если следовать подобной линии рассуждений, можно было обнаружить этимологическое родство слов "дофин" и "дельфин". В условиях Тридцатилетней войны подобная связь между Францией и Троей могла быть очень скверно интерпретирована: например, как передача мантии Аполлона - или, пользуясь христианской терминологией, святого духа, освящающего папскую власть, - от Рима ко все более влиятельной боковой ветви троянцев во Франции.

Правда, в дальнейшем все эти подозрения рассеялись. После весьма неловкой задержки Магалотти удалось предъявить Риккарди другую книгу, ранее напечатанную Ландини с той же эмблемой. Однако к этому времени страсти уже разгорелись: Риккарди поднял большой шум по поводу теологического содержания "Письма к Великой герцогине", к существованию которого в рукописи Магалотти имел неосторожность привлечь его внимание. Мы уже упоминали о некоторых возникавших в связи с "Письмом" проблемах; отныне враги Галилея имели на руках более весомые козыри.

ТЕПЕРЬ мы можем ясно представить себе, каким образом ошибочный взгляд на Галилея как на сторонника герметизма вкупе с общей политической ситуацией того времени привел в действие могущественную судебную машину, взявшую его в оборот. Урбан VIII предпочитал избегать крайностей религиозной ортодоксальности и "контрреформистского" рвения. Его политические и личные симпатии заставляли его держаться подальше от Испании и, следовательно, ориентироваться на Францию. В то же время, как уже говорилось, его политика вызывала в Испании растущее недовольство.

В 1631 г. кардинал Гаспаре Борджиа, испанский посол при папском престоле, все более решительно требовал от папы оказать Испании реальную поддержку. Урбан, опасаясь растущей враждебности Испании, заявил о своей готовности попытаться отговорить Францию от союза со Швецией. Несмотря на это, в марте 1632 г. Борджиа открыто выступил с нападками на папу в консистории - совете кардиналов. Урбан был взбешен, однако предпочел промолчать, чтобы избежать открытого разрыва с испанским королем Филиппом IV. Конечно, для того, чтобы умаслить испанцев, Урбан мог бы выступить против Франции, но тогда мог произойти разрыв с французской церковью. Единственное, что ему оставалось, - это предпринять какой-нибудь не слишком обязывающий, но глубоко символический шаг. Он мог публично принести в жертву человека, который ассоциировался бы с его профранцузской политикой, а также с философией герметизма, от которой ему очень нужно было отмежеваться. Очевидным кандидатом на эту роль был Кампанелла. Он, несомненно, был связан как с профранцузской политикой, так и с философией, направлявшей ее. Кроме того, он больше не был ему нужен.

Но Кампанелла слишком много знал. Если бы против него были предприняты какие-либо жесткие меры, то некрасивая история о папе, прибегавшем к помощи еретической магии, неизбежно всплыла бы на свет. Поэтому следующим кандидатом становится Галилей. Его связь с Кампанеллой в глазах общественности усугубило и то, что автор предварительного доклада комиссии, назначенной для разбирательства "Диалога", по ошибке вместо Галилея вписал имя Кампанеллы и был вынужден его вымарывать.

И все же, даже при таких чрезвычайных обстоятельствах, Урбан мог бы подыскать другую жертву, поскольку давно был о Галилее самого высокого мнения. К несчастью, как раз именно в это самое неподходящее время Галилей задел самолюбие папы. Как-то в разговоре с ним Урбан утверждал, что бог мог достигать своих целей бесконечным множеством путей: по его выражению, "не следует лишать бога выбора". Зная о приверженности Галилея идеям Коперника, папа требовал от него не делать определенного выбора между системами Птолемея и Коперника. Галилей все исполнил в точности: "Диалог" заканчивается утверждением о недопустимости выбора между этими двумя позициями. Однако это утверждение выглядит явно лицемерным, а точка зрения Урбана высказывается в книге догматичным и недалеким Симпличио. В результате Урбан без особых колебаний принес Галилея в жертву, когда это ему понадобилось.

Таким образом, три фактора совпали разом. Политическая ситуация требовала жертвы. Работы Галилея, истолкованные людьми достаточно умными, но не понимавшими его истинных намерений, сделали его наиболее вероятным кандидатом на заклание. И наконец, явная насмешка над папой лишила его расположения Урбана в самый критический момент. Приписывание Галилею идей герметизма дало толчок событиям, в ход которых впоследствии вмешались уже другие силы.

СОГЛАСНО одному из наименее убедительных традиционных объяснений тех бед, что постигли Галилея, их главной причиной была личная неприязнь папы. Однако личные чувства Урбана никогда не заставили бы его привести в действие всю чудовищную судебную машину инквизиции против Галилея. Огромная разница в социальном и политическом положении Урбана и Галилея сделала бы подобную реакцию на личную обиду совершенно неуместной. Более широкий взгляд на этот суд поможет правильнее понять причины столь сурового решения папы. Учитывая объективные политические требования момента и то, что Галилей как раз вписывался в них, нетрудно представить, что именно их совпадение с личной обидой Урбана привело к трагическим для Галилея последствиям.

В свете вышеизложенного легко можно понять и двойственность дальнейшего отношения Урбана к Галилею. Когда Галилей был вызван в Рим, он был стар и болен, но даже когда он ослеп, Урбан с негодованием отказался смягчить условия его дальнейшего "домашнего ареста". И в то же время он никогда не пытался помешать продолжавшемуся возвеличиванию Галилея даже высокопоставленными священнослужителями. Никогда не пытался Урбан лично воспрепятствовать и публикации сочинений Галилея, что он, конечно бы, сделал, если бы считал того опасным не только в связи со своими отношениями с Испанией. Теперь, когда Галилей сыграл свою роль символической жертвы, дальнейшее отношение к нему папы определялось скорее личным гневом, чем официальной враждебностью.

Итак, Галилей, точно так же как до него Джордано Бруно, стал символической жертвой в ту эпоху, которая придавала огромное значение символам. Он стал жертвой своей всеевропейской известности, и потому его судьба не могла остаться незамеченной. Постигшее его наказание несло в себе все тот же урок 1600-го года: антигабсбургские, профранцузские, религиозно-примиренческие взгляды являются ересью или граничат с ней. Враги Галилея и обстоятельства момента исказили его истинное лицо, и в результате он предстал перед судом инквизиции в 1633 г. в качестве воскресшего Джордано Бруно, чтобы породить легенду.

[E.P. Iphan]

Что есть лже-наука, а что и научное инакомыслие?


Эпистемологический ликбез.

Наука — сфера человеческой деятельности, функция которой — выработка и теоретическая систематизация объективных знаний о действительности; одна из форм общественного сознания; включает как деятельность по получёнию нового знания, так и ее результат — сумму знаний, лежащих в основе научной картины мира; обозначение отдельных отраслей научного знания. Непосредственные цели — описание, объяснение и предсказание процессов и явлений действительности, составляющих предмет ее изучёния, на основе открываемых ею законов.

Методологические приемы и правила, которым должна следовать исследовательская программа для того, чтобы являться научной, сформулированы в определённой научной системе, то есть системе, за которой обществом признано право представлять собой научный метод познания.

В работах известного американского философа Шеффлера рассматриваются этапы эволюции классической (стандартной) концепции науки. Одно из главных требований классической концепции науки заключается в том, "чтобы мир природных явлений рассматривался как реально существующий и объективный. Характеристики этого мира не зависят от предпочтений или намерений наблюдателей, однако они могут быть описаны с большей или меньшей точностью".

За длительный период своего развития человеческая цивилизация сформировала несколько методологических систем, в то или иное время имевших статус научности. И сегодня не существует какой-либо одной системы, которая является единственным обладателем этого статуса, хотя многие из них и хотели бы такой статус приобрести.

Сфера деятельности по разработке и усовершенствованию систем приемов и правил, способствующих получёнию систематизированных и достоверных знаний, относится к области философии и называется гносеологией (гносеология — от греч. gnosis — знание и logos — слово, учение) или эпистемологией (эпистемология — от греч. episteme — знание).

Различные эпистемологические школы могут в достаточно широкой степени отличаться друг от друга. В результате, возникают такие ситуации, когда с точки зрения одной эпистемологической системы какая-то конкретная исследовательская программа может представляться строго научной, а с точки зрения другой столь же признанной эпистемологической системы, явно противоречить критерию научности этой системы.

Например, один из наиболее авторитетных эпистемологов XX века Карл Поппер, выдвинул новый важнейший критерий научности в виде способности научной теории быть опровергнутой (фальсифицируемой). Те научные теории и научные системы, которые обладают возможностью адаптироваться под любой результат эксперимента, а значит, не могут быть экспериментально опровергнуты, по Попперу, не должны считаться научными. К таким ненаучным системам Поппер, между прочим, относил марксистскую диалектику и ортодоксальную квантовую механику.

Со своей стороны, система Поппера была подвергнута справедливой критике со стороны альтернативных систем. Позже она была существенным образом трансформирована. Сегодня наибольшим авторитетом в мире пользуется система критического рационализма, дополненная системой научных исследовательских программ , в основе которой лежит "утончённый фальсификационизм" Поппера.

Здесь стоит отметить некоторые положения критического рационализма, разделяемые большинством альтернативных эпистемологических позиций.

От научных теорий и научно исследовательских программ требуется: повторяемость экспериментально значимых результатов, строгое соответствие цепочек логических умозаключений правилам дедукции, обобщение результатов на основе законов логики и математики.

Развитые, зрелые научные теории, особенно те, которые достигли статуса включения в текущую научную парадигму, невозможно опровергнуть. Каждая научная теория имеет защитный механизм против опровержения, позволяющий выдвигать и модифицировать вспомогательные гипотезы, приводя тем самым выводы теории в соответствие с наблюдаемыми фактами.

Понятие "решающего эксперимента" — это фикция, результат ошибочного, предвзятого ретроспективного анализа истории научного развития, выдвигаемого джастификационизмом.

Не существует заведомо "истинных" оснований для построения научных теорий. Любой, самый строгий метод построения теории может привести к созданию ошибочной теории. Невозможно подтвердить "правильность" теории при помощи экспериментов (верифицировать теорию).

Для успешного научного развития необходима организация жёсткой, но справедливой конкурентной борьбы между альтернативными теориями или исследовательскими программами, создание условий позволяющих развиваться не только общепринятым на настоящий момент научным теориям, но и сохранение альтернативных программ, уменьшения уровня догматизма и методологического диктата господствующей теории в периоды "нормального" развития науки.

При этом и отдельные учёные, и научные исследовательские программы имеют полное право на ошибки, главное — чтобы не было мошенничества, то есть, сознательного допущения ошибок.

Методологические основания современной квантовой физики в течение многих десятилетий подвергаются крайне резкой критике со стороны ведущих эпистемологов. Отношение практически всех общепризнанных столпов современной научной методологии науки к методам квантовой механики хорошо передают следующие цитаты.
Поппер: "Я восхищаюсь Бором и Гейзенбергом как революционерами в науке. Но я считал (и сейчас считаю) их эпистемологическое кредо скандальным".
Лакатос: "После 1925 г. "новая" квантовая теория перешла на "анархистскую позицию", а современная квантовая физика в ее "копенгагенской" интерпретации стала одним из главных оплотов философского обскурантизма. ...Начиная с 1925 г. Бор и его единомышленники пошли на новое и беспрецедентное снижение критических стандартов для научных теорий. Разум в современной физике отступил и воцарился анархистский культ невообразимого хаоса".

Таким образом, мы можем видеть, что проблема определения статуса научности или ненаучности (лженаучности) далеко не столь проста, как это выглядит на первый взгляд. В любом случае, для того, чтобы разобраться в этих сложные проблемах требуются специалисты.

Но !

Кун: "Учёные исходят в своей работе из моделей, усвоенных в процессе обучёния, и из последующего изложения их в литературе, часто не зная и не испытывая никакой потребности знать, какие характеристики придали этим моделям статус парадигм научного сообщества.... Учёные обычно не интересуются и не обсуждают вопрос о том, что придает правомерность частным проблемам и решениям".

Малкей: "Современная наука пользуется необычной, по сравнению с другими областями интеллектуальной деятельности свободой от споров относительно своих оснований. Большинство научных исследований осуществляется в условиях столь сильной защищённости всех цепочек исходных положений, что пересмотр их или опровержение делаются практически невозможными".

Дарвин: "Хотя я вполне убежден в истине тех воззрений, которые изложены в этой книге в форме краткого обзора, я никоим образом не надеюсь убедить опытных натуралистов, умы которых переполнены массой фактов, рассматриваемых ими в течение долгих лет с точки зрения, прямо противоположной моей... Но я смотрю с доверием на будущее, на молодое возникающее поколение натуралистов, которое будет в состоянии беспристрастно взвесить обе стороны вопроса".

Планк: "Новая научная истина прокладывает дорогу к триумфу не посредством убеждения оппонентов и принуждения их видёть мир в новом свете, но скорее по тому, что ее оппоненты рано или поздно умирают и вырастает новое поколение, которое привыкло к ней".

Кун: "Лорд Релей к тому времени, когда его репутация прочно утвердилась, представил на рассмотрение в Британскую Ассоциацию статью о некоторых парадоксах электродинамики. Его имя было случайно опущено, когда статья была послана впервые, и сама статья была отвергнута как работа какого-то "любителя парадоксов". Вскоре после этого, когда его имя было указано, статья была принята".

Пopyc: "Решения экспертов всегда находятся в сильной зависимости от культурных факторов, воздействующих на научные процессы "извне"".

--------------

Во второй половине XX века существенно снизился авторитет доминирующих в теоретической физике школ релятивизма и ортодоксальной квантовой механики. Причём по разным причинам. Методологические основания школы ортодоксальной квантовой механики наиболее радикально отличаются от методологических норм классической концепции науки в сторону агностицизма (веры в непознаваемость) и субъективного идеализма. За это ортодоксальная квантовая механика подвергалась и продолжает подвергаться критике со стороны большинства ведущих эпистемологических школ.

Для современной теоретической физики в целом характерны: гипертрофированная математизация, осознанный отказ от поиска причинно-сущностных объяснений, столь же сознательный отказ от пространственных моделей и, как следствие, отсутствие "понимания" в общепринятом (то есть не философском) смысле.
Люди не могут и не хотят верить в учение, которое не понимает никто, даже его адепты.

Фейнман: "Я думаю — можно сказать, что никто не понимает квантовую механику... Всё время помни о том, что если ты не сможешь избежать постоянного вопроса — как это может быть, ты попадёшь в глухой тупик, из которого ещё никто не возвращался. Никто не знает, как это может быть так" .

Фейнберг: "Фактом является удивительное непонимание физической сущности специальной теории относительности при совершенном владении её техникой у множества вполне и даже очень высококвалифицированных физиков, в том числе теоретиков очень высокого уровня, вплоть до академиков. ...Как показали опросы, число непонимающих не уменьшается, а растёт".

Прибавьте к этому же молчаливый, но крайне последовательный "саботаж" со стороны других естественных наук и физических школ "верхнего уровня", не желающих переходить на новые методологические стандарты фундаментальных общефизических теорий. Осмыслением этого нового явления занимается отдельное эпистемологическое течение — антиредукционизм.

Наибольшее количество нетрадиционных и альтернативных публикаций относится именно к области фундаментальной физики, и в свете этого факта становится понятно, почему большинство членов комиссии по лженауке составляют профессиональные физики.

Известный философ Бертран Рассел приводит любопытное суждение относительно причин победы научного мировоззрения над мистикой: "Вера в возможности чёрной магии была разрушена не аргументами, а широко распространившейся верой в законосообразность мира... После Ньютона люди стали верить, что Бог когда-то создал природу и предписал ей законы, чтобы происходящее соответствовало его намерениям и не было нужды вмешиваться, за исключением особых случаев, вроде возвещения христианской религии".

Квантовая механика в её ортодоксальной интерпретации разрушила веру в незыблемость законов природы и причинную обусловленность явлений. Возможно, что не случайно совпадает время роста мистических настроений в обществе с победой ортодоксальной позиции в квантовой физике.

Падение авторитета научных школ органически связано с существенным падением уровня доверия к профессиональным учёным из-за того, что нарушение ими общепринятой научной этики приняло массовый характер. Изучением этих нарушений, помимо всего остального, занимается — социология науки. Широкое обсуждение работ по проблемам социологии знания открыло для общества массу неприглядных фактов, связанных нечестной конкуренцией научных школ, мифотворчеством, и дезинформаций.

Известный эпистемолог и историк науки Томас Кун сравнивает методы официального изложения истории научного развития "для широких масс", с методами "министерства правды" из известного романа Оруэлла.

Следует учитывать, что приёмы нечестной конкурентной борьбы в бизнесе строго контролируются
специальными государственными институтами и пресекаются, как в административно-правовом, так и в уголовном порядке. В отношениях между научными школами и отдельными учёными законодательство предпочитает не вмешиваться, развязывая, тем самым, руки господствующим научным школам для использования самых нечестных методов.

Американские исследователи Коллинз и Пинч, изучавшие характер взаимоотношений между научным сообществом и новой научно-исследовательской программой — "парапсихологией", пришли к ошеломляющим выводам: методы обсуждения результатов парапсихологов, многие из которых являлись достаточно известными учёными в других областях науки, имело очень мало общего со стандартами научного обсуждения.

Представители физических научных школ, которым противоречили полученные парапсихологами результаты, повсеместно использовали грязные технологии, свойственные нечестной конкуренции: демагогию, шельмование, саботаж, огульное обвинение парапсихологов и всей парапсихологии в подтасовке результатов экспериментов и так далее и тому подобное.

В свою очередь, парапсихологи вынуждены были прибегнуть к социальным (то есть ненаучным) аргументам для того, чтобы принудить научное сообщество обсуждать полученные ими результаты принятыми в науке методами.

Причиной ненаучного поведения учёных являются их верования. Профессиональные учёные слишком трепетно относятся к науке, считая себя её полномочными представителями. Несмотря на то, что методологические основания джастификационизма (веры в то, что научная теория может быть подтверждена с помощью эксперимента) были однозначно опровергнуты, и современные эпистемологические школы от них уже отказались, большинство профессиональных учёных естественнонаучного направления продолжают придерживаться этой ошибочной и очень вредной позиции.

Откройте любой серьёзный научный журнал и обратите внимание, сколь часто там используется ссылка на "подтверждение" или даже "полное подтверждение" той или иной научной теории. Современные эпистемологи в таких случаях обязательно используют другой термин, не "подтверждение", а "подкрепление".

Как только учёный начинает считать какое-либо научное знание "полностью подтверждённым" это означает, что субъективно он переводит это знание из разряда проблематичного в разряд непогрешимого. Относительно проблематичного знания учёный может допустить правомерность научного обсуждения, но относительно знания непогрешимого критическое научное обсуждение представляется ему бесполезной тратой времени, а те, кто пытаются инициировать такое обсуждение, выглядят в его глазах либо дилетантами, либо жуликами.

Профессиональные учёные, стоящие на позициях джастификационизма, переводят "полностью подтверждённые" научные знания в разряд верований. Совокупность научных верований учёных составляет их религию, а там, где есть вера и религия, там не может быть места объективному и беспристрастному обсуждению.

Чем меньше известно учёному джастификационисту об основоположениях его научной школы, тем большую часть научного знания он склонен переносить в разряд непогрешимого и тем более обширно содержание его религиозного храма, который сам он ассоциирует с "наукой", считая себя "адептом науки".

В тех случаях, когда эксперименты, поставленные сторонниками альтернативных научных школ, дают результаты, противоречащие непогрешимому "полностью подтверждённому" научному знанию, религиозная сторона профессионального учёного-жреца не позволяет допустить даже ничтожной вероятности того, что представленные на обсуждение результаты могут быть правильными.

Поппер: "Догма знания, однажды возведённая на престол, навсегда остается вне критики. На неё уже нельзя нападать. Она стала ... "неопровержимой и окончательной"".

Прочтите результаты исследования Коллинза и Пинча и посмотрите, насколько отличаются методы обсуждения научным сообществом исследований парапсихологов от тех, что принято считать научными, и насколько они похожи на методы обсуждения догматов веры.

Обратите внимание, — "комиссия РАН по борьбе с лженаукой" призывает руководителей ВУЗов, журналистов и редакторов СМИ не печатать материалы лженаучного содержания, но считает излишним давать строгое формальное определение научности и лженаучности.

Почему? Ответ мы находим в выступлении председателя комиссии, который, оказывается, считает, что: "учёным в самом деле очевидно, где наука, а где лженаука". Большего уровня некомпетентности трудно себе представить.

Что же на самом деле может быть очевидно человеку, имеющему научное звание? По-видимому, только утверждения признанных сегодня научных теорий (научных школ). То есть только то, что в рамках господствующей научной парадигмы входит в состав условно истинного знания (knowledge background).

Именно это знание, субъективно воспринимаемое как "непогрешимое", и составляет содержание религиозного храма жрецов от науки, считающих своим долгом защищать его от внешних посягательств.

Под прикрытием высоких слов деятельность комиссии направлена против публикации результатов альтернативных научно-исследовательских программ, выводы которых противоречат выводам "официальной" науки.

Сравните с высказываниями Куна: "Удивительная особенность проблем нормальной науки ... состоит в том, что они в очень малой степени ориентированы на крупные открытия, будь то открытие новых фактов или создание новой теории. Если результат проекта не попадает в эту более узкую (предполагаемую) область, то это рассматривается обычно как неудача исследования, которая отражает не отклонение природы от закона, но лишь ошибку опыта".

"Цель нормальной науки ни в коей мере не требует предсказания новых видов явлений: явления, которые не вмещаются в эту коробку, часто, в сущности, вообще упускаются из виду. Учёные в русле нормальной науки не ставят себе цели создания новых теорий, обычно они к тому же нетерпимы к созданию таких теорий другими".

Как известно, последние слова Джордано Бруно, сказанные им на костре были следующими: "Сжечь, — ещё не значит опровергнуть!". Откуда становится понятно, что проблемы Бруно были отчасти сродни современным проблемам альтернативных научных школ. Требованиям справедливого научного обсуждения и тогда и сегодня противопоставляются призывы к подавлению научного инакомыслия.

.

[E.P. Iphan]

В мировой истории не так много людей, которые всегда делали правильный выбор.

Одним из них является француз Жан-Батист Бернадот.
Каждый раз на протяжении жизни он делал безукоризненно правильный выбор, хотя и не всегда это было очевидно.

Родившись в семье адвоката, он потомственной адвокатской жизни предпочел службу в армии.
Не совсем очевидное решение, ведь он не был дворянином, а значит вряд ли мог дослужиться до офицера.

Однако время показало, что это было правильное решение.
Вскоре случилась революция и сержант Бернадот за 4 года взлетел от сержанта до генерала.
Вскоре он подружился с едва назначенным на свой пост военачальником Наполеоном.
Он даже женился на его бывшей невесте.
Время показалось, что это было правильным решением.

Спустя несколько лет Наполеон провозгласил себя императором, а Бернадот, хоть и был ярым республиканцем, поддержал его, за что получил титул маршала.
Через некоторое время шведы предложили популярному в Европе военачальнику стать их королем.
Шведская династия угасала, старый король был бездетен, а пригласить кого-либо из уже царствующих династий было невозможно из-за нарушения баланса сил в Европе.

Бернадот был официально усыновлен шведским монархом и принял лютеранство.

Когда начался очередной этап наполеоновских войн с Россией, король Швеции и Норвегии Карл Юхан XIV Бернадот неожиданно разорвал с Наполеоном все отношения и выступил на стороне антинаполеоновской коалиции.

Хотя изначально Наполеон выглядел фаворитом, время показало, что это было правильное решение.
Наполеон проиграл, стал изгоем и вскоре закончил свои дни на острове Святой Елены.
А Бернадот царствовал еще 30 лет, а его потомки до сих пор являются правящей династии в Швеции.

[E.P. Iphan]

Кого унес «Философский пароход»


29 сентября 1922 года петроградский порт покинуло судно «Oberbürgermeister Haken» («Обербургомистр Хакен»), которое в историю вошло под условным названием «Философский пароход». На его борту Советскую Россию покинули те, кого в наши дни принято называть «цветом российской науки», «лучшими философами», «блистательными учеными» и еще много как. В патетике и пафосе у тех, кто не упускает возможности припомнить большевикам «Философский пароход», недостатка нет.

В самом деле в числе пассажиров этого судна было несколько настоящих ученых. В первую очередь это социолог Питирим Сорокин, конструктор паровых турбин Всеволод Ясинский и зоолог Михаил Новиков. Большинство же посаженных на пароход были публицистами, литераторами, попами и «философами».

В наши дни высылка всей этой братии зачастую рассматривается и преподносится пропагандой как событие, нанесшее России едва ли не фатальный ущерб. Почти в любой «исторической» передаче на эту тему непременно слышатся стенания о невосполнимой потере, которую понесла наша Родина из-за проклятых большевиков.

В то же время мы никогда не услышим о великих открытиях, сделанных этими людьми за границей. Западная наука и культура почему-то совершенно не обогатились благодаря таланту и гениальности высланных интеллигентов.

Проведем такую аналогию. Любой, кто более-менее сносно учился в школе, при упоминании фамилии Лавуазье наверняка вспомнит о нем как об ученом. Кто учился лучше, даже, наверное, упомянут про опыты с реакцией горения и тому подобном. О том, что Лавуазье закончил свои дни на гильотине в дни Великой французской революции, вспомнят лишь единицы. Вывод простой: Лавуазье – блестящий ученый и ценен прежде всего своими открытиями, а не трагическим финалом.

Если бы высланные из России субъекты тоже были великими специалистами, то их фамилии в первую очередь ассоциировались бы с их открытиями, а лишь во вторую с «Философским пароходом». Такой тенденции мы, однако, не наблюдаем. О большинстве высланных говорят почти всегда лишь в связи с отплытием «Обербургомистра Хакена».

Документ от 31 июля 1922 г.

В этой связи любопытно вспомнить и о том, как отреагировали на приезд высланных из России их соотечественники, уже обосновавшиеся за кордоном. Вот выдержка из переписки евразийцев П.П. Сувчинского и Н.С. Трубецкого:

«…Как кусок дерна с одного кладбища на другое, как кусок мертвой кожи пересадили окончательно отживший культурный пласт из России в Берлин – для чего? – Конечно, для того, чтобы возглавить эмиграцию, говорить от ее имени и тем самым не позволить народиться ничему новому, живому и, следовательно, опасному для большевиков. Ведь если Ленин, говоря и действуя от имени России, по существу ничего общего с ней не имеет, но ведь и та интеллигенция, которая, конечно, с расчетом выслана большевиками, никого больше не представляет и будет только компрометировать эмигрантские новые поколения»

Ничтожность «лучших умов» была настолько очевидна, что белогвардейские эмигранты сначала подумали, что Ленин выслал всю эту компанию, поскольку:

«…советская власть принимает все меры для разложения кристаллизирующихся за границей монархических групп».

А потом и вовсе забеспокоились:

«Под подкупающей личиной «пострадавших», жертв большевистского засилия могут оказаться и прямые агенты советской власти, специально подосланные для пропаганды среди эмиграции».

Обратите внимание, если Ленин настолько глуп, что лишает Россию лучших ее умов, то этому определенно должны обрадоваться враги большевизма, ведь им, рыцарям без страха и упрека, точно должно быть ясно, что, лишая страну непревзойденных мыслителей, коммунисты ослабляют сами себя. Мыслей такого рода, однако, мы не находим. Вместо этого презрение, смешанное с брезгливым скепсисом.

Да и чем в самом деле могли обогатить мировое знание такие личности, как Бердяев, Ильин или Булгаков? Какую привлекательную для прогнавшего их народа философию они могли предложить? Какие глубокие истины открылись им в процессе их мыслительного труда? Давайте посмотрим.

Вот, к примеру, результат умственных усилий Николая Бердяева:

«Демократия есть уже выхождение из естественного состояния, распадение единства народа, раздор в нем. Демократия по существу механична, она говорит о том, что народа как целостного организма уже нет. Демократия есть нездоровое состояние народа. В «органические» эпохи истории никаких демократий не бывает и не возникает. Демократия — порождение «критических эпох» Демократия плоха во всем…. Дух демократизма в своей метафизике, в своей морали, в своей эстетике несет с собой величайшую опасность для аристократического начала человеческой и мировой жизни, для благородного качественного начала… Если бы возможна была окончательная демократия, то человечество погибло бы, утонуло бы во тьме. В самой идее народовластия, ничем не ограниченного и ничему высшему не подчиненного, нет никакой правды, нет и правды о человеке, человеческом образе, о его бесконечной духовной природе, на которую недопустимы никакие посягательства».

О как! Но мыслитель этим не ограничивается. От презрения к народовластию он переходит к откровенному расизму:

«Культура не есть дело одного человека и одного поколения. Культура существует в нашей крови. Культура — дело расы и расового подбора… «Просветительное» и «революционное» сознание… затемнило для научного познания значение расы. Но объективная незаинтересованная наука должна признать, что в мире существует дворянство не только как социальный класс с определенными интересами, но как качественный душевный и физический тип, как тысячелетняя культура души и тела. Существование «белой кости» есть не только сословный предрассудок, это есть неопровержимый и неистребимый антропологический факт».

Другим таким «фактом», по мнению Бердяева, является то, что «история есть свершение, имеющее внутренний смысл, некая мистерия, имеющая свое начало и конец, свой центр, свое связанное одно с другим действие, история идет к факту — явлению Христа и идет от факта — явления Христа».

Другой непризнанный человечеством гений Сергей Булгаков увидел связь между экономикой и… первородным грехом!
Он же пытался решить такую насущную и злободневную проблему связанную – с кем бы вы думали? – с Софией Премудростью Божией! Собрав весь свой дар мыслителя, посланный ему всевышним, Булгаков в конце концов понял великую истину, которой не замедлил поделиться с человечеством. Оказывается,

«Божественная София есть … природа Божия, усия, понимаемая … как раскрывающееся содержание, как Всеединство».

А мы и не знали.

Другой ленинский засланец Николай Лосский всерьез рассуждал о реинкарнации и о том, противоречит ли идея метемпсихоза православному вероучению.

Нельзя не упомянуть и о такой колоритной фигуре, как Иван Ильин, тоже уплывшем на «философском пароходе». Его сегодня пропагандируют с особой страстью. Он осчастливил человечество рассуждениями о кознях мировой закулисы, реформу русской орфографии в 1918 году назвал происками врагов России и очень любил Гитлера. Вот, пожалуйста:

«Что сделал Гитлер? Он остановил процесс большевизации в Германии и оказал этим величайшую услугу всей Европе».

Что касается российского народа, то другой пассажир «философского парохода», Питирим Сорокин, не утруждая себя патриотичной деликатностью, заметил:

«Деградация [русского народа] произошла и в качественном отношении, т.к. погибли элементы, наилучшие по своим биологическим и интеллектуальным качествам. Остался второсортный человеческий материал, произведен, то есть, «отбор шиворот на выворот». А история падения крупных государственных образований учит, что такой отбор является одним из важных факторов гибели. Далее надо учесть влияние наследственности на будущие судьбы России, так как плохое поколение даст и плохое потомство».

Оцените, какой слог – второсортный человеческий материал! Эта фраза настолько чудовищна, что поневоле начинаешь задумываться о том, что Ленин проявил чрезмерный гуманизм к этим индивидам.

Современная же пропаганда курит им фимиам. Народу стараются привить уважение и любовь к людям, которые считали этот самый народ второсортным материалом, восхваляли маньяков, желавших его уничтожить, и выплескивали на страницы своих книг клерикально-схоластическую галиматью.

Это ли не безумие?

Сообщение было отредактировано E.P. Iphan: 1.10.2015, 19:36

[E.P. Iphan]

НАЧиная с 90ых идут бесконечные разглагольствования о красном терроре
ЧТО показательно..сами красные стыдливо умалчивают, заливаются соловьями чаще-кто его на себе не испытал. Хоття отрицать невозможно, но гражданская война всегда-жуть жуткая.
НО во о белом терроре пишут сами его участники, ужасаясь сделанному.Но пишут обычно там, у нонешней либеральной власти упыри-только красные.
ХОТя-что еще более важно-противники совдепиии в качестве основны причин поражения сами приводятт два пункта.
1. ОТсутствие вменяемой идеи устройства страны
2. ДИКие оргии над попашими в их власть населением
КАК метко подметил ЛЕНин-никто не сделал больше, чтоб призвать инертное большинство в Сибири под красные знамена, чем КОлчак.
ПОпробуем вспомнить

[E.P. Iphan]

Белый террор в России
Мы шли к власти, чтобы вешать, а надо было вешать, чтобы прийти к власти
Не оскудевает поток статей и заметочек о "добром Царе-батюшке", благородном белом движении и противостоящих им красных упырях- душегубах. Я не собираюсь выступать ни за одну, ни за другую сторону. Просто приведу факты. Просто голые факты, взятые из открытых источников, и ничего более. Отрекшегося от престола Царя Николая II арестовал 2 марта 1917 года генерал Михаил Алексеев – начальник его штаба. Царицу и семью Николая II арестовал 7 марта генерал Лавр Корнилов – командующий Петроградским ВО. Да-да, те самые будущие герои-основатели белого движения...

Правительство Ленина, принявшее на себя ответственность за страну в ноябре-17, предложило семье Романовых выехать к родственникам – в Лондон, но английская королевская семья ОТКАЗАЛА им в разрешении переехать в Англию.

Свержение царя приветствовала вся Россия. «Даже близкие родственники Николая нацепили на грудь красные банты», – пишет историк Генрих Иоффе. Великий князь Михаил, которому Николай намеревался передать корону, от престола отказался. Русская Православная Церковь, совершив клятвопреступление церковной присяге на верноподданство, приветствовала известие об отречении царя.

Офицерство России. 57% его поддержало белое движение, из них 14 тысяч позже перешли к красным. 43% (75 тысяч человек) – сразу пошли за красных, то есть, в конечном счете – более половины офицерства поддержали Советскую власть.

Первые несколько месяцев после Октябрьского восстания в Петрограде и Москве не зря были названы «триумфальным шествием советской власти». Из 84 губернских и других крупных городов только в 15 она установилась в результате вооруженной борьбы. «В конце ноября во всех городах Поволжья, Урала и Сибири власти Временного правительства уже не существовало. Она перешла почти без всякого сопротивления в руки большевиков, всюду образовались Советы», – свидетельствует генерал-майор Иван Акулинин в своих воспоминаниях «Оренбургское казачье войско в борьбе с большевиками 1917-1920». «Как раз в это время, – пишет он далее, – в Войско стали прибывать с Австро-Венгерского и Кавказского фронтов строевые части – полки и батареи, но рассчитывать на их помощь оказалось совершенно невозможно: они и слышать не хотели о вооруженной борьбе с большевиками».

Русские офицеры разделились в своих симпатиях...

Как же при таких обстоятельствах Советская Россия вдруг оказалась в кольце фронтов? А вот как: с конца февраля – начала марта 1918 года империалистические державы обеих воюющих в мировой войне коалиций начали масштабное вооруженное вторжение на нашу территорию.

18 февраля 1918 года германские и австро-венгерские войска (около 50 дивизий) перешли в наступление от Балтики до Черного моря. За две недели они оккупировали огромные пространства.

3 марта 1918 года был подписан Брестский мир, но немцы не остановились. Воспользовавшись договором с Центральной радой (к тому времени уже прочно обосновавшейся в Германии), они продолжили свое наступление на Украине, 1 марта свергли в Киеве советскую власть и продвигались дальше в восточном и южном направлениях на Харьков, Полтаву, Екатеринослав, Николаев, Херсон и Одессу.

5 марта немецкие войска под командованием генерал-майора фон дер Гольца вторглись в Финляндию, где вскоре свергли финское советское правительство. 18 апреля германские войска вторглись в Крым, а 30 апреля захватили Севастополь.

К середине июня более 15 тыс. германских войск с авиацией и артиллерией находилось в Закавказье, в том числе 10 тыс. человек в Поти и 5 тыс. в Тифлисе (Тбилиси).

Турецкие войска оперировали в Закавказье с середины февраля.

9 марта 1918 года английский десант вошел в Мурманск под предлогом... необходимости защиты складов военного имущества от немцев.

5 апреля японский десант высадился во Владивостоке, но уже под предлогом... защиты японских граждан «от бандитизма» в этом городе.

25 мая – выступление Чехословацкого корпуса, эшелоны которого находились между Пензой и Владивостоком.

Необходимо учитывать, что «белые» (генералы Алексеев, Корнилов, Антон Деникин, Петр Врангель, адмирал Александр Колчак), сыгравшие свою роль в свержении царя, отреклись от присяги Российской империи, но и не приняли новую власть, начав борьбу за собственное правление в России.

Десант Антанты в Архангельске, август 1918 года

На юге России, где действовали в основном "Русские освободительные силы", ситуация была завуалирована русской формой "Белого движения". Атаман «Войска донского» Петр Краснов, когда ему указали на «немецкую ориентацию» и поставили в пример «добровольцев» Деникина, ответил: «Да, да, господа! Добровольческая армия чиста и непогрешима.

Но ведь это я, донской атаман, своими грязными руками беру немецкие снаряды и патроны, омываю их в волнах тихого Дона и чистенькими передаю Добровольческой армии! Весь позор этого дела лежит на мне!».

Колчак Александр Васильевич, столь любимый "романтический герой" современной "интеллигенции". Колчак, нарушив присягу Российской империи, первым на Черноморском флоте присягнул на верность Временному правительству. Узнав об Октябрьской революции, вручил британскому послу просьбу о приеме в английскую армию. Посол, после консультаций с Лондоном, вручил Колчаку направление на Месопотамский фронт. По дороге туда, в Сингапуре, его настигла телеграмма русского посланника в Китае Николая Кудашева, приглашавшего его в Маньчжурию для формирования русских воинских частей.

Убитый большевик

Итак, к августу 1918 года вооруженным силам РСФСР полностью или почти полностью противостояли иностранные войска. «Было бы ошибочно думать, что в течение всего этого года мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских. Напротив того, русские белогвардейцы сражались за НАШЕ дело», – написал позже Уинстон Черчилль.

Белые освободители или убийцы и грабители? Доктор исторических наук Генрих Иоффе в журнале "Наука и жизнь" N12 за 2004 год – а этот журнал успел за последние годы отметиться ярым антисоветизмом – в статье о Деникине пишет: "На освобожденных от красных территориях шел настоящий реваншистский шабаш. Возвращались старые хозяева, царили произвол, грабежи, страшные еврейские погромы...».

О зверствах войск Колчака ходят легенды. Число убитых и замученных в колчаковских застенках не поддавалось учету. Только в Екатеринбургской губернии было расстреляно около 25 тысяч человек.
«В Восточной Сибири совершались ужасные убийства, но совершались они не большевиками, как это обычно думали Я не ошибусь, если скажу, – признавался позднее очевидец тех событий американский генерал Уильям Сидней Гревс, – что на каждого человека, убитого большевиками, приходилось 100 человек, убитых антибольшевистскими элементами».

«Идеологию» белых в этом вопросе четко выразил генерал Корнилов:
«Мы шли к власти, чтобы вешать, а надо было вешать, чтобы прийти к власти»...

Американцы и шотландцы охраняют пленных красноармейцев в Березнике

«Союзники» белого движения – англичане, французы и прочие японцы –вывозили все: металл, уголь, хлеб, станки и оборудование, двигатели и меха. Угоняли гражданские пароходы и паровозы. Только из Украины немцы вывезли до октября 1918 года 52 тыс. тонн зерна и фуража, 34 тыс. тонн сахара, 45 млн. яиц, 53 тыс. лошадей и 39 тыс. голов крупного рогатого скота. Шло масштабное разграбление России.

А о зверствах (не менее кровавых и массовых – никто и не спорит) Красной армии и чекистов читайте в сочинениях демократической прессы. Данный текст предназначен исключительно для того, чтобы развеять иллюзии тех, кто восхищается романтикой и благородством «белых рыцарей России». Была грязь, кровь и страдания. Ничего другого войны и революции принести не могут...

«Белый террор в России» – так называется книга известного историка, доктора исторических наук Павла Голуба. Собранные в ней документы и материалы камня на камне не оставляют от широко циркулирующих в средствах массовой информации и публикациях на историческую тему выдумках и мифах.

Было все: от демонстраций силы интервентов до казни чехами красноармейцев

Начнем с утверждений о жестокости и кровожадности большевиков, которые, дескать, при малейшей возможности уничтожали своих политических противников. На самом деле руководители большевистской партии стали твердо и непримиримо относиться к ним по мере того, как на собственном горьком опыте убеждались в необходимости решительных мер. А вначале проявлялась определенная доверчивость и даже беспечность. Ведь всего за четыре месяца Октябрь триумфально прошествовал из края в край огромной страны, что стало возможным благодаря поддержке власти Советов подавляющим большинством народа. Отсюда и надежды на то, что ее противники сами осознают очевидное. Многие лидеры контрреволюции, как это видно из документальных материалов, – генералы Краснов, Владимир Марушевский, Василий Болдырев, видный политический деятель Владимир Пуришкевич, министры Временного правительства Алексей Никитин, Кузьма Гвоздев, Семен Маслов, да и многие другие – были отпущены на свободу под честное слово, хотя их враждебность новой власти не вызывала сомнений.

Слово свое эти господа нарушили, приняв активное участие в вооруженной борьбе, в организации провокаций и диверсий против своего народа. Великодушие, проявленное по отношению к явным врагам Советской власти, обернулось тысячами и тысячами дополнительных жертв, страданиями и мучениями сотен тысяч людей, поддержавших революционные перемены. И тогда руководители российских коммунистов сделали неизбежные выводы – они умели учиться на своих ошибках...

Томичи переносят тела расстрелянных участников антиколчаковского восстания

Придя к власти, большевики отнюдь не запретили деятельность своих политических противников. Их не подвергали арестам, позволяли выпускать свои газеты и журналы, проводить митинги и шествия и т.п. Народные социалисты, эсеры и меньшевики продолжали свою легальную деятельность в органах новой власти, начиная с местных Советов и кончая ЦИК. И опять-таки только после перехода этих партий к открытой вооруженной борьбе против нового строя их фракции декретом ЦИК от 14 июня 1918 года были исключены из Советов. Но даже после этого оппозиционные партии продолжали легально действовать. Наказанию подвергались лишь те организации или лица, кто был уличен в конкретных подрывных действиях.

Раскопки могилы, в которой погребены жертвы колчаковских репрессий марта 1919 года, Томск, 1920 год

Как показано в книге, инициаторами гражданской войны стали именно белогвардейцы, представлявшие интересы свергнутых эксплуататорских классов. А толчком к ней, как признавал один из лидеров белого движения Деникин, был мятеж чехословацкого корпуса, во многом вызванный и поддержанный западными "друзьями" России. Без помощи этих "друзей" главари белочехов, а затем белогвардейские генералы никогда бы не достигли серьезных успехов. Да и сами интервенты активно участвовали как в операциях против Красной Армии, так и в терроре против восставшего народа.

Жертвы Колчака в Новосибирске, 1919 год

«Цивилизованные" чехословацкие каратели расправлялись со своими "братьями-славянами" огнем и штыком, буквально стирая с лица земли целые поселки и деревни. В одном Енисейске, например, за симпатии к большевикам было расстреляно более 700 человек – почти десятая часть проживавших там. При подавлении восстания узников Александровской пересыльной тюрьмы в сентябре 1919 года чехи расстреливали их в упор из пулеметов и пушек. Расправа продолжалась трое суток, от рук палачей погибло около 600 человек. И таких примеров – великое множество.

Большевики, убитые чехами под Владивостоком

Кстати, иностранные интервенты активно способствовали и развертыванию на российской территории новых концлагерей для тех, кто выступал против оккупации или сочувствовал большевикам. Начали же создаваться концлагеря еще Временным правительством. Это – бесспорный факт, о котором также умалчивают разоблачители "кровавых злодеяний" коммунистов. Когда в Архангельске и Мурманске высадились французские и английские войска, один из их руководителей – генерал Пуль от имени союзников торжественно обещал северянам обеспечить на захваченной территории "торжество права и справедливости". Однако почти сразу же после этих слов на захваченном интервентами острове Мудьюг был организован концлагерь. Вот свидетельства тех, кому там довелось побывать: «Каждую ночь умирало по нескольку человек, и трупы их оставались в бараке до утра. А утром появлялся французский сержант и злорадно вопрошал: "Сколько большевиков сегодня капут?". Из заточенных на Мудьюге более 50 процентов расстались с жизнью, многие сошли с ума...».

Американский интервент позирует возле трупа убитого большевика

После ухода англо-французских интервентов власть на Севере России перешла в руки белогвардейского генерала Евгения Миллера. Он не только продолжил, но и усилил репрессии и террор, пытаясь остановить быстро развивавшийся процесс "большевизации масс". Самым бесчеловечным их олицетворением стала ссыльно-каторжная тюрьма в Иоканьга, которую один из узников охарактеризовал как "наиболее зверский, изощренный метод истребления людей медленной, мучительной смертью". Вот выдержки из воспоминаний тех, кому чудом удалось выжить в этом аду: «Умершие лежали на нарах вместе с живыми, причем живые были не лучше мертвых: грязные, покрытые струпьями, в рваном тряпье, заживо разлагающиеся, они представляли кошмарную картину».

Заключенный красноармеец на работе, Архангельск, 1919 год

К моменту освобождения Иоканьги от белых там из полутора тысяч заключенных остались 576 человек, из которых 205 уже не могли передвигаться.

Система подобных концлагерей, как показано в книге, была развернута в Сибири и на Дальнем Востоке адмиралом Колчаком – наиболее, пожалуй, жестоким из всех белогвардейских правителей. Они создавались как на базе тюрем, так и в тех лагерях военнопленных, которые были построены еще Временным правительством. Более чем в 40 концлагерей режим загнал почти миллион (914178) человек, отвергавших реставрацию дореволюционных порядков. К этому надо приплюсовать еще около 75 тысяч человек, томившихся в белой Сибири. Более 520 тысяч узников режим угнал на рабский, почти не оплачиваемый труд на предприятиях и в сельском хозяйстве.

Однако ни в солженицынском "Архипелаге ГУЛАГ", ни в писаниях его последователей Александра Яковлева, Дмитрия Волкогонова и других об этом чудовищном архипелаге – ни слова. Хотя тот же Солженицын начинает свой "Архипелаг" с гражданской войны, живописуя "красный террор". Классический пример лжи путем простого умолчания!

Американские охотники на большевиков

В антисоветской литературе о гражданской войне много и с надрывом пишется о "баржах смерти", которые, дескать, использовались большевиками для расправы с белогвардейскими офицерами. В книге Павла Голуба приводятся факты и документы, свидетельствующие о том, что "баржи" и "поезда смерти" стали активно и массированно применяться именно белогвардейцами. Когда осенью 1918 года на восточном фронте они стали терпеть поражение от Красной Армии, в Сибирь, а затем на Дальний Восток потянулись "баржи" и "поезда смерти" с узниками тюрем и концлагерей.

Когда "поезда смерти" находились в Приморье, их посетили сотрудники американского Красного Креста. Один из них – Бьюкели написал в своем дневнике: «До того момента, когда мы нашли этот ужасный караван в Никольске, 800 пассажиров умерли от голода, грязи и болезней... Я видел трупы людей, тела которых еще при жизни разъедали паразиты до тех пор, пока они не умирали после месяцев ежедневной мучительной пытки от голода, грязи и холода. Клянусь Богом, я не преувеличиваю!.. В Сибири ужас и смерть на каждом шагу в таком масштабе, что потрясли бы самое черствое сердце...».

Ужас и смерть – вот что несли народу, отвергавшему дореволюционный режим, белогвардейские генералы. И это отнюдь не публицистическое преувеличение. Сам Колчак откровенно писал о созданной им "вертикали управления": "Деятельность начальников уездных милиций, отрядов особого назначения, всякого рода комендантов, начальников отдельных отрядов представляет собой сплошное преступление". Хорошо бы задуматься над этими словами тем, кто восхищается сегодня "патриотизмом" и "самоотверженностью" белого движения, которое-де в противоположность Красной Армии отстаивало интересы "Великой России".

Пленные красноармейцы в Архангельске

Ну а что касается "красного террора", то его размеры были совершенно несопоставимы с белым, да и носил он в основном ответный характер. Это признавал даже генерал Гревс, командующий 10-тысячным американским корпусом в Сибири.

И так было не только в Восточной Сибири. Так было по всей России.
Впрочем, откровенные признания американского генерала отнюдь не снимают с него вины за участие в расправах над отвергавшим дореволюционные порядки народом. Террор против него осуществлялся совместными усилиями иностранных интервентов и белых армий.

Всего на территории России было более миллиона интервентов – 280 тысяч австро-германских штыков и около 850 тысяч английских, американских, французских и японских. Совместная попытка белогвардейских армий и их иностранных союзников учинить российский "термидор" обошлась русскому народу, даже по неполным данным, очень дорого: около 8 миллионов убитых, замученных в концлагерях, умерших от ран, голода и эпидемий. Материальные же потери страны, по оценкам экспертов, составили астрономическую цифру – 50 миллиардов золотых рублей...

[anta]

Белый террор в России
Мы шли к власти, чтобы вешать, а надо было вешать, чтобы прийти к власти

Очень своевременная статья.... Мда... Всяко было, Эпифан, но это знать нужно, конечно. И Хлудов помнится всегда.... Вот продолжительность..разная

[E.P. Iphan]

Очень своевременная статья.... Мда... Всяко было, Эпифан, но это знать нужно, конечно. И Хлудов помнится всегда.... Вот продолжительность..разная

Мне сдается, что если бы бароны унгерны пришли к власти, продолжтительность равнялась временю их физического существования
ПРосто у изуверских маньяков редко есть идеи, что могут продолжить жить, когда сами они сгниют

[E.P. Iphan]

Мне сдается, что если бы бароны унгерны пришли к власти, продолжтительность равнялась временю их физического существования
ПРосто у изуверских маньяков редко есть идеи, что могут продолжить жить, когда сами они сгниют

В чем дело на мой взгляд
Юношей бледных со взором горящим было в белом движении не мало(поначалу)
Ледовый поход это просто вершина духа
Что всякая гражданская война-жуть жуткая-да можно у любой почитать что делалось и станет не по себе
НО мне показалось важным-что речь то о вождях..а не рядовых, с которых не спросишь
Красне вожди-они еще те упыри были
Но смех сквозь слезы -несмотря на новую революционную мораль-помнили про старую и стеснялись напоказ что то делать
А читал атамана Семенова-вообще то у него имидж изверга- и он пишет об Унгерне, что входил теоретически в его подчинение
И образ вообще больного маньяка
У красных такое редко было-очевидных маньяков просто отстреливали-тоже из воспоминаний

[scald]

пиздец. приятно поговорить с умным человеком, да?

[E.P. Iphan]

Мне сдается, что если бы бароны унгерны пришли к власти, продолжтительность равнялась временю их физического существования
ПРосто у изуверских маньяков редко есть идеи, что могут продолжить жить, когда сами они сгниют

я вспоминанию Тэффи и АВерченко в эмиграции
Аверченко уморительные шпильки в задницу монархии вставлял, когда она еще была.
Тэфи-не менее тонкая интеллигентка-и тогда ограничивалась бытовухой
И вот эмиграция-Аверченко вообще то не особо голодающий пишет сладострастно тодько о жратве
Заметь-он конечно не шиковал но дистрофией тоже не стадал.
И мне просто врезалось в память-как описывая очередные пиво-раки что они ели и лакали-он так жалобно спрашивает-за что же это, господа? кому это мешало?
Мысль о том-что огромному населению россии его Яр и яйца кабана под майонезом по франзуцски-просто в голову не приходил..
Какие то пейзантки на полях что то радостно делают а он в это время черную икру жрет-я не преувеличиваю, написано с талантом в эмиграции
Тэфи была куда тоньше и про свою трагедию и трагедию того времени написала куда лучше.
ТО есть поднялась до высот филосовского осмысления

[anta]

я вспоминанию Тэффи и АВерченко в эмиграции
Аверченко уморительные шпильки в задницу монархии вставлял, когда она еще была.
Тэфи-не менее тонкая интеллигентка-и тогда ограничивалась бытовухой
И вот эмиграция-Аверченко вообще то не особо голодающий пишет сладострастно тодько о жратве
Заметь-он конечно не шиковал но дистрофией тоже не стадал.
И мне просто врезалось в память-как описывая очередные пиво-раки что они ели и лакали-он так жалобно спрашивает-за что же это, господа? кому это мешало?
Мысль о том-что огромному населению россии его Яр и яйца кабана под майонезом по франзуцски-просто в голову не приходил..
Какие то пейзантки на полях что то радостно делают а он в это время черную икру жрет-я не преувеличиваю, написано с талантом в эмиграции
Тэфи была куда тоньше и про свою трагедию и трагедию того времени написала куда лучше.
ТО есть поднялась до высот филосовского осмысления

Кому колбаса, кому пармезан (Ах-Ах). Мама у меня по этому поводу сильно веселится

[E.P. Iphan]

Я про это тоже писал в свое время.

сам писал или доверил бабущке?

[E.P. Iphan]

Мария Тюдор - кровавый символ




С. БУНТМАН: Мы начинаем. У микрофона и перед камерой Сергей Бунтман. Я заменяю Алексея Венедиктова. Заменяю с удовольствием, потому, что я очень люблю передачи с Натальей Ивановной Басовской.

Н. БАСОВСКАЯ: Я тоже.

С. БУНТМАН: Тем более, мы можем исторически посудачить о даме нам известной.

Н. БАСОВСКАЯ: Хорошо известной. Добрый вечер. Я тоже с удовольствием встречаюсь с Сергеем Александровичем. Мы с ним ни раз эпизодически и в прошлые времена говорили, в частности, именно о средневековье. Сегодня рубеж средневековья в английской истории, Мария Тюдор. Даты жизни – 1515-1558 годы, а королева с 1553 года. Королева из английской династии Тюдоров, знаменитой, которую прославила, конечно, не Мария, а Елизавета I Великая.

С. БУНТМАН: Единокровная сестра.

Н. БАСОВСКАЯ: Да. Наполовину сестра. Разные матери, один отец – Генрих VIII Тюдор. Мария I, она же последняя в английской истории.

С. БУНТМАН: Ну как? Мария в смысле…

Н. БАСОВСКАЯ: Номеров больше не было.

С. БУНТМАН: Мария II. Дочь Якова.

Н. БАСОВСКАЯ: Это более поздняя история, а здесь, в средневековье кончается. Интересно, что на Марии делает потрясающий зигзаг, но не кончается, политика Тюдоров. Она вся со своей политикой большой разворот в неожиданную сторону. Если в целом для династии Тюдоров характерно, начиная с основателя Генриха VII, и заканчивая апогеем – Елизаветой, поддержка развивающегося раннего капитализма, протекционистская политика, поддержка реформации, такая разумная, без крайностей. Соперничество с Испанией. То при Марии всё наоборот. Это зигзаг, это временный поворот в противоположную сторону. Она в сущности попыталась остановить время в целом ряде вопросов. Ярче всего это было видно на примере её политики в области контрреформации, она подняла знамя борьбы за движение назад.

Какой-то Юлиан Отступник совсем другой эпохи и других времён. И благодаря этой своей политике, которую можно было попытаться осуществить исключительно прямым насилием, что она и делала, вошла в историю с этим ужасным прозвищем – Кровавая.

С. БУНТМАН: У нас, Наталья Ивановна, вопрос в Интернете – а когда она стала Кровавой, - спрашивает Леонид Леонтьев из города Энгельс. При Елизавете или позже? Сначала она была, вроде бы, католичкой.

Н. БАСОВСКАЯ: Она была всегда католичкой. Но прожила жизнь очень сложную, путанную, которую мы постараемся сейчас припомнить. Она была и любовью нации, и каким-то даже идолом некоторое время, как гонимая, обиженная, а закончила…

С. БУНТМАН: Когда её исключили из наследования?

Н. БАСОВСКАЯ: Да. А вот закончила... те недолгие годы своего правления, это пять лет с небольшим, и закончила тем, что при жизни… тот же народ, который любил её одно время, жалел довольно сильно, готов был быть к ней расположенным, этот же народ назвал её кровавой. Во всяком случае в протестантских памфлетах при её жизни, в 50-е годы, после 1555 года её называют и кровавой, и злодейкой, и что корона её в крови. И очень мрачное завершение её правления и этого зигзага, который потом с трудом, но не без успеха, выправит её сводная сестра Елизавета I.

Но должны быть какие-то мотивы для такого странного, не очень государственного, направленного поперёк течения, поведения. Наверное, её личная жизнь, совсем переломанная судьба, многое объясняет. Если не всё, то многое. Начнём как обычно. Родилась 15 февраля 1515 года. Родители – чрезвычайно примечательная фигура родителей. В сущности, эти фигуры и определяют изломанность её судьбы. Отец – король Генрих VIII, он стал королём в 1509 году, и уже шесть лет к моменту рождения Марии ждал рождения наследника.

С. БУНТМАН: Сына. Мальчика.

Н. БАСОВСКАЯ: Наследника. Я так и сказала. Только мальчика, чтобы линия английских королей была продолжена. Ещё не знали в то время в Англии, какими знаменательными будут в английской истории женские правления, от Елизаветы I Великой, к Виктории, ставшей знаменем и символом нации. Вплоть до Маргарет Тэтчер.

С. БУНТМАН: Давайте и Елизавету II не будем забывать.

Н. БАСОВСКАЯ: Не будем забывать, что у них есть королева, и почётным уважением пользуется сегодня. А тогда эта мысль была непривычной, непонятной. Тем более, что на континенте, начиная с французского дома Валуа, с которыми Тюдоры были в некотором родстве, утверждали твёрдую позицию – женщина не должна быть у власти.

С. БУНТМАН: Но, слава Богу, англичане на это не пошли.

Н. БАСОВСКАЯ: Но в этот момент ждали только мальчика. Вот он уже 6 лет ждёт наследника. Он женат. Я сейчас расскажу о матери Марии Екатерине Арагонской. У них уже рождались мёртвые дети, именно мальчики. И он уже напряжён очень на эту тему, и ждёт исключительно мальчика. Человек этот знаменитый, Генрих VIII, печально знаменитый. Он проделал за свою жизнь огромную эволюцию – от короля-гуманиста, каким он вступал на престол, ему Эразм Роттердамский написал хвалебную оду в честь его восшествия на престол. Любил античных авторов. Эта ода была программой.

Эразм ненавязчиво советовал, каким надо быть правителем. Но было известно, что в ту минуту молодой Генрих наряду с турнирами очень любил античную литературу, классику. Он проделал колоссальную эволюцию. До казни Томаса Мора, который сначала сделал этого гуманиста своим первым советником, лордом-канцлером, а затем беспощадно казнил за то, что он отвергал реформацию. Печально знаменитые шесть жён Генриха VIII.

С. БУНТМАН: Ну не везло ему с жёнами!

Н. БАСОВСКАЯ: Это им не везло. Екатерина Арагонская, мать Марии, длинный, тяжкий развод, которого она не признала до конца жизни. Мать Елизаветы, английская, представительница английской знати.

С. БУНТМАН: Та ещё авантюристка.

Н. БАСОВСКАЯ: Сложная фигура. Казнена. Джейн Сеймур. Умерла очень скоро после родов.

С. БУНТМАН: Вот это печально было.

Н. БАСОВСКАЯ: Того самого мальчика. Анна Клевская, какое-то недоразумение. Не понравился портрет. Но уцелела. Она настолько была…

С. БУНТМАН: Вот ей повезло.

Н. БАСОВСКАЯ: …неприятна, что он сказал просто: «Уберите!» Екатерина Говард, казнена за развратное поведение. Генрих всем рассказывал, что она изменяла ему с сотнями мужчин. Это даже противоестественно.

С. БУНТМАН: Преувеличивал, но это было серьёзно.

Н. БАСОВСКАЯ: И Екатерина Парр, последняя, молоденькая, милая, смирная, которая умирающего этого, старого обжору и развратника… придётся его так назвать, уговаривала успокоиться, признать своих детей. Хватит этих страстей.

С. БУНТМАН: Так подспудно получилось, что она для будущего Англии много сделала.

Н. БАСОВСКАЯ: Всё хорошее она и сделала. Прекратила его эти… Может он бы успел их казнить, если бы она не оказывала своё положительное влияние. Вот такой папа у нашей героини. Теперь мама. И мама яркая. Екатерина Арагонская – младшая дочь знаменитых католических королей, объединителей Испании, Арагона и Кастилии, Фердинанда и Изабеллы. У неё старшая сестра Хуана Безумная. То есть, семейка та ещё. Там и безумие, фанатизм.

С. БУНТМАН: Мы ещё встретимся с потомками Хуаны Безумной.

Н. БАСОВСКАЯ: И не раз. Изабелла фанатично верующая. Фердинанд фанатично жаден. Парочка очень яркая. И вот в возрасте 16 лет эта девочка, Екатерина Арагонская, была доставлена в Англию, и выдана за старшего брата будущего Генриха VIII. Не планировалось совсем, что она будет королевой. Какая магия есть в этих коронах! Как потом они приковывают человека! Не планировалась корона, но всю свою жизнь она посвятит борьбе за то, чтобы называться королевой.

С. БУНТМАН: Но у неё быстро сменился жених.

Н. БАСОВСКАЯ: Да. Этот её Артур, её жених, ему было 14 лет, ей 16 лет. Брак не был реализован, что потом долго доказывали и доказали. Ибо он был очень болен, прикован к постели, умирал, кажется, от чахотки, и ушёл из этой жизни. И очень скоро Генрих, оставшийся главным наследником, женился на овдавевшей девице. Вдова осталась в Англии, сначала не уехала потому, что её папа Фердинанд не желал выплатить её приданное, по его жадности ужасной. Тем более, что брак не состоялся, зачем же доплачивать? Она была заложницей своего приданного. При дворе будущего Генриха VIII, а при дворе ещё Генриха VII, его отца.

В жалком положении. И в 1609 году принято решение, Генрих VIII, едва став молодым королём, женится на ней. Он на 6 лет моложе её. Причина такого решения, тут много может быть разных мотивов, но одна из причин, видимо, длительное, оказавшееся заблуждением, намерение сохранять мир с Испанией. Очень угрожало тогдашней Европе.

С. БУНТМАН: Конечно. Мы так старались, зачем нам терять невесту.

Н. БАСОВСКАЯ: Да. Нарастающая мощь этой, едва только что объединившейся Испании, её лидирующее положение в мировых открытиях географических, хлынувшее туда золото, в империи Габсбургов никогда не садилось солнце, - как говорил сам Карл V, император этой империи, куда входила Испания. Но входили немецкие, итальянские земли, и даже небольшие владения во Франции, Нидерланды, больше чем Фландрия. И владение в Новом свете. И вот мысль о том, что есть такая заложница, которая посидела немножко заложницей, нереализованная жена, ставшая сразу вдовой. Что-то соблазнительное. И он женился. Тем более, как мы уже знаем, к женитьбе Генрих VIII относился легко.

И от этого брака он очень ждал ребёнка. Три мёртворождённых мальчика. Вернее, два мёртворождённых, один умер очень быстро после рождения. Что-то не то, что-то, как мы сейчас сказали бы, плохо в генетике, им бы занялась современная медицина, а там всё ждут и ждут.

С. БУНТМАН: Но это было не редкость.

Н. БАСОВСКАЯ: Конечно. Детская смертность была не редкой. Они смотрели на это совсем иначе, чем современный человек. И вот когда уже Екатерине 30 лет, она на 6 лет старше, тот очень молод всё ещё, Генрих VIII, рождается дочь. Та самая Мария, о которой мы сегодня говорим. С одной стороны очень долгожданное дитя, наконец-то оно не умирает, живёт, но с другой стороны – это всё-таки девочка. Тем не менее, надеясь, что в будущем будут и мальчики, пока к ней отношение было хорошее. Детство золотое, балы, пиры, наряжают. Но с другой стороны, в этом как бы золотом детстве, была большая горечь. Родители очень редко видели своего ребёнка.

Генрих VIII был занят увеселениями до безмерности, делами государства тоже. Но при этом он очень молод, очень жизнелюбив. А Екатерина старалась не отстать. Она очень волновалась, как бы на его фоне не оказаться раньше времени стареющей, она старалась всё время быть рядом с ним. Тем более, что он очень давно доказал ей, что фаворитки у него есть и будут. И поэтому родители в жизни маленькой Марии были краткими счастливыми эпизодами. И второе, что омрачало прямо с рождения, с младых ногтей её жизнь. Это то, что я назвала бы династическим товаром.

Для этой эпохи очень характерно видеть в детях королевских династическую продукцию, которую можно выгодно продать на межкоролевском рынке. С её трехлетнего возраста начинаются переговоры о её будущем браке. Ребёнку три года.

С. БУНТМАН: У нас есть невеста. Ребята! У нас есть невеста!

Н. БАСОВСКАЯ: Да. И это очень важно, потому, что расстановка сил в западноевропейском регионе в эту эпоху раннего Нового времени, она не очень стабильная, она где-то эпохи 30-летней войны, 17 века, она определится более-менее. По-настоящему какая-то система государства сложится уже в рамках абсолютно Нового времени. А тут неясно, кто будет на чьей стороне. Папство, как уходящая теократическая сила, плетёт всё время такую сложную, тонкую политику. Франция, проигравшая в Столетней войне, но затеявшая колоссальные итальянские войны. Франциск I побывал в плену, это унижение. Он хочет от него освободиться, вернуть себе достоинство.

И тут английская корона и дружба с Англией может быть важной разменной монетой. Первый, за кого её, трёхлетнюю Марию сватают – это французский дофин Генрих II. Всё будет не так, его женой станет Екатерина Медичи. Но первый торг вокруг трёхлетней девочки…она же единственная наследница… это придаёт ей цену. Интересна эта мысль, посетившая меня про этот династический рынок. Цены там меняются. Вот она сейчас единственная наследница, других нет. И это одна цена, предлагаются одни браки, с Францией, с самой Францией! Потом она будет меняться, когда в силу превратности судьбы её лишат прав наследования, её начнут прочить максимум за герцога Савойского. Цена изменилась. Товар изменился. Это удивительное явление чем-то напоминает обыкновенные рыночные отношения.

Екатерина Арагонская всё ещё пытается в 1518 году родить наследника. Последняя неудача. Родилась мёртвая девочка. Поэтому судьба матери Марии, как судьба плохая, трудная, трагическая, уже к 1518 году прояснилась. В возрасти Марии три года. То есть, её золотое детство ещё продолжается некоторое время. Генрих VIII называет её «Самая большая жемчужина королевства». Её показывают, наряжают, у неё приятная внешность. Все отмечают, что в детстве она была очень хороша, пышные светлые кудри, стройная невысокая фигурка. Её как товар выставляют на этих пирах. Просят станцевать перед послами. Послы писали о своих впечатлениях и стали для нас историческим источником эти их письма, эти их впечатления, в частности от этого золотого ребёнка, который всё ещё остаётся единственной надеждой престола.

Но в 1519 году у Генриха VIII родился незаконный сын, бастард, от знатной придворной дамы Елизаветы Блаунд. Ему дали имя, красивое, с романтическим звучанием – Генри Фицрой. И он становится опасностью для Марии. Конечно, она пока этого не понимает, она маленькая, но вот уже рядом с ней есть этот бастард. По тем временам король мог признать права, признать этого ребёнка законным. Собственной волей объявить. Тем более, что очень скоро он свою волю поставит над всеми, даже над волей римского престола. А пока продолжается прекрасная жизнь. Её обучают языкам. Все послы подчёркивают, что она прекрасно читает стихи по латыни, что она может читать по-гречески, и говорить, увлекается античными авторами, но не меньше, чем античными авторами, отцами церкви.

Призрак того, что её роль в истории церкви будет особенной, а мы уже знаем о зловещей, намечается здесь. Потому, что её воспитатели отцы церкви больше, чем гуманисты. Мор не занимался её воспитанием, Эразм не занимался её воспитанием. И самая страшная тень, которая нависает над её жизнью – это, то что Генрих VIII после рождения последнего мёртвого ребёнка, задумал развестись с Екатериной Арагонской. Развод с испанкой, католичкой, дочерью самых наихристианнейших королей в католическом мире, с сестрой Карла V, этого самого императора, объединяющего…

С. БУНТМАН: Она двоюродная сестра.

С. БУНТМАН: Да, кузина. Бесконечно с ним переписывается, она в контакте, всё время связь у неё с Испанией прочная. Затеять развод именно с ней – это дело, конечно, безумное. Но Генрих VIII проявил удивительное упорство. Считается, что в этом упорстве его сыграло роль очень многое. Очень хотелось поживиться за счёт богатств церкви. В Англии с 13 века правящие монархи то оказывались в большой зависимости от римского престола, как, например, Иоанн Безземельный, который признал себя в начале 13 века вассалом римского папы. Лично себя. И по этому поводу папе платилась большая дань. Потом начиналась волна протестов против этого, уже, допустим, в 14 веке, при Эдуарде III. То есть, отношение с римским престолом не было безоблачным.

Они были достаточно сложные. Уже был Виклеф, который в конце 14 века, о котором мы говорили в одной из недавних передач, который подверг теоретическому, фундаментальному сомнению право римского престола на то, что они высший авторитет. Короче говоря, для развода надо было разрешение папы. Как в своё время и для брака с Екатериной Арагонской было нужно разрешение папы, потому, что она уже была замужем за родным братом Генриха VIII. Они разрешение получили. Они бумагу получили. И был ещё специальный документ, в котором подтверждалось, что тот брак не был реализованным, чистота этой невесты. А теперь развод.

А браки, согласно католической доктрине, совершаются на небесах. Папа развода не даёт. Генрих в ярости, всё соединяется вместе. Жажда потеснить римский престол, поживиться за счёт церкви и осуществить развод. И он берёт это на себя.

С. БУНТМАН: Теперь я буду папой.

Н. БАСОВСКАЯ: Сам в своём Отечестве папа я.

С. БУНТМАН: И я сам себя развожу.

Н. БАСОВСКАЯ: И развёл себя в 1527 году с Екатериной Арагонской. Брак его объявлен недействительным. Не просто развёлся, брак объявлен недействительным, а Мария – незаконнорожденным ребёнком.

С. БУНТМАН: Вот тут-то всё и начинается. Вы слушаете и смотрите программу «Всё так» с Натальей Басовской. Мы прервёмся ненадолго, а потом продолжим историю Марии Тюдор.

НОВОСТИ

С. БУНТМАН: Мы продолжаем. Сегодня наша героиня Мария Тюдор. Наталья Басовская ведёт свой рассказ. Сергей Бунтман ведёт передачу. Мы остановились на разводе Генриха VIII.

Н. БАСОВСКАЯ: Да. Начав эту процедуру в 1527 году, он 6 лет шёл к этому событию. И в 1533 развёл себя с надоевшей женой. Тысяча причин вероятна. Развод состоялся, и Мария, которая до этого была законной наследницей, единственной наследницей, уже имела титул принцессы Уэльской, т.е. её права на английский трон подкреплялись этим титулом, лишается титула, статуса, и с 12 до 16-летнего возраста она дочь ненавистной разведённой жены и находящаяся в абсолютной опале совместно с матерью. Как говорят в повседневности, в этом разводе она оказалась на стороне матери. Наверное, никак иначе не могло быть, потому, что её сразу лишили признания того, что она законная дочь, законная наследница, принцесса Уэльская.

Кроме того, католическая вера, в которой она воспитана, она её тоже мгновенно не могла растерять, и очень любила труды отцов церкви с раннего детства. В итоге она оказывается в положении на смену золотому детству приходит статус внебрачной дочери. Так теперь её называют. Соответственно обращаются, переселяют в гораздо худшие условия, чем были до сих пор. Она в небрежении. У неё уже был свой двор. Мало того, она готовится к смерти, потому, что начинаются казни неугодных людей, тех, прежде всего, кто не поддержал эту реформацию, проводимую сверху.

С. БУНТМАН: Отметим, что этих казней было много.

Н. БАСОВСКАЯ: Очень. Только она превзойдёт отца и в этом вопросе. Это страшно. В этом превзойдёт, лучше бы превзошла в чём-то другом. Казнён Томас Мор, что произвело впечатление на всю Европу, хотя коммуникации были не очень надёжными, но были. Эразм скончался очень скоро после получения известия о казни Томаса Мора, потому, что любил его как ближайшего, родного своего друга. А в сущности, официальный повод для казни Томаса Мора, официальное основание – это отказ его принести присягу новому статусу короля, как главы англиканской, английской церкви. Его новой жене Анне Болейн. Принять этот новый брак, признать его законным. Всё это Томас Мор сделать отказался, прекрасно зная, что обрекает себя на смерть.

И в этой ситуации, когда она оказалась, Мария, такой фигурой преследуемой, у неё появляется новая популярность, первая в её жизни. До этого была придворная популярность, династический товар, хорошенький ребёнок, хорошенькая принцесса, которая танцует для послов. А здесь появляется первая народная популярность. Вещь страшная, сложная и очень нестабильная. Но известно, что народ часто жалеет гонимых. Потом быстро переметнётся, но пока… Она, вместе с Екатериной Арагонской, оказалась в статусе тех, кого жалеют. Тем более, что Екатерина проявила определённую твёрдость. Её могли и заточить, но не заточили, просто не позволяли жить вместе с дочерью, и держали в довольно жалком замке. Её не казнили, что тоже достаточно удивительно.

Это, конечно, потому, что она родом из Испании. Это была бы война с Испанией. Она подписывала письма до конца своих дней «Екатерина, несчастная королева». Хотя её официально королевой никто не считал. Разгорающаяся реформация в 30-е годы обретает страшные, крайние формы. Наиболее потрясший меня факт из того, что произошло – это разграбление, уничтожение знаменитой гробницы Томаса Беккета, святого архиепископа Кентерберийского, который был убит в 12 веке. В общем, видимо, по приказу негласному короля Генриха II Плантагенета, у его гробницы происходили чудеса, исцеления, это было место паломничества. Гробница была богатейшим образом изукрашена.

И вот под флагом реформы церкви, борьбы с католическими предрассудками, с ведома Генриха VIII разграбили эту гробницу, выковыряли драгоценные камни, растащили драгоценные ткани, и кости сожгли святого, потому, что Генрих подписал такой текст «Томас Беккет – бывший епископ Кентерберийский, провозглашённый римской властью святым, с этого времени таковым больше не является. И его не следует почитать». Вот такие крайности, такие жестокости, которые, конечно, впитывала в себя и Мария, будущая Кровавая. И в этой вот тяжёлой обстановке реформации она и её мать, непреклонная Екатерина Арагонская, становятся знаменем контрреформации будущей. Все силы которой, прежде всего, север Англии, Шотландия, те, кто не приняты проведённую реформу Генриха VIII.

С. БУНТМАН: У шотландцев другая будет реформа.

Н. БАСОВСКАЯ: Но они держатся пока за католическое знамя. Для них фигура Екатерины Арагонской и преследуемой Марии очень желательны. До падения Анны Болейн, статус Марии был так труден, что она помышляла даже о побеге из Англии. Ей подчас грозила смерть. Но в 1536 году Генрих VIII, неустойчивый муж и король казнил Анну Болей. Это отдельная история, подробности о ней говорить не будем. И через 11 дней после казни матери Елизаветы I Анны Болейн, вступил в новый брак с Джейн Сеймур. И эта молодая Джейн Сеймур наконец родила ему сына в 1537 году.

С. БУНТМАН: Да. Но прибавилась ещё одна гонимая принцесса.

Н. БАСОВСКАЯ: Да. Елизавета, дочь Анны Боли. Мария от Екатерины Арагонской, ставшая незаконной потому, что состоялся развод и брак признан недействительным. Анна Болейн, которая была казнена за предательство, за измены, и на почве казни её матери брак тоже объявили незаконным. И родился законный мальчик. В 1537 году Джейн Сеймур родила сына. Это будущий английский король из династии Тюдоров, который недолго будет править, Эдуард VII, он будет править 6 лет, пока никто не знает, какая будет его судьба. Роды очень трудные, через несколько дней после его рождения Джейн Сеймур умирает.

При дворе и по стране ползут слухи, что на самом деле роды были трудные и надо было бороться за жизнь и матери и ребёнка, и как это бывает, он сказал: «Спасать только наследника». Поэтому Джейн Сеймур была обречена. Мария, крёстная-мать принца. Это, вроде бы, милость. Но опять не наследница. Потому, что теперь есть наследник, а она отодвинута в тень. И то, что она была объявлена незаконнорожденной, не отменено. Какая изломанная жизнь! Она должна быть изломанной, мучительной, потому, что между двумя конфессиями, между двумя родителями, между двумя Англиями, одна принимает реформацию, другая нет, между двумя странами, потому, что испанские родственники всё время ей пишут письма. Морально поддерживают, могущественный Карл V, её кузен. Ей кажется, что он в любую минуту двинет великие войска.

С. БУНТМАН: Давайте уточним. Он двоюродный брат Марии. Это будет очень важно для последующего. Здесь спрашивают, что, будет двоюродный племянник, Филипп II.

Н. БАСОВСКАЯ: Потому, что она выйдет замуж за сына Карла V Филиппа II. Между тем, продолжаются торги на династическом рынке. Марию по-прежнему сватают. Начали в три года. Я перечислю, за кого её сватали.

С. БУНТМАН: А вы послушайте уровень.

Н. БАСОВСКАЯ: За дофина Франции, потом к союзу с Габсбургами повернулись, и она предполагаемая невеста императора Карла V, кузена Марии. Она побывала его теоретической невестой. Потом даже прислала ему какое-то кольцо, которое он со смехом надел на мизинец и сказал: «Ну что ж, буду носить в память о ней». Потом снова планы, связанной с Францией, ей 12 лет. Потом шотландский король в 30-е годы. Кто-то из юго-восточной Европы. Это падение статуса, это где-то Балканы. Это были туманные слухи, но настолько был снижен её статус, что его могли отдать за какого-нибудь славянского князя.

Потом за сына герцога Клевского, это тоже, это провинция, это ничтожество. Франческа Сфорца рассматривался, правитель Милана. И снова французский принц. Ещё одна грань изломанности её жизни. Она всё время как бы выставлена в витрине на продажу. И вот этот династический торг вокруг неё идёт. Как бы шансов на корону у неё нет. Они призрачны. И она надолго уходит в чисто религиозные вопросы. Где-то с 40-х годов, хотя права принцессы восстановлены, положение при дворе приличное, она уже не обязана бояться за свою жизнь, но личной жизни нет. На ярмарке невест она уже не юная. Уже стал королём в 1647 году её сводный брат Эдуард VII, сын Джейн Сеймур, и она уходит в религию полностью.

Это отчаяние, внутреннее одиночество, судьба сломанная, это ясно. Но интересно, отказаться от призрака короны… например, сказать: «Уеду я в Испанию к своим родным».

С. БУНТМАН: Они будут счастливы… Нужна она им там сильно…

Н. БАСОВСКАЯ: Она никому не нужна. Поэтому, если её можно хоть чуть-чуть оправдать, её последующие злодейства, заметим, что судьба очень тяжелая. И при этом народ, и не только народ, народ в широком смысле слова. Те остатки католического духовенства, которые ещё целы, превращают её, живущую где-то в тени, всю в молитвах, в знамя контрреформации. Я думаю, что если предположить за ней какое-то политиканство, а какое-то примитивное было, то этот её уход в крайнюю религиозность, не такой случайный. Её превращают в знамя реформации, а это серьёзное знамя. Смотрите, какая она набожная, она не только гонимая, она верная католичка.

И вечная память о её матери, которая была фанатичной католичкой, дочерью самых католических западно-европейских королей. Поэтому она знамя католиков, тех, кто недоволен развивающимся ранним капитализмом, огораживаниями, всем тем, что приносит мучительную ломку в экономику, в социальную жизнь страны, но что совершенно неотвратимо. А она по своей личной судьбе и установкам как бы надежда на то, что можно вернуться во вчерашний день. С позиции длительной исторической ретроспективы мы знаем, что вернуться ровно во вчерашний день нельзя. Но как много людей в 20 и даже в 21 веке часто думают – вернёмся ровно туда, где нам было так хорошо.

И вот она ставленница, вольная или невольная, этих сил. Всё-таки, думаю, довольно своё политиканство у неё было. Что даёт мне основание так думать? Когда в связи с ранней смертью Эдуарда VI, Мария опять становится реальной наследницей, придворная попытка лишить её этой возможности проваливается, выдвигают некую Иоанну Грэй, внучки сестры Генриха VIII, но народ и Лондон не поддержали. Вот это знамя вокруг Марии – католичка, религиозная, набожная, ну, не замужняя, значит по тогдашним понятиям, очень чистая, никаких дурных слухах о её моральном поведении нет. Заставила народ, и в частности лондонцев, вступиться за неё. И она королева.

Вот тот призрак короны, который казался таким нереальным, внезапно осуществился. Она сразу берёт реванш за всё. Эти молниеносно начавшиеся казни… Она у власти 5 лет, с 53 по 58 год. Разгар казни – 55-ый, когда прибудет её супруг, сейчас он появится в нашем рассказе. Но сразу казнена вся страна этих Грэев. Не только сама несчастная ставленница придворных, все. Казнён архиепископ Канмер, горячий сторонник реформации, человек широкообразованный, интеллектуальный, фигура, сопоставимая с Томасом Мором, уже ушедшим в прошлое. Начались ежедневные сожжения еретиков. Ну как не получить было ей это прозвище Кровавая!

И тут ещё она объявляет, что она приняла решение, что её мужем, женихом, а затем мужем, может стать только один человек – сын императора Карла V Филипп II Испанский. Человек молодой, ему 26 лет, а ей 39. Тем не менее, только за него. Он не просто человек, политически – это тоже фигура, это тоже знамя, это знамя контрреформации, это знамя борьбы против кальвинизма, поднявшего голову и развивающегося в Нидерландах. Это знамя дружбы с инквизицией. Это мрачная, ужасная фигура. И в Англию, которая с 14 века отличается… даже с 13 века… колебаниями в религиозном вопросе, привлечь в качестве мужа королевы, скажем сразу… не короля, мужа королевы! Это муж, который называется принц-консорт. Он муж, но он не король. [англ. consort - супруг, от лат. consors - соучастник, сотоварищ]

Тем более, что она объявляет, что это решение её сердца, её души. В её-то годы… Но другого в её жизни не было. 25 июля 1554 года состоялась свадьба Марии. Я думаю, что для всех людей, сколько-нибудь вольно мыслящих в Англии, для протестантов прежде всего, уже было ясно, что это чёрный день. Тем более этот молодой принц, очень ненавидимый во многих частях Европы. В Нидерландах это фигура… Он и Альба – неизвестно кто страшней. Два чудовища. Но он молодой, в его глазах красавец, я не знаю, как её удавалось писать, что он красавец, его изображения известны. Вот она, поздняя любовь-то, как сказал бы Александр Николаевич Островский.

Он очень оживился в Англии. Начались придворные пиршества, балы. Ей хотелось взять реванш за её юные годы. Но всё проходило очень трудно, потому, что он прибыл с большой испанской свитой, и выяснилось, что аристократия испанская той эпохи очень плохо совместима с аристократией английской. Они по-разному одеваются, разные традиции, у испанцев воротники были таковы, чтобы голову нельзя было опустить, чтобы она автоматически держалась с задранным кверху носом. И как пишут англичане этого времени, что они держатся так, как будто мы их слуги.

Начались конфликты, которые дошли до драк при дворе. Пиры заканчивались дракой, затем суд, кого-нибудь казнили. А казнили щедро. То есть, это довольно страшная ситуация. И страшное решение принять Филиппа II в качестве мужа королевы. Кровавая политика, с которой она осталась в истории, конечно, она как топливом каким-то, как духовным огнём дополнительным была поддержана Филиппом II. Хотя при дворе он вёл себя светски, участвовал в балах, турнирах. Но он привёз себя соответствующих людей, и соответствующие судилища над еретиками, если не достигли того, что творилось в Нидерландах в разгаре 60-х годов, это на пороге, то здесь прошёл предварительную подготовку.

Ежедневные сожжения еретиков, ежедневные! Это процедура стала повседневностью. Три тысячи священников католических, которые ещё нашли уцелевших в заброшенных, полуразрушенных храмах, в развалинах монастырей их разыскивали, они были изгнаны из Англии. Триста тех, кто считались особенно активными и зловредными, были сожжены. Множество протестантов сжигались и стали вызывать сочувствие народа. Вернёмся к теме сочувствия народа. Будучи гонимой и несправедливо обиженной в семейном плане, Мария была несколько лет объектом горячего сочувствия народа. Даже среди самых простых людей сохранились сведения об этом.

А теперь эти самые протестанты, во-первых, их влияние в Англии уже очень сильное. Прошли годы, с 30-х годов, сейчас 50-е. А во-вторых, в своих страшных публичных казнях многие из них начали проявлять исключительное мужество. Перед лицом смерти они изменили своё поведение. Если вначале многие каялись, как им приказывали, просили прощения. Вот Кранмер сначала покаялся, но перед самой смертью сказал: «Сожалею, что покаялся. Я хотел сберечь свою жизнь, чтобы помочь вам же, моим братьям, протестантам». А теперь многие из них ведут себя исключительно героически или фанатично. Но народ потрясён их мужеством перед лицом смерти.

И вот эта народная симпатия, или по-пушкински – мнение народное – начинает перемещаться, и очень быстро отшатывается от фигуры Марии, от которой никто не ждал такой жёсткости, такой толпы иноземцев, тем более испанцев, такого мужа. А тут ещё происходит некий знаменитый на всю Европу казус – народу объявляют, что она ждёт наследника от Филиппа Испанского. Это важное известие, что в конце-концов есть опасность, что вдруг Филипп добьётся, что его признают и королём английским. А у него уже столько корон! Ещё одна.

С. БУНТМАН: Но это ложная весть.

Н. БАСОВСКАЯ: Да. Это слухи. Если будет законный наследник, то корона перейдёт наследнику. Есть версия, что она сама верила, что у неё родится ребёнок. И что внешне всё выглядело так, что родится. Не знаю. Мне это кажется большой политической игрой, чтобы успокоить страсти и переменить народное мнение. Ничего, сейчас она родит ребёнка… Давайте порассуждаем. Как должен рассуждать нормальный человек. На престоле женщина. Непривычно, но приняли. Сейчас она родит ребёнка, она подобреет. Филиппа дела уже отвлекли. Он уже отправился в Испанию, ему надоело в Англии. И драки дворян надоели, и всё надоело. У него много дел. Он уплыл в Испанию.

И может всё будет хорошо. И волна ненависти к ней при этом известии, что у неё будет наследник, немножко спала. Но, как известно, дольше 9 месяцев трудно сохранять такую версию, они ухитрились её держать 12 месяцев.

С. БУНТМАН: Ну, ошиблись немножко.

Н. БАСОВСКАЯ: Три месяца плюс-минус, неточности. Медицина известно какая была. Но в конце-концов пришлось признать. И всё, что осталось, а признание это случилось в 1555 году, в это время как раз Карл V отрёкся от императорской короны, Филипп там, у себя, стал ещё императором.

С. БУНТМАН: Нет, он не стал императором, он стал только испанским королём.

Н. БАСОВСКАЯ: Он получил половину империи. Готовится бороться за прочности границ и объединения всей. И в это время она… Народ готов был смягчиться. Но нет, она не дала ему это сделать. Во-первых, она втравилась в противоречия с Францией, ради Филиппа. И чем это кончилось? Непродуманная война, к которой Англия была не готова. Потерей Кале. В 1558 году англичане потеряли последний обломок своих владений во Франции, на континенте. Кале. Важнейший. Ворота Франции называли этот город. И известны такие слова. Она говорила: «Когда я умру, и произойдёт вскрытие, будет вскрыто моё сердце, там обнаружат Кале».

То есть, закат её жизни очень плохой, очень тяжёлый. Жизнь-неудача. И народ при жизни называет её Кровавой. И возлагает все свои надежды опять на принцессу, опять на женщину. Как потом выяснилось, не напрасно, потому, что Елизавета, как женщина более умная от природы, она имела возможность видеть все эти безумные ошибки, все эти безумные поступки, эту попытку силой и только силой, казнями и только казнями и кострами повернуть Историю, а тем более мысли людей вспять.

С. БУНТМАН: Но Мария её не тронула. Мария её оставила в живых.

Н. БАСОВСКАЯ: Да. Она состояла в её свите некоторое время. Но Елизавета, видимо, была столь умна, что вела себя так тихонечко, так осторожненько, что её не за что было раньше времени казнить.

С. БУНТМАН: Да. Только причастие не принимала по католическому обряду.

Н. БАСОВСКАЯ: Тем не менее, Мария всегда её называла сестрой, как когда-то называла братом своего этого бастарда. И во всяком случае, вся эта странная история с детьми, которые то законны, то не законны, завершилась тем, что Елизавета правила как законная правительница Англии.

С. БУНТМАН: Наталья Басовская. Вот такая судьба Марии, прозванной Кровавой. Марии Тюдор, королевы Англии

[E.P. Iphan]

вопреки темы
пьеса
не моя
просто не знал, куда еще всунуть, а захотелась позабавничать
потом мож сам и удалю, или модераторы решат
---------------------------------------------------------------
Страшный суд часть 1

Действующие лица
Верзилов – политический деятель

Кобылятская – журналист

Холодец – предприниматель

Лямкин – интеллигент

Генкина – жена финансиста

Сталин, Иосиф Виссарионович – исторический персонаж

Охранник

Действие первое
Комната, в ней кровать, несколько стульев, три окна – по одному на каждой стене - задернуты дешевыми занавесками.

На кровати раскинулся Верзилов. Он медленно просыпается, оглядывается, шарит вокруг руками. Во время нижеследующего монолога Верзилов садится на постели, спускает ноги на пол, ищет тапочки, встает. Он в нижнем белье: кальсоны, майка. Верзилов ходит по комнате, трогает стены, присаживается на стулья, осматривается.

ВЕРЗИЛОВ. Вчера вроде не пил. Голова болит. Степан! Степан! Плачу этой сволочи две тысячи в месяц, а никогда нет рядом. Степан!

молчание

Странная постель. Не моя постель. Что за мерзость в цветочек? Степан!

молчание

Где это я? Куда черт занес? В подвал, что ли, спустился, к челяди? У меня бывает, спьяну лезу с народом общаться… Хотя вроде не пил… А к народу пошел… В людскую, что ли, заглянул?.. Смешное слово – людская… В людской живут люди… слуги наши… а мы тогда кто? Степан!

молчание

Пришел к людям… Как Ельцин к шахтерам… А людей-то и нет. Куда все подевались? И как отсюда выбраться? Степан! Твою мать!

молчание

Бедно живут люди. Кресла, и то нет. Подарить им, что ли, кресло? Куплю на Новый Год кресло в людскую…Пусть посидят люди…Тогда и торшер дарить надо, около кресла ставить…Степан!!!

молчание

И кровать можно получше завести… коврик им неплохо на пол… а то стоять холодно… скверно, однако, топят у меня в подвале. Надо распорядиться, пусть топят получше, околеть недолго.

молчание

А может, это и не мой подвал? Я такого подвала у себя не помню. Два года назад я тоже нарезался и спустился в людскую…там все по-другому было… кровать вот тут стояла… а стульев не было вообще, у меня люди на табуретах сидят…

молчание

Кстати, откуда окно? В подвалах окон не бывает… А за окном что? Темно… огни какие-то… новостройки, что ли? или деревня? Какую дрянь теперь строят…

молчание

Между прочим, почему это я в кальсонах?.. а брюки где? А пиджак?.. там в карманах много чего было…Степан!!!

молчание

Я однажды кино смотрел… про то как мужик напился, а его друзья в другой город послали… в самолет посадили и послали… в другой город… он протрезвел, а не понимает, куда попал… все вокруг чужое…

молчание

Казенный дом какой-то… отель, что ли? Таких отелей-то бедных не бывает… Бордель, может… давно я в борделях не был, забыл… бедновато для борделя…а может, они меня к кому-то в гости отвезли?

молчание

К Лариске-секретарше? Потому и в кальсонах…Сюрприз…Кто же так шутит…не смешно…Или к Валентине отвезли и снаружи заперли…а сейчас Валентина придет…И позвать некого…

молчание

Может, это другой город?.. Не Москва? Или Москва? Какое-нибудь Орехово, извините, Борисово… Нет, Москва почище будет…И не так холодно…Вроде не пил…Куда ж меня завезли? Шутки, однако…

Толкает дверь, за дверью ОХРАННИК.

Ты кто такой?

молчание

Дай-ка пройти. Где тут лифт? А хозяин твой где? Где лифт, спрашиваю?

молчание

Кофе принеси, уважаемый…и хозяину скажи, что я желаю встретиться…

молчание

Пиджак, кстати, верните…

молчание

Не понимаю юмора…Под арестом я, что ли? Тогда попрошу адвоката… Слышь, я буду говорить только в присутствии адвоката…

молчание

И вообще, мне еще обвинение не предъявлено, на каком основании под стражей?..

молчание

А под залог отпустят?... Мы быстро прошение накатаем, и под залог…только уж давай по-божески…вы с залогом не наглейте… нет, я признаю, ваша взяла…

молчание

Я еще вчера понял, что Алексашенко на самый верх вышел…Мне Прохор Семенович позвонил…А я с Константином Ивановичем не успел встретиться, он на Бали улетел…вот ваши меня и съели…

молчание

Вообще, я намерен со следствием сотрудничать… буду помогать следствию…это же в моих интересах, разве не понимаю…понимаю…буду давать признательные показания…

молчание

Так меня переквалифицируют в свидетеля, или нет?... Ты не молчи, дорогой… Я тебе, может быть, тоже пригожусь…Алексашенко тоже, знаешь, не вечный…И Константин Иванович с Бали приедет… Отдохнет…И с новыми силами…

молчание

Чего молчишь? Это какой вообще город? Орехово…или Борисово?.. Изолятор какой? Или… не изолятор?!... Или меня Алексашенко к себе привез…на дачу в Горки?.. в подвал? Что – пытать будет?...

молчание

Ты скажи, скажи… Пытать будут, да? Они что делают? Ногти рвут? А то вот у Прохор Семеныча в пенсионном фонде, там, говорят, в печку суют… Скажи, будут пытать?

ОХРАННИК. Будут.

ВЕРЗИЛОВ. Заговорил…Тебя как зовут? Мне что, знать не положено?…ну и не надо…Страшно-то как… Пытать, говоришь, будут… А что, в печку засунут?

ОХРАННИК. Да.

ВЕРЗИЛОВ. …и что, огонь разведут?

ОХРАННИК. Обязательно.

ВЕРЗИЛОВ. Господи милостивый. Боже всемогущий!

ОХРАННИК. Вот это ты зря говоришь.

ВЕРЗИЛОВ. А что ж тут сказать? Богородица- троеручица!

ОХРАННИК. Замолчи.

ВЕРЗИЛОВ. Молчу, молчу…чего ж тут скажешь…Виноват…признаю…я же не нарочно…то есть нарочно…но я не хотел… хотел, но не думал же я… а где я, уважаемый? На даче? Ты хоть намекни… Это что за дом такой?

ОХРАННИК. Ад.

ВЕРЗИЛОВ. Я не понял…где я?

ОХРАННИК. В аду.

ВЕРЗИЛОВ. Это как?

ОХРАННИК. Ад. Вечные муки.

ВЕРЗИЛОВ. В смысле ад, рай, ангелы, всякое такое?

ОХРАННИК. Ангелов тут нет. Просто ад.

ВЕРЗИЛОВ. Врешь! Это Алексашенко у себя в Горках так прикалывается? Креста на нем нет, на ироде!

ОХРАННИК. Последний раз предупреждаю: про крест не надо.

ВЕРЗИЛОВ. А что ты мне сделаешь? Если я и так в аду, хуже мне не будет…

ОХРАННИК. Это так кажется. Всегда может быть хуже.

ВЕРЗИЛОВ. Ну, а что конкретно сделаешь?... Что?... Ой, не надо…я пошутил…Бога нет…Враки поповские… Извините… Слушай, я и не думал…Серьезно, а разве ад есть?

ОХРАННИК. Ну вот он.

ВЕРЗИЛОВ. Ну, знаешь…так сразу не поверю…как это я в ад попал…между прочим, я живой еще…

ОХРАННИК. Мертвый. Вчера не дозвонился до Константина Ивановича, вышел из Дома Правительства, сел в лимузин – бац, инфаркт.

ВЕРЗИЛОВ. Ну, ничего себе. Помню, дышать стало трудно…Говорю же, не пил, тут дело серьезнее… И меня, стало быть, оперативным образом в больницу… Хвалю Степана…Не зря ему башляю… Довез-таки до клиники…

ОХРАННИК. Не клиника тут. Ад.

ВЕРЗИЛОВ. Так я живой. Все понимаю. С тобой говорю. У меня если хочешь знать, душа есть…

ОХРАННИК. Нет у тебя души.

ВЕРЗИЛОВ. Есть душа! Есть у меня душа…есть…вот здесь…

ОХРАННИК. Нет у тебя души. Когда душа есть, она болит.

ВЕРЗИЛОВ. Так у меня болит! Вот здесь, между прочим, побаливает…

ОХРАННИК. Это желудок. Ты в Доме Правительства вчера съел лишнего.

ВЕРЗИЛОВ. Ну и съел…Скажите, пожалуйста, вина какая… покушал…Я же заплатил…По счету рассчитался…Право имею… У меня деньги не ворованные…

ОХРАННИК. Ворованные.

ВЕРЗИЛОВ. Ну и пожалуйста… так ведь не все деньги у меня ворованные…

ОХРАННИК. Все.

ВЕРЗИЛОВ. Ну и пусть… Подумаешь, прокурор нашелся… Сегодня многие берут. Я даже и не знаю таких, кто не берет…Что ж теперь, всех в ад сажать?

ОХРАННИК. Всех.

ВЕРЗИЛОВ. Всех?... И Прохор Семеныча тоже?... Так он и пойдет…И Алексашенко тоже?... И… сам знаешь кого…насмешил ты меня! На всех воров твоей гостиницы не хватит! Сколько здесь комнат?

ОХРАННИК. Достаточно комнат.

ВЕРЗИЛОВ. Этак все здание на одних воров уйдет…а, если хочешь знать, воровство - грех не самый тяжкий… Похлеще есть… я тебе такое порассказать могу… признательные показания если делать… много разных грехов имеется…Как там сказано в Библ…?... все, молчу…в одной книжке сказано… ну, мол, не убий, не прелюбодействуй… еще там про отца что-то… и мать не обижай… и что, всех-всех сюда? … много же здесь народу!

ОХРАННИК. До черта.

ВЕРЗИЛОВ. А что ж я один сижу? В одиночке держите? А на прогулки выводят?

ОХРАННИК. Гулять негде. А с народом познакомишься. Сейчас гости будут.

ВЕРЗИЛОВ. Гости? Тоже – покойники? В компании веселей… А что за публика? Солидная, спрашиваю, публика? Мне уголовников не надо…

ОХРАННИК. Разные есть.

ВЕРЗИЛОВ. Сам понимаешь… вес в обществе имею… Ты меня с ворьем в одну камеру не сажай… Гости, еще чего … Только по предварительной договоренности… И костюм верни…неудобно…правительственный чиновник…лидер партии…в кальсонах…

ОХРАННИК. Так положено.

ВЕРЗИЛОВ. Что положено? В нижнем белье?...

ОХРАННИК. Тут не рай, чтобы голыми ходить, а в одежде ты по земле гулял. Решили – пусть все будут в нижнем белье.

ВЕРЗИЛОВ. Понимаю…чтобы вид был порочный…карикатура… только вот холодновато… мерзну я в кальсонах…

ОХРАННИК. Привыкнешь. Еще просить будешь, чтобы тебя на холоде оставили.

Входит Кобыляцкая. На ней нижнее белье в кружевах. Чулки с подвязками. Старается держаться так, словно одета в платье.

ВЕРЗИЛОВ движется ей навстречу, он приосанился, говорит, по привычке, барственно.

ВЕРЗИЛОВ. Прошу, прошу. Меня предупреждали о вашем визите. Ну-с, что могу для вас сделать? Заранее скажу, я не всесилен, хе-хе…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Господин Верзилов! Слух прошел, что вы к нам присоединились, и я первой вызвалась знакомиться!

ВЕРЗИЛОВ. Минуточку… Я здесь, скажем так, по недоразумению. Этот вопрос уже прорабатывают. Два-три телефонных звонка…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Да что вы говорите, господин Верзилов! Отсюда еще никто не уходил!

ВЕРЗИЛОВ. Нерешаемых вопросов, хе-хе, не бывает. Константин Иванович вернется из командировки… Такие вещи, как понимаете, решаются наверху. Так вы меня, значит, узнали? Телевизор смотрите?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Я у вас интервью брала. Варвара Кобыляцкая, «Открытое общество».

Я была одета иначе, разумеется.

ВЕРЗИЛОВ. Ну что вы… Вам так очень идет… Даже лучше…

КОБЫЛЯЦКАЯ. В здешних туалетах есть преимущества…Где увидишь лидера партии в исподнем? Только в преисподней… Каламбур! А вы представительный мужчина! Спортом занимаетесь?

ВЕРЗИЛОВ. Теннис, гольф... Присаживайтесь …эээ…

ищет, куда усадить даму

Предпочел бы принять вас у себя в кабинете…

КОБЫЛЯЦКАЯ. А можно, я на постель присяду…Говорят, у вас в кабинете секретная дверь – а за ней спальня? И вы туда каждую секретаршу?... Мы, журналистки, такие! Нам все надо знать! Садитесь рядом – и давайте болтать! Вот что здесь хорошо – много времени! На том свете вы бы от меня быстро улизнули!

ВЕРЗИЛОВ.

Вообще-то, я интервью не даю…

КОБЫЛЯЦКАЯ.

Пара вопросов, по-дружески. Сюда какими судьбами? Мужчина нестарый… Признайтесь – сами преставились? Или помогли?

ВЕРЗИЛОВ. Не понимаю.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Здесь есть один предприниматель, обаятельный мужчина. Так его заказали. Шесть пуль в голову, я первое время смотреть боялась, а потом привыкла. Шрамы мужчину украшают. Вас тоже заказали?

ВЕРЗИЛОВ. Я, извините, государственный человек… не бандит с большой дороги…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Значит, инфаркт. Мужчинам вашей комплекции нервничать нельзя. А со мной вообще дикий случай. Как-нибудь расскажу. Ахнете!

передергивает плечами

ВЕРЗИЛОВ. Сочувствую.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Как раз перед отпуском… Обидно: купила умопомрачительные туалеты…Выброшенные деньги… О чем жалею, это о московских друзьях! Знаете Бабицкую? А Пачикова? Не хватает умных разговоров… Хотя и здесь собрался интересный народ…

ВЕРЗИЛОВ. Народу много? Люди, так понимаю, разные?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Здесь народу больше, чем там. Вообще, мертвых больше, чем живых. Ах, не обращайте внимания на эти слова: мертвый, живой. Просто техническая подробность. Мы быстро привыкаем к этим словечкам. Нас много, да. Но общаемся в пределах своей группы, больше никого не видим.

ВЕРЗИЛОВ. А сколько человек в группе?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Меня одной вам уже мало! Еще одна дама имеется… хорошенькая… госпожу Генкину знаете?

ВЕРЗИЛОВ. Милая моя, ну, откуда же я могу знать госпожу Генкину… сами подумайте! Она, возможно, меня и знает… а помимо этой…как ее.. присутствуют и некие мужчины?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Тут строгое деление. Шесть человек в каждой группе. Когда один выбывает, приводят новенького. Вчера от нас банкир ушел. Но я, откровенно говоря, рада. Нехорошо злословить за спиной, но он был невыносим. Лживый, двуличный. К тому же хам. Трусы у него вульгарнейшие. А уж анекдоты! Я, знаете ли, не пионерка, всякое слышала…Нет уж, увольте…

ВЕРЗИЛОВ. И куда ушел банкир?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Забрали.

ВЕРЗИЛОВ. Куда – забрали?

КОБЫЛЯЦКАЯ. В геенну.

ВЕРЗИЛОВ. Куда?

КОБЫЛЯЦКАЯ. В геенну огненную. Где вечный плач, как говорят, и скрежет зубовный. Это по слухам.

ВЕРЗИЛОВ. Вот так, просто, пришли – и забрали?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Он, конечно, идти не хотел, вырывался.

ВЕРЗИЛОВ. Но это произвол! Как так? Почему в геенну? Без суда! Вы должны заявить протест!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Кому?

ВЕРЗИЛОВ. Все-таки не тридцать седьмой год, чтобы так вот, без суда… Надо же… А надолго банкира…ээээ… в геенну?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Навечно. Горит и не сгорает. Мы даже видели, как он горит, нам в окошечко показали. Весь черный, кожа лопнула, жир течет…глаза вылупил. Язык вывалил, вот такой язычина…Как пошутил один из наших: в несгораемом шкафу хранят деньги, а в аду хранят несгораемых банкиров.

ВЕРЗИЛОВ. Я дело иначе представлял... Значит, вы сидите в комнате, разговариваете… Две дамы…мужчины…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Приятное, поверьте, общество! Потом одного из нас вызывают…

ВЕРЗИЛОВ. А по какому принципу выбирают? Звонок сверху?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Тут свои правила…

ВЕРЗИЛОВ. Где-то слышал, что в аду девять кругов. В каждом кругу – свой грех… А оказывается, все вперемешку? Кстати… вас сюда за что?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Сама удивляюсь. Не убивала, не грабила. Родителей почитала. Невиновна, ваша честь!

ВЕРЗИЛОВ. Может, прелюбодеяние?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Что такое в наши дни прелюбодеяние? Ах…вы о моем несчастном печальном романе…о котором знала вся столица… Который надоел всем, мне в первую очередь… У Зяблова имелась законная супруга, хотите сказать? Но мы же не прятались! И супруга была в курсе! Ее, по-моему, все устраивало… Скажите, а ваша супруга выражала беспокойство? Не для печати! Просто по-дружески интересуюсь…

ВЕРЗИЛОВ. Простите, не понимаю… У моей жены не было оснований для беспокойства…

КОБЫЛЯЦКАЯ. А сейчас, наверное, волнуется! Должно быть, в милицию звонит: где мой муж? Куда муж делся? А, может быть, закрылась в спальне и плачет, плачет… Дорогой сервиз разбила…У вас есть дорогой сервиз? Ах, наша женская доля… А когда вы бюджет пилили – это я не для печати! – она не волновалась?

ВЕРЗИЛОВ. Если на то пошло, мои провинности, как и ваши, - смехотворны: никто не жаловался… Вы, журналисты, мастера выдумывать. Кому адюльтер припишут, кому миллионы.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Мне адюльтер приписали. Если хотите знать, я погибла из-за своего целомудрия… Рассталась с Зябловым… Случайные встречи… Бесконечная ложь мужчин… Решила удовлетворять себя сама – купила электрический вибратор…Китайская продукция… в первый же вечер – разряд тока…

Входит предприниматель Холодец. Он в трусах, в пижамной куртке, в шлепанцах. Под мышкой держит свою собственную голову – на голове поперек лба пулевые отверстия. Присаживается. Голову держит на коленях. Когда Холодец говорит, голова раскрывает рот.

ХОЛОДЕЦ. Устроились? Предприниматель Леонид Холодец, недвижимость, инвестиции.

ВЕРЗИЛОВ. Позвольте, мне госпожа Кобыляцкая сообщила, что в вас стреляли…

ХОЛОДЕЦ. Шесть пуль…

ВЕРЗИЛОВ. Но про голову ни слова…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Просто не успела.

ХОЛОДЕЦ. Сначала шмальнули из автомата, а потом, для верности, гранатой. Водителя вообще на куски разорвало – интересно, как его здесь собирали. Чертежей-то нет…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Почему обязательно здесь? Возможно, ваш водитель в раю.

ХОЛОДЕЦ. Васька – в раю? Сомневаюсь…

ВЕРЗИЛОВ. А за что вас так?

ХОЛОДЕЦ. Если честно, я тоже не всех жалел. Чуть что, клиента - на холодец.

ВЕРЗИЛОВ. На холодец?

ХОЛОДЕЦ. На мелкие части порубим – и холодец варим. И следов никаких. Мы холодец в супермаркеты поставляли.

ВЕРЗИЛОВ. И как?

ХОЛОДЕЦ. Людям нравится. Еще просят.

ВЕРЗИЛОВ. И заказы брали? Случайно, Прохора Семеныча не знаете?

ХОЛОДЕЦ. Надо в памяти покопаться (встряхивает голову) Давай, вспоминай!

ВЕРЗИЛОВ. У вас каналы связи с земной жизнью налажены?

ХОЛОДЕЦ. А что, реальная работа?

ВЕРЗИЛОВ. Хотелось бы Прохору Семеновичу… привет передать.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Мужчины сразу начинают говорить о делах! На том свете не наговорились?

ХОЛОДЕЦ. Тут один пацан завис в реанимации. То туда – то сюда. Если дело конкретное, могу маляву передать.

ВЕРЗИЛОВ. Сделайте одолжение. Я со своей стороны вам тоже поспособствую. Сделаю пару звоночков…

Входят Лямкин и Генкина. На Лямкине очки, голубая майка и семейные трусы до колен, на Генкиной ночная рубашка с рюшами, бантиками и розочками. Вид у пары – чеховски-дачный.

ЛЯМКИН. Ля-ля-ля-ля-ля….

ВЕРЗИЛОВ. Ля-ля? Легкомысленное у вас настроение.

ЛЯМКИН. …ля-ля-ля…

ХОЛОДЕЦ приходит на помощь Лямкин его фамилия.

ЛЯМКИН. справляется с заиканием Давно хотел встретиться с лидером партии «Справедливость» и задать ему прямой вопрос! Вы, господин Верзилов, - вы борец с та-та-та-та-та-та-та-литаризмом? Или нет?

ХОЛОДЕЦ. Не обращайте внимания. Он заика. Его утопили. Пока тонул, замерз и напугался. С тех пор заикается.

ВЕРЗИЛОВ. Как это – утопили?

ХОЛОДЕЦ. Лямкин работал спичрайтером у депутата Башлеева. Напортачил что-то в бумагах, Башлеев его и утопил. Бывает.

ВЕРЗИЛОВ. Я хорошо знаю господина Башлеева!

ХОЛОДЕЦ. Ну, так скажите ему, чтоб душил сначала. Я считаю, это зверство – живых людей топить в холодной воде.

ЛЯМКИН. Бе-бе-бе-бе-бе-бе-счеловечно!

ХОЛОДЕЦ. Что, трудно сначала удавить? Ну, демократы… Обленились…

ВЕРЗИЛОВ. Зачем же вы пошли работать к Башлееву? Он человек жестокий.

ГЕНКИНА. Господин Лямкин старался изменить нашу страну. Он использовал любую возможность, чтобы донести народу правду о страшных годах коммунизма, о зверствах большевиков. Господин Лямкин не хотел, чтобы прошлое вернулось! И он писал речи для партии «Правда и Согласие»!

ВЕРЗИЛОВ. Шли бы ко мне, в «Справедливость». Я бы вас топить не стал.

ХОЛОДЕЦ. А вы как делаете? В негашеную известь? Согласен: надежнее. Но я рекомендую холодец.

ГЕНКИНА. Господин Лямкин писал в газеты, сотрудничал с радиостанциями! Он, если хотите знать, - совесть России!

ЛЯМКИН. Боролся с ко-ко-ко-ко-ко-ммунизмом!

ВЕРЗИЛОВ. Вот это правильно!

ЛЯМКИН. И с ко-ко-ко-ко-ко-ко-ко-ко…

ХОЛОДЕЦ. С кокаином боролся? Это зря.

ЛЯМКИН. …ко-ко-ко-коррупцией!

ГЕНКИНА. Господин Лямкин - непримиримый борец с коммунизмом и коррупцией.

ВЕРЗИЛОВ. В следующий раз идите к нам, в «Солидарность». Во-первых, мы бережем свои кадры. Да. Во-вторых, у нас значительно выше заработная плата. Сколько Башлеев в месяц платил?

ЛЯМКИН. Ко-ко-ко-ко-пейки! И неаккуратно!

ВЕРЗИЛОВ. Когда выйду отсюда – я уже нажал кой-какие пружины…- приглашаю вас присоединяться к «Справедливости».

ГЕНКИНА. хлопает в ладоши Возьмете Лямкина в колумнисты! Браво! Браво!

ВЕРЗИЛОВ. А вы, простите, кто будете?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Госпожа Генкина – душа нашего коллектива! Супруга портфельного инвестора господина Генкина, мать очаровательных детей. Семья проживает в Нью-Йорке.

ГЕНКИНА. Мой супруг, господин Генкин, вас хорошо знает.

ВЕРЗИЛОВ. рассеяно и высокомерно

Возможно, возможно… я, знаете ли, давно имен не запоминаю… если что-то срочное, рекомендую к моему секретарю…

ГЕНКИНА. Акции газопровода…

ВЕРЗИЛОВ. Дорогая госпожа…эээ…простите…

КОБЫЛЯЦКАЯ. подсказывает Генкина!

ВЕРЗИЛОВ. Дорогая госпожа Генкина, поверьте, я таких акционеров, как ваш супруг, видел тысячи… может быть, мой секретарь помнит… звонить через девятку…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Верзилову, на ухо Не советую с Генкиной ссориться… громко Госпожа Генкина – лидер нашего кружка…

ВЕРЗИЛОВ. Впрочем, я рад… рад… и, что смогу… обращайтесь…

ГЕНКИНА. столь же высокомерно, у нее повадки дамы из общества

Благодарю, но срочных дел нет. Вы, со своей стороны, не стесняйтесь, обращайтесь, если есть вопросы.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Вы можете попросить у госпожи Генкиной свежую прессу.

ЛЯМКИН. Госпожа Генкина наш ку-ку-ку-культуртрегер! Выписывает газеты, снабжает актуальной информацией!

ВЕРЗИЛОВ. А как же газеты сюда доставляют?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Муж госпожи Генкиной, господин Генкин, все продумал. На редкость заботливый супруг. Регулярно посылает курьеров в больницы для бедных и снабжает умирающих свежими газетами. Конечно, бывают задержки, но в среднем, мы получаем прессу с двухдневным опозданием.

ГЕНКИНА. Когда проходили выборы, я так нервничала! Случилась досадная задержка, и мы здесь просто извелись! Я лично беспокоилась, что придут к власти националисты!

ЛЯМКИН. А газеты опа-опа-опа-опаздывали!

ГЕНКИНА. Представляете мое состояние! Газеты все нет и нет! Я места себе не находила! Ждали информации целых три дня!

ЛЯМКИН. В такой момент! Такая ха-ха-ха-халатность!

ГЕНКИНА. И все потому, что покойники отправлялись не к нам, а в рай. Один за другим, подумать только! И все в рай! Поразительное невезенье! Господин Генкин выбирал самых вульгарных, самых бедных и порочных типов! Но иногда бывает трудно угадать.

ВЕРЗИЛОВ. Воображаю вашу досаду! А какую прессу вы получаете?

ГЕНКИНА. Выписываю «Коммерсант» и «Нью-Йоркер». Не могу жить без интеллектуального чтения.

ВЕРЗИЛОВ. Нельзя ли… эээ… взглянуть на сегодняшний номер? Полагаю, обо мне должна появиться статья.

ГЕНКИНА. Сегодняшнюю прессу доставят послезавтра. Некоторые неудобства, знаете ли.

ВЕРЗИЛОВ. Что ж, потерпим…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Между прочим, некролог о вас я написала…Успела вчера передать с оказией…Откачали одного пианиста… Уж извините, там несколько резко сказано…не знала, что вы такой симпатичный человек…вспомнила, как миллиард из бюджета украли…

ВЕРЗИЛОВ. Мне лично копейки достались… Но как вы все здесь успеваете?

КОБЫЛЯЦКАЯ. А как мы жили в период холодной войны? Как мы передавали информацию за железный занавес в свободный мир? Журналистская хватка…

ГЕНКИНА. Мы остаемся неравнодушными людьми! Я всегда говорю мужу: твоя жена будет добиваться своего и на том свете, и на этом!

ВЕРЗИЛОВ. А как вас сюда занесло, госпожа Генкина?

ЛЯМКИН. Госпожу Генкину погубила ее ду-ду-ду-ду…

ХОЛОДЕЦ. Дурь всех губит. Я тоже сглупил. Надо было первому Гарика мочить. И шансы были конкретные! Гулял у него на дне рождения…Почему, почему я его не зарезал? Пустил бы на холодец…

ЛЯМКИН. …ду-ду-ду-ду-душевность!

ХОЛОДЕЦ. Теперь отдуваюсь за свою душевность!

ГЕНКИНА. Приехала навестить матушку, бедняжка прикована к постели… Отложила дела, мы не пошли с детьми на благотворительный бал «Танцы на льду для голодающих Африки»…Пропустила все… Прилетела…

ВЕРЗИЛОВ. Это делает вам честь.

ГЕНКИНА. Чудовищный аэропорт…Ужасающая грязь…Антисанитарные условия… Не знаю, как я это вынесла!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Дорогая, тебе помогала любовь!

ГЕНКИНА. Не буду описывать московскую больницу…Я просидела возле постели матушки два часа… духота и вонь… Пенсионеры лежат на грязных матрацах…

ЛЯМКИН. Надо пи-пи-пи-писать в газеты!

ВЕРЗИЛОВ. Это Прохор Семеныч по пенсионным фондам спец… Ему пишите…

ГЕНКИНА. И, вообразите, после всего пережитого, с головокружением, попадаю на улицу…

ВЕРЗИЛОВ. Автобус задавил?

ГЕНКИНА. Доезжаю до Метрополя…пью кофе…отвратительный сервис, гадкий буфет… и вдруг вижу – по коридору идет знаменитый Джон Малкович! Великий актер! Мне захотелось поговорить с человеком из свободного мира, я буквально побежала за ним! Он входит в лифт… я делаю шаг вперед…и двери закрываются!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Госпожу Генкину прищемило дверьми лифта.

ГЕНКИНА. Я успела просунуть в кабину голову и сказать «Хау ду ю ду?»…И он мне улыбнулся… Никогда не забуду эту улыбку…Страшный удар…Перебиты шейные позвонки!

ВЕРЗИЛОВ. Воображаю, что вы испытали…

ГЕНКИНА. Но мы не сдаемся! Делаем то же самое, что и на том свете. Следим за политикой. Обсуждаем события. В конце концов выяснилось, что и здесь у нас есть интересные общественные обязанности… Правда?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Мы ведем активную жизнь. Даже устаем…

ГЕНКИНА. Тяжелее всех приходится Лямкину…

ВЕРЗИЛОВ. Почему?

ГЕНКИНА. Из-за ежедневных споров со Сталиным. Лямкин убежденный антисталинист, ему невыносимо сидеть рядом с тираном, а Иосиф Виссарионович сознательно доводит несчастного Лямкина до нервного истощения.

ВЕРЗИЛОВ. Не понял.

ГЕНКИНА. Я человек откровенный, я несколько раз прямо говорила Иосифу Виссарионовичу, чтобы он прекратил травлю Лямкина… Русской интеллигенции достается и на том и на этом свете! Варвара Кобыляцкая – свидетель. Вы помните, как я вчера сказала Иосифу Виссарионовичу: вы не должны так резко говорить с Лямкиным! Лямкин – это совесть России!

ВЕРЗИЛОВ. Какому Иосифу Виссарионовичу?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Иосифу Виссарионовичу Сталину. Он член нашего маленького кружка.

ХОЛОДЕЦ. Кстати, нормальный мужик.

ЛЯМКИН. Я настаиваю на том, что он – па-па-па-па-па-па…

ХОЛОДЕЦ. Да, можно сказать, папа. Отец народов, да.

ЛЯМКИН. …па-па-па-лач!

ХОЛОДЕЦ. Ну, палач. Ну, допустим. И что такого?

ЛЯМКИН. Ти-ти-ти-ти-ран!

ХОЛОДЕЦ. Ну и что?

ВЕРЗИЛОВ. Позвольте, что вы такое говорите? Как это – Сталин – член нашего общества? Как это понимать?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Нас здесь всего шестеро, и шестым членом кружка является Иосиф Виссарионович.

ВЕРЗИЛОВ. Среди нас? Сталин? Настоящий Сталин? Это невозможно.

ГЕНКИНА. Господин Генкин сначала тоже не поверил, когда я ему написала.

ХОЛОДЕЦ. Тут, знаете, твоего мнения не спрашивают – кого хотят, того и селят.

ВЕРЗИЛОВ. Надо заявить протест! Уголовник – пусть! Проститутка – пусть! Но Сталин! Вы в своем уме?

ГЕНКИНА. Господин Генкин считает, что вещи следует принимать такими, какими они являются.

ВЕРЗИЛОВ. Но это меня компрометирует! Я человек демократических убеждений! Лидер партии «Справедливость»! И не могу находиться в одной комнате с тираном! Нет! На каком основании?!

ХОЛОДЕЦ. Он покойник, и вы покойник. Вот вам и основания.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Тут все-таки ад. Вот и Сталин тоже сюда попал.

ВЕРЗИЛОВ. Как это – он тоже сюда попал?... Это я - тоже сюда попал…Временно, конечно… Сталину как раз самое место в аду!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Ну вот, он в аду и находится.

ВЕРЗИЛОВ. А я при чем?

КОБЫЛЯЦКАЯ. И вы тоже в аду.

ВЕРЗИЛОВ. Нет, знаете, так не пойдет! Всех под одну гребенку! Уравниловка какая! Мы, знаете ли, в правовом государстве живем! Я требую соблюдения законности!

ХОЛОДЕЦ. Тут каждый свой срок тянет. Есть за что.

ВЕРЗИЛОВ. Вы это бросьте! Как вы это терпите, господа! Должна же быть какая-то градация вины… Надо меру знать в раскаянье…Положим, я в чем-то таком виноват…Ну, извините, исправлюсь…Вот госпожа Кобыляцкая, литератор…Ну, будем откровенны, интрижки, адюльтер…Вот вы, господин Холодец, предприниматель… Хорошо, допустим, вы иногда преступали закон…Но ведь Сталин, господа, это же монстр! Чудовище! Ну, я, допустим, тоже в аду… ну, скажем так, по недоразумению…ну, да, было что-то такое…что-то, где-то…кстати, не доказано.. Но Сталин – убийца!

ХОЛОДЕЦ. Ну, если совсем честно, я тоже некоторых…того…на холодец…

ВЕРЗИЛОВ. Но не всех подряд! Не каждого! Не всех!

ХОЛОДЕЦ. Если всех на холодец – кому недвижимость продавать буду?

ВЕРЗИЛОВ. Вот именно! У вас есть мораль! Нравственный кодекс! Не всех – это очень важно! В этом мораль, господа! Не всех! Прошу заметить – не всех! Да, да, господа! Не надо преувеличивать нашу вину… Мы все немного нарушали…но не в тотальных масштабах!

ЛЯМКИН. Мы боролись с та-та-та-та-та-та-литаризмом!

ВЕРЗИЛОВ. Вот именно!

ГЕНКИНА. Мы с супругом, господином Генкиным, регулярно ходили на марши протеста! Пикетировали перед советским посольством в Нью-Йорке. Долой произвол, ну и сами знаете, за права человека…

ВЕРЗИЛОВ. А Сталин – ээээ…он сатрап! Да, сатрап! И вообще, он душитель свободы!

ЛЯМКИН. Ду-ду-ду-ду-ду-ду-шегуб!

ВЕРЗИЛОВ. Вот именно, душегуб! Он, если уж на то пошло, лагеря устроил! Да, лагеря!

ГЕНКИНА. Ах, «Архипелаг ГУЛаг» - это такая книга! Вы читали «Архипелаг ГУЛаг»? Я обожаю «Архипелаг ГУЛаг»! Мой муж, господин Генкин, всем клиентам в банке рекомендует…

ВЕРЗИЛОВ. Вот именно, архипелаг ГУЛаг! И Магадан… и еще там всякое! Орехово-Борисово, Воркута, Мневники, Колыма! Все Сталин понастроил!

ГЕНКИНА. Омерзительные места!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Омерзительные – но ведь нас туда тянет! Я иногда специально ездила посмотреть на эти блочные бараки… Орехово-Борисово, страшное Орехово-Борисово… Серые безликие стены… это волнует…Тема сталинизма, так сказать, винтажная тема, с колоритом эпохи. Все эти детали: бушлат, заградотряд, смерш…

ГЕНКИНА. Вы правы, здесь какая-то загадка! Мы с господином Генкиным слышать не можем про сталинизм… но охотно читаем «Архипелаг ГУЛаг»! Господин Генкин считает, это необходимо, чтобы научиться ценить то общество, в котором живем! Обычно мы гуляем по Центральному парку, выбираем скамейку в тени и читаем друг другу вслух…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Согласитесь, сталинизм притягивает… это как истории про графа Дракулу и вампиров… любите смотреть кино про вампиров? Я обожаю про вампиров… Когда поцелуй переходит в укус…Больно, но волнует… На ночь почитать «Архипелаг ГУЛаг» - так приятно…

ГЕНКИНА. Господин Генкин не любит фильмы про вампиров.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Поймите меня правильно. Согласитесь, в Иосифе Виссарионовиче есть шарм… а какое время…солидные мужчины, в широких шляпах, в длинных пиджаках…подбородки с ямочками… меня возбуждает слово «зона»… зона…органы…

ХОЛОДЕЦ. Зона и сегодня имеется.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Ничего общего! Вот раньше были зоны…

ВЕРЗИЛОВ. Отказываюсь понимать! Мы, граждане демократической России, – и Сталин! Как можно ровнять! Допустим, я признаю…осваивал бюджет…назовем это так…но, во-первых, если я не возьму, Прохор Семеныч себе возьмет! Во-вторых, мне положено… А главное: я не убивал! Не убивал!

ХОЛОДЕЦ. Совсем никого? Тогда вам в раю самое место… А Прохора Семеныча вы мне заказали? Было дело?

ВЕРЗИЛОВ. Это, простите, демагогия! Вы путаете частный бизнес с государственной политикой! Есть своеобразные законы бизнеса! Они в нашей стране жестокие! Да! Но в лагеря я миллионы людей не сажал!

ХОЛОДЕЦ. Зря сюда никто еще не попадал. Здесь каждый день в огонь кидают. Вы что, не видели?

подходит к окну, отдергивает занавеску. За окном глухая ночь, мгла, в отдалении вспыхивают огни, некоторые разгораются ярче. Это костры горят в темноте. То один, то другой костер неожиданно вздымает языки пламени вверх.

В дальнейшем раскрываются занавески и на боковых окнах, и все будет происходить на фоне окон с горящими во мгле кострами. Второе действие должно сопровождаться нарастающим гулом огня.

ВЕРЗИЛОВ. Смотрит в окно, приглядывается к огням А… так это, значит, костры… Похоже сделано… Неплохой символ…Пламя, конечно, искусственное?

ХОЛОДЕЦ. Тут все натуральное…

ВЕРЗИЛОВ. Господа, вы так в страхе и живете? Бедные мои! Поверьте, вас разыгрывают… Как опытный политик подтверждаю – мы это умеем… Хе-хе. Есть профессионалы, которые за такие эффекты неплохие деньги берут.

ХОЛОДЕЦ. Вот таких профессионалов здесь и жгут… недавно одного рекламщика спалили…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Темпераментный мужчина…как он кричал… я волновалась.

ВЕРЗИЛОВ. Давайте рассуждать. Грехи у нас с вами символические, значит, и огонь должен быть искусственный.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Вы правильно сказали – символические грехи… Я все искала слово…

ВЕРЗИЛОВ. Скажем, воровство… Положа руку на сердце, разве я крал, господа? Врывался в дома? Просто перекладывал бумажки на столе…символически… Госпожа Кобыляцкая, в чем ее грех? Некий условный адюльтер? А в чем грех господина Лямкина? Вообще смешно… Назовем это – лжесвидетельство…не подумав, наш интеллигент обслуживал Прохора Семеныча…Чисто символически призывал к правде и согласию…А госпожа Генкина? Примерная жена и мать – в чем ее грех? Символический грех, господа, - отсутствие любви к Родине…

ГЕНКИНА. Это и не грех вовсе…

ВЕРЗИЛОВ. И за что Родину любить, если вдуматься? Но символически – положено…

ХОЛОДЕЦ. А со мной как быть? Я-то людей правда…того… жизни лишал…

ВЕРЗИЛОВ. Да разве это жизнь… Тьфу… Символическая…И наказывать за символические грехи нас будут символически. Уверяю вас, это бумажный огонь! Поверьте, бумажный!

ХОЛОДЕЦ. А я думаю, в аду – социализм. От каждого по способностям, кто сколько натворил – все посчитают. И каждому - по труду. Всех в топку.

ВЕРЗИЛОВ. Имитация! Пламя искусственное!

ЛЯМКИН. А Сталин – настоящий. Та-та-та-кой страшный!

ГЕНКИНА. Да, объясните нам, господин Верзилов! Если все – символическое, то почему Сталин настоящий?

ВЕРЗИЛОВ. Признайтесь, вы меня разыгрываете – как здесь может Сталин оказаться?

Входит Иосиф Виссарионович Сталин. На нем простая однотонная пижама, похожая немного на френч, мягкие тапочки. В руке держит трубку, время от времени подносит ее ко рту, посасывает мундштук. Говорит медленно, движется степенно.

СТАЛИН. Здравствуйте, товарищи.

Пауза

Вы можете сесть.

КОБЫЛЯЦКАЯ. И правда, что это мы стоим? Давайте сядем.

Садятся на стулья и кровать. Верзилов очень растерян, он едва не садится мимо стула. Один лишь Лямкин нервно мечется по комнате.

СТАЛИН. Вы тоже присаживайтесь, гражданин Лямкин.

ЛЯМКИН. Спасибо, постою! Я сам решаю, ко-ко-ко-когда стоять, а когда сидеть!

СТАЛИН. Похвально, гражданин Лямкин. Я положительно отношусь к людям инициативным. Вы, Лямкин, человек, умеющий принимать решения, не так ли? смотрит внимательно, переводит взгляд на Верзилова. Значит, вы - политик Верзилов?

ВЕРЗИЛОВ. инстинктивно вскакивает, вытягивается перед Сталиным

Ва-ва-ва…Ве-ве-ве-верзилов…

СТАЛИН. От страха заикаетесь или от холода?

ЛЯМКИН. Господин Ве-ве-верзилов возглавляет партию «Справедливость»!

СТАЛИН. Любопытно. Справедливость районного масштаба. Вы политик районного масштаба, Верзилов?

ВЕРЗИЛОВ. Несет околесицу

Па-па-па…де-де-де…в общих чертах… собрали десять… и даже с процентами…ва-ва-ва… праймериз…

СТАЛИН. Вы что, пьяны, Верзилов?

ЛЯМКИН. Па-па-партия Справе-ве-ве-ве-дливость набрала на последних выборах десять…

ВЕРЗИЛОВ. Де-де-десять с половиной!

ЛЯМКИН. Де-де-десять с половиной процентов!

СТАЛИН. Конечно, результаты фальшивые. Тем не менее, недурно. Садитесь, Верзилов.

ВЕРЗИЛОВ. Люди нам ве-ве-верят! Да!

ГЕНКИНА. Вы заслужили успех, господин Верзилов! Вы не должны стеснятся!

ХОЛОДЕЦ. Да не волнуйтесь вы так. Иосиф Виссарионович совсем не такой, как про него рассказывают.

ЛЯМКИН. Та-та-та-такой! Даже хуже!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Как приятно, что лидер партии, большой начальник – тоже человек! Тоже волнуется! Вам очень идут эти…штаны свободного покроя… Ой, а почему вы дрожите? Мы тут уже привыкли…

СТАЛИН. Прохаживается, посасывает трубку

И политическая программа имеется? Успокойтесь, Верзилов, и отвечайте по существу.

ВЕРЗИЛОВ. На наших знаменах начертано «Свобода - это частная собственность!»

СТАЛИН. Интересный лозунг, Верзилов. В высшей степени любопытная трактовка свободы. Мы можем констатировать, что вы не анархист. И, как вижу, вы недолюбливаете Прудона.

ВЕРЗИЛОВ. Наша партия борется с… та-та… начинает заикаться

ЛЯМКИН. С та-та-та-та-та-та-та-та-та-литаризмом!

ГЕНКИНА. Вот, например, господин Лямкин уже примкнул к партии «Справедливость»!

СТАЛИН. Похвальное начинание, гражданин Лямкин. Помнится, при жизни вы служили в партии «Правда и согласие»?

ЛЯМКИН. Я за-за-за-за-заблуждался! Полагал, что «Правда и Согласие» лучше «Справедливости»!

СТАЛИН. Я, со своей стороны, всегда считал, что там, где справедливость, там и правда.

ЛЯМКИН. «Справедливость» лучше, чем «Правда и согласие»! Там людей не топят! Там спичрайтерам зарплату платят!

СТАЛИН. А вы, я вижу, оппортунист, гражданин Лямкин. Легко торгуете убеждениями. Поманили вас пальцем – вы и переметнулись.

ЛЯМКИН. Так они же уби-би-би-бийцы! Убийцы!

СТАЛИН. Иными словами, вы не готовы отдать жизнь за убеждения, я правильно вас понял? Вы из тех людей, которым, образно выражаясь, своя рубаха ближе к телу. Из тех, кто всегда говорит, мол, моя хата с краю. Я правильно интерпретирую, гражданин Лямкин?

ЛЯМКИН. Я служу истине!

СТАЛИН. Что есть истина, гражданин Лямкин? Я лично полагаю, что отдать жизнь за убеждения - и значит находиться на стороне истины.

ЛЯМКИН. Ва-ва-ва-ва-ва…

СТАЛИН. Успокойтесь, гражданин Лямкин. Прекратите дрожать и заикаться. Смотреть на вас исключительно неприятно.

ЛЯМКИН. ….Ва-ваша воля, вы бы меня расстреляли!

СТАЛИН. Не вижу оснований для вашей ликвидации, гражданин Лямкин. Вас следует перевоспитывать, приучать к общественно-полезному труду.

ЛЯМКИН. Вы хо-хо-хотите посадить меня в тюрьму?!

СТАЛИН. Ни в коем случае. С какой стати народ должен кормить паразита? Вам следует много работать… ходит по комнате, размышляет, взмахами руки отмечает предложения Рыть каналы… Копать траншеи… Таскать бревна… Класть кирпичи… Вот чем вам надо заниматься, гражданин Лямкин, а не бездумно сидеть в тюремной камере, ожидая дармовой баланды…Впрочем, приговор определяет суд, я лишь выражаю свою точку зрения.

ГЕНКИНА. Иосиф Виссарионович, опять вы преследуете Лямкина! В конце концов, Иосиф Лямкин имеет полное право выбрать, в какой партии ему находиться!

КОБЫЛЯЦКАЯ. У нас теперь многопартийная система, Иосиф Виссарионович!

ВЕРЗИЛОВ. Мы исповедуем принцип плюрализма!

СТАЛИН. В двадцатые годы уже наблюдалось явление… и последствия…так называемого плюрализма. Самая разнообразная сволочь организовала кружки и любительские объединения… меньшевики, эсеры, анархисты, кадеты, националисты всех мастей… я не говорю об уклонистах…о троцкистком блоке… о бухаринском…

ЛЯМКИН. Вы ра-ра-ра-ра…

ХОЛОДЕЦ. Расстреляли всех, так?

СТАЛИН. Мы постарались ликвидировать эти раковые клетки общественного организма.

ВЕРЗИЛОВ. Плюрализм – это общественное здоровье! Вот Алексашенко хочет опять вертикаль власти! Знаю, знаю! Он мечтает один все захапать! Железные дороги уже прибрал к рукам. Делиться надо! По справедливости! Лямкину Надо бы сформулировать этот пункт поточнее. Мысль донести, чтоб народ понял и поддержал. Брать можно всем – а не только тем, кто в правящей партии!

ЛЯМКИН. Я напишу бе-бе-бе-бескомпромиссные тезисы, господин Верзилов!

ГЕНКИНА. Например, в Соединенных Штатах Америки, где мы проживаем с господином Генкиным, существует здоровое соревнование республиканцев и демократов! Господин Генкин считает, что партийное соревнование – основа демократии!

СТАЛИН. То, что говорит господин Генкин, образно выражаясь, является бредом сивой кобылы.

ЛЯМКИН. Опя-пя-пять он ругается!

СТАЛИН. Мнение сивой кобылы в последние годы стало популярным.

Шагает по комнате, взмахами руки отмечая знаки препинания и повороты мысли А вы, Лямкин, являетесь конюхом при этой сивой кобыле. Расчесываете ей хвост, убираете экскременты, вылизываете этой кобыле зад.

ГЕНКИНА. Иосиф Виссарионович, вы намеренно не отвечаете по существу, вы оскорбляете Лямкина!

СТАЛИН. Так называемое политическое соревнование отвлекает граждан капиталистических стран от реальных проблем. На самом деле, политического соревнования нет. Проходит борьба за должности между представителями финансовых кланов. Вам это понятно, гражданка Генкина?

ГЕНКИНА. А господин Генкин считает, что в конкуренции и в спорах рождается истина!

СТАЛИН. Так и есть. Мы спорили - и выяснили истину. Выяснилось, что за каждой партией стоит тот, кто платит деньги данной партии. Оказалось, что левые уклонисты – германские шпионы, а правые уклонисты – шпионы японские.

ЛЯМКИН. Не-не-неправда!

СТАЛИН. Бывали исключения. Случались примеры того, что уклонист являлся как германским, так и японским шпионом. Служил одновременно в двух разведках. Лично вы, гражданин Лямкин, шпионом какого государства являетесь?

[E.P. Iphan]

Страшный суд часть 2
-------------------------------
ЛЯМКИН. Я служу справедливости!

СТАЛИН. А кто именно финансирует справедливость, мы, полагаю, должны уточнить у вашего работодателя, гражданина Верзилова.

ГЕНКИНА. А вы предлагаете – опять одну партию? Господин Генкин будет недоволен.

СТАЛИН. Жестикулирует трубкой

В России всегда есть две партии. Партия, которая собирает страну, и партия, которая страну разбазаривает. Посередине - интеллигентное болото.

Пристально смотрит на Лямкина

В болоте таким деятелям самое место.

ЛЯМКИН. Он хо-хо-хо-чет посадить меня в лагерь!

СТАЛИН. Смотри у меня , Лямкин!

Грозит пальцем, смеется

Ох, смотри!

Лямкин плачет, Верзилов и Кобыляцкая его утешают

Уклонист!

У Лямкина истерика

ГЕНКИНА. Вы нарочно доводите Лямкина до слез. Это некрасивый прием, Иосиф Виссарионович. Нам пора начинать, а Лямкин опять не в форме…

ЛЯМКИН. Злой ма-ма-ма-маньяк! Откуда столько злобы… обращается ко всем сразу

Я знаю сам, что я смешон…Слабый интеллигент в очках, да еще и за-за-заика. Ну и смейтесь, па-па-пожалуйста… И то, что меня утопили как котенка, тоже смешно… Взяли за шкирку – и в прорубь…И смешно, что мне некуда податься…Да, я очкарик, интеллигент. Но у меня есть моя гордость. У меня есть моя память. Моего деда, Лямкина, расстреляли в одесском НКВД! За что? За то, что чи-чи-читал книжки…И ради его памяти я всегда буду выступать против та-та-та-та-тоталитаризма! А вы смейтесь надо мной, пожалуйста… смейтесь…

Плачет

ГЕНКИНА. Нехорошо, Иосиф Виссарионович! Как Лямкин сможет участвовать в заседании суда, если у него истерика?

ВЕРЗИЛОВ. Какой еще суд?

ХОЛОДЕЦ. Так это же самое интересное!

ГЕНКИНА. Вас разве не предупредили? Каждый вечер наш маленький кружок проводит заседание Страшного суда. Нам доверяют самостоятельно осудить одного из нас: мы выбираем того, кого пошлют в геенну.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Мы, так сказать, выдвигаем кандидата на вечные муки.

ВЕРЗИЛОВ. Не понял. Мне сказали, что приходят и одного забирают…

ГЕНКИНА. Они приходят и забирают одного из нас, все верно. Но кого именно - решаем мы сами. Вчера все единогласно проголосовали за кандидатуру банкира. Знаете, я искренне считаю, что он заслужил геенну огненную! Он, если называть вещи своими именами, перешел все границы!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Вы только его трусы вспомните! Я вас умоляю… А этот анекдот про поручика! Ну, знаете…

ГЕНКИНА. Действительно, невыносимо.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Процессы открытые, никаких закулисных интриг.

ГЕНКИНА. У нас гласность!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Имеются присяжные заседатели. Демократичная процедура. Мы спорим, отстаиваем мнения…

ВЕРЗИЛОВ. И сами решаете, кого отдать на вечные муки?

ГЕНКИНА. Местное начальство нам доверяет. Мы делаем свой выбор самостоятельно.

ВЕРЗИЛОВ. Подождите. Минуточку. Каждый день вы кого-то отправляете на вечные муки?

ГЕНКИНА. Это наша почетная обязанность. Я, знаете ли, считаю это своим долгом. Администрация мне доверяет…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Госпожа Генкина у нас судья.

ГЕНКИНА. Так уж сложилось. Выполняю свой гражданский долг…

ВЕРЗИЛОВ. Это все – символически? Огонь ведь бумажный?

Все молчат

А почему вы молчите? Мы же логически все обсудили… Разумеется, бумажный…Вы отсылаете одного из группы в огонь.. и он, что, не возвращается?

Молчание

Вы считаете – огонь настоящий?

молчание

Вы действительно уверены?

ХОЛОДЕЦ. Уж куда там.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Очень даже настоящий.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Это и есть Страшный суд! Работает постоянно…

И там, показывает на окно слева

и там, показывает на окно справа

и там показывает на окно в центре комнаты

– везде сейчас начинаются судебные заседания…

ГЕНКИНА. Так вот, общими усилиями…

ХОЛОДЕЦ. Сводим счеты друг с другом.

ГЕНКИНА. Боремся за справедливость!

ВЕРЗИЛОВ. Тогда почему… почему… вы не пошлете…

смотрит на Сталина

почему не пошлете в огонь его?

ГЕНКИНА. Не могу вам ответить. Несколько раз мы были близки к этому… но потом мнение коллектива менялось.

ЛЯМКИН. Ужа-жа-жа-жа-сно…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Как-то не договорились.

ВЕРЗИЛОВ. Допустим на минуту, что некий адский огонь существует. Пусть символический, не важно. Важно то, что мы можем убрать Сталина прочь – отселить в другое помещение. Так что, мы можем проголосовать, чтобы вот его, Иосифа Сталина, послали в геенну? Где вечный плач и скрежет зубовный?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Можем, если все вместе проголосуют.

ВЕРЗИЛОВ. Так давайте, граждане, покончим с этим раз и навсегда. Разве в вас нет сознательности? Это ведь наш долг, друзья мои! Мы должны обозначить общественные приоритеты!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Узнаю темперамент лидера партии! В принципе, я согласна, с прошлым однажды надо покончить, чтобы уверенно шагнуть в будущее!

ВЕРЗИЛОВ. Заявляю как лидер партии «Справедливость»: пока не перевернем позорную страницу истории, покоя в нашей стране не будет! Говорю вам, люди, покайтесь в прошлом, расправьтесь с тенями диктаторов – и заживем! Жизнь, господа, наладится! Вздохнем полной грудью!

ЛЯМКИН. Да-да-давно пора!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Заживем наконец-то!

ВЕРЗИЛОВ. А кто же нам мешает жить, господа, кроме нас самих? Объединим усилия! Все на выборы!

ГЕНКИНА. Как судья я должна оставаться беспристрастной. Но господин Генкин любит говорить, что рано или поздно надо подвести баланс.

ВЕРЗИЛОВ. Объединим усилия, друзья!

КОБЫЛЯЦКАЯ. С вами, господин Верзилов, куда угодно.

ХОЛОДЕЦ. Верзилову , отходя от дверей, где вел переговоры. Маляву на волю передал. Сделают в лучшем виде. Вопрос с Прохором Семенычем решим. Так что, давайте, вы мне тоже обещали помочь…

ВЕРЗИЛОВ. Подождите, исторический вопрос решаем!

ХОЛОДЕЦ. Мы этот вопрос каждый вечер решаем, надоело уже. Вы обещали наверх звоночек сделать.

ВЕРЗИЛОВ. Я нажал кое-какие рычаги… работа идет…

ХОЛОДЕЦ. Без обмана?

ВЕРЗИЛОВ. Думаете, все так просто? Тут знаете, на кого выйти надо? Представляете себе цену вопроса?

ХОЛОДЕЦ. Вы уж поторопитесь. А то, неровен час, угодим на сковородку…

ВЕРЗИЛОВ. А почему, кстати, одному Сталину так повезло, что он еще не в геенне? А Гитлера, Берию, Пол Пота – их уже осудили? Или, допустим, Муссолини…

ГЕНКИНА. Они в других комнатах, входят в свои группы… И они тоже участвуют в открытых процессах…Присяжные голосуют… Видите показывает в окно новый костер…здесь постоянно кому-то выносят приговор…

ВЕРЗИЛОВ. Он никак не может поверить Жгут? Реально? Жгут часто?

ХОЛОДЕЦ. На каждого по костру…Постоянно горят… Каждый день кого-нибудь в огонь подбрасываем…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Вы никак не хотите понять… Я, знаете ли, тоже не сразу привыкла… Все время выбираем, кого сжечь…Заседаем по вечерам, в ежедневном режиме. В каждой группе кого-нибудь судят.

ВЕРЗИЛОВ. А я и не думал, что на Страшном Суде судят себя сами…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Говорю вам, жгут заживо…

ХОЛОДЕЦ. Конкретно палят…

ГЕНКИНА. Здесь абсолютно демократическая система вынесения приговоров. Мы все вносим посильную лепту в дело справедливости…

ВЕРЗИЛОВ. Наша партия как раз и называется «Справедливость»… Ладно, приступим. Как у вас принято: садимся в круг? Выступаем по очереди? Какая процедура?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Обыкновенное судебное заседание. Судьей у нас всегда Генкина, она самая принципиальная. А прокуроры меняются.

ГЕНКИНА. Все очень просто. Предлагаю вам стать сегодня обвинителем. Как вам роль прокурора, господин Верзилов? Справитесь?

Верзилов растерян

Решайтесь, господин Верзилов! Я буду судьей. Мне господин Генкин всегда говорил, что я прирожденный судья. Дело в том, что у меня естественная тяга к принятию верных решений. Сама не знаю, откуда это…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Просто вы очень искренний человек, моя дорогая…

ГЕНКИНА. Должно быть, так…Холодец, Кобыляцкая, Лямкин – присяжные. Или тройка народных заседателей. Где моя шапочка?

надевает судейскую шапочку, такую же шапочку с кисточкой вручает Верзилову.

Прокурору тоже шапочка полагается.

ВЕРЗИЛОВ. Ну что ж, попробую…

ГЕНКИНА. Открываем заседание регионального отделения Страшного Суда! Встать, Страшный суд идет! Обвиняемый – Иосиф Виссарионович Джугашвили-Сталин. Вы намерены представить суду своего адвоката?

СТАЛИН. Мне адвокаты ни к чему. Постараюсь защитить себя сам.

ГЕНКИНА. Очень хорошо. Господин обвинитель, вы готовы выступать? Речь написали – или будете импровизировать?

ВЕРЗИЛОВ. Дайте мне минут десять. Так все неожиданно…

ГЕНКИНА. Хорошо, объявляется перерыв на десять минут. Страшный Суд удаляется на совещание.

Действие второе.
Те же декорации: кровать, три стула, окна по трем сторонам комнаты. Занавеска на центральном окне отодвинута. За окном - темнота, и в темноте далекие костры. Огня за окном становится все больше, постепенно разгораясь, костер охватывает все пространство окна, и к концу действия открываются все окна и в комнату входит гул пламени.

В комнате все те же, что и в первом действии. Генкина, Верзилов, Сталин прохаживаются по комнате. В рядок на кровати сидят: Кобыляцкая, Лямкин, Холодец. Это присяжные. Они, разумеется, как и в первом действии, в нижнем белье. Ежатся от холода. Холодец держит свою голову на коленях.

КОБЫЛЯЦКАЯ: Который раз заседаю, а все-таки никак не привыкну.

ХОЛОДЕЦ. Я всегда нервничаю. На стрелках с черножопыми так не переживал. Холодно, а руки потеют.

вытирает руки о волосы своей оторванной головы

КОБЫЛЯЦКАЯ. Показывает на окно Глядите, зарево. Рано сегодня зажгли.

ХОЛОДЕЦ. Это у кого так разгорелось? У Франко?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Нет, это Пиночет. Франко левее. Как полыхает.

ХОЛОДЕЦ. Хорошо горит. Видно, кто-то жирный попался. С костлявых какой огонь.

КОБЫЛЯЦКАЯ. А помните нашу депутатшу? Небольшого росточка, а ярко горела!

ХОЛОДЕЦ. Так это силикон. Полимеры горят ярко.

Смотрят на зарево. Огонь разгорается.

ЛЯМКИН. Да, это у Пи-пи-пи-пиночета. Принципиальный человек! Говорят, у него суды быстро проходят. Мы вот только начинаем, а они уже своего сдали в костер. Раз-два – и в пе-пекло!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Все боюсь, что однажды меня вот так, в огонь.

ХОЛОДЕЦ. А вас-то за что?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Докопаются… Найдут…Скажу вам как присяжный заседатель – присяжному заседателю: кто без греха?

ХОЛОДЕЦ. Не преувеличивайте…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Я пламенно любила одного человека… а его жена покончила с собой…

ХОЛОДЕЦ. А вы тут при чем? Подумаешь!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Она записку оставила…

ХОЛОДЕЦ. Подделка…сейчас такие улики даже не рассматривают…сказали бы мне, я бы все уладил…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Боюсь…Тс-ссс…Генкина идет… Ой, боюсь…

Генкина прогуливается вдоль авансцены с Верзиловым. Они носят шапочки с кисточками и ведут себя как судейские – ходят степенно, жестикулируют манерно, говорят значительно.

ГЕНКИНА. Коллега, на два слова.

ВЕРЗИЛОВ. Весь внимание, коллега.

ГЕНКИНА. Полагаю, обвинительное заключение у вас готово, коллега. Что мы инкриминируем?

ВЕРЗИЛОВ. Я сделал упор на преступления против человечества.

ГЕНКИНА. М-да, недурно… недурно… Против человечества, говорите?

ВЕРЗИЛОВ. Да, знаете ли… Хотелось обобщить.

ГЕНКИНА. А не слишком ли жирными мазками, коллега? Ведь найдутся такие, что упрекнут вас, как сказать, в преувеличениях…

ВЕРЗИЛОВ. Случай вопиющий, коллега… Согласитесь… Лагеря…

ГЕНКИНА. И все-таки, и все-таки… В нашей работе важны детали. Знаете что, коллега? Хочу вам дать совет.

ВЕРЗИЛОВ. Сделайте одолжение.

ГЕНКИНА. Чтобы добиться желаемой реакции присяжных, я бы на вашем месте сделала упор на личное.

ВНРЗИЛОВ. Как вас понять, коллега?

ГЕНКИНА. Наши присяжные – сентиментальные люди, сердечные, отзывчивые. Постарайтесь тронуть их сердце, коллега.

ВЕРЗИЛОВ значительно кивает Понимаю.

ГЕНКИНА. У меня есть некоторый опыт работы в суде, коллега. В любом деле нас интересуют личный аспект. Конечно, общие вопросы важны. Но постарайтесь перейти к личным проблемам. У всякого есть свои обиды, свои мозоли…Так вы завоюете доверие присяжных.

ВЕРЗИЛОВ. С очень значительным судейским видом Благодарю, коллега.

ГЕНКИНА. Например, возьмем Кобыляцкую. Импульсивная натура. Возможно, несколько легкомысленна…ну вы понимаете…

ВЕРЗИЛОВ. Разумеется, коллега.

ГЕНКИНА. Для нее нужна щемящая бытовая подробность…Скажем, застрелил жену…там ведь что-то было…

ВЕРЗИЛОВ. Доказательств нет, увы. Косвенные улики, ничем не подтвержденные…

ГЕНКИНА. Придумайте что-нибудь, не мне вас учить… Входил в доверие, обещал жениться… Знаете, как это бывает… Обещал жениться, сам пропал… не позвонил…

ВЕРЗИЛОВ. Кто? Сталин?

ГЕНКИНА. Я даю вам набросок сценария, вы его проработайте…Или вот, допустим, предприниматель Холодец. С криминальным, не будем отрицать, прошлым… Но щепетильный человек… По-своему очень порядочный… Знаете эту бандитскую мораль…Я бы вам посоветовала какую-нибудь деловую, финансовую подробность. Штрих. Мол, занял деньги у Ворошилова… Не отдал…Это я импровизирую… Выпустил фальшивые акции Беломорканала…

ВЕРЗИЛОВ несколько ошарашен Акции Беломорканала? Фальшивые?

ГЕНКИНА. Например… Это я фантазирую. Мозговой штурм… Получил бюджетные средства на строительство Днепрогэса… не построил… Вы дальше сами. Пойдем дальше. Лямкин, нервный, ищущий, ранимый…Может быть, что-то личное, специально для Лямкина…Расскажите про свое несчастливое детство… Как вас били во дворе… Или вот: расскажите, что вас сдали в приют… вы плакать можете? это хороший ораторский прием.

ВЕРЗИЛОВ. Считаете, обязательно надо про приют?

ГЕНКИНА. Желательно. Нужна личная история, доверительная интонация.

ВЕРЗИЛОВ. Понимаю.

ГЕНКИНА. В каждой семье найдется пострадавший. Моя бабушку преследовали… Я сама, между нами, очень нуждалась… пока не встретила господина Генкина. Деда Лямкина расстреляли… ему самому непросто…У Кобыляцкой своя драма… Найдите подход к присяжным…

ВЕРЗИЛОВ. Понимаю.

ГЕНКИНА. Тогда можно приступать.

Генкина в ночной рубашке с розовыми бантиками и в судейской черной шапочке с кисточкой – но выглядит представительно. Занимает место судьи. Преображается, говорит страстно, жестикулирует бешено.

ГЕНКИНА.

Орет страшным голосом

Встать!!! Страшный Суд идет!

Все встают, только Сталин остается сидеть, посасывая трубку

ГЕНКИНА. Обвиняемый Джугашвили, встаньте!!! Имейте уважение к суду!

Сталин нехотя встает

ГЕНКИНА. Объявляю заседание адского трибунала Страшного Суда открытым. Слушается дело «Грешники против Иосифа Виссарионовича Сталина». Все могут сесть.

Все садятся

ГЕНКИНА. Слово предоставляется адскому прокурору, господину Верзилову. Прокурор зачитает обвинительное заключение. Внимание! Тишина в зале!!!

ВЕРЗИЛОВ. Господа присяжные! Ваша честь! Я волнуюсь…

Нервно прохаживается по комнате

Как же не волноваться? Я всю жизнь готовился к этому дню… Думал, не доживу… Вот ведь, дожил… То есть, что это я говорю… Не дожил, а так получилось…

Собирается с силами, поддергивает кальсоны, поправляет шапочку.

Господа! Обычно мы судим рядовых преступников! А я должен предъявить обвинение самому главному злодею человечества. Сегодня мы судим Иосифа! Виссарионовича! Сталина!

Это не просто суд, господа присяжные! Это последний, Страшный Суд!

Итак, я представляю Страшному Суду самого жуткого кровопийцу истории!

Выкрикивает имя на манер рефери на ринге, объявляющего выход боксера

Перед вами Джугашвили! Иосиф! Виссарионович! Сталииииииин!!!

Все встают и аплодируют. Сталин привстает и раскланивается с достоинством, кивок налево судье, кивок направо присяжным.

Я приступаю, господа присяжные!

Итак, внимание!

Верзилов выходит на авансцену. Когда говорит, то обращается не только к присяжным, но и к зрительному залу

Я обвиняю!!!

Перед лицом последнего Страшного Суда -

я обвиняю Сталина в преступлениях против человечества!

Я обвиняю Сталина в том, что он убил миллионы людей!

Я обвиняю Сталина в том, что он пытал, унижал, морил голодом, подвергал издевательствам миллионы невинных!

Обвиняю Сталина в интернациональной агрессии и в преступных геополитических действиях.

Обвиняю Сталина в том, что он посеял в людях страх!

Я обвиняю Сталина том, он создал угрозу безопасности для всей планеты!

Обвиняю Сталина в том, что он спровоцировал возникновение фашизма!

Обвиняю Сталина в том, что он способствовал распространению коммунистической идеологии!

Господа, я представляю сегодня Страшный Суд – и от имени Страшного Суда я обвиняю!!!

Аплодисменты, все встают. Верзилов снимает судейскую шапочку и раскланивается. И Сталин привстает и тоже коротко кланяется налево и направо.

История преступлений Сталина неотделима от истории преступлений коммунистической идеологии – поэтому я прошу Страшный Суд принять во внимание преступления Пол Пота и Ким Ир Сена, Мао Цзэдуна и Ленина! Все это звенья одной цепи!

СТАЛИН. Протестую, Ваша честь.

ГЕНКИНА. Поскольку обвиняемый Джугашвили-Сталин сам вызвался себя защищать, ему предоставляется право выступать с замечаниями по ходу чтения обвинительного заключения.

СТАЛИН. Благодарю, Ваша честь. Хотелось бы обратить внимание суда на тот немаловажный факт, что я могу отвечать лишь за собственные преступления. Приведу пример. Если бы Ваш супруг, господин Генкин, был приговорен к каторжным работам на основании того, что он финансист, мы могли бы возмутиться. Конечно, финансисты - порочные существа. Однако нужны показания конкретно против господина Генкина, чтобы его приговорить.

ВЕРЗИЛОВ. Преступления Сталина носят видовой характер, Ваша честь! Они типичны!

СТАЛИН. Не более типичны, чем преступления капиталистов и буржуев всех мастей.

ГЕНКИНА. Возражение принято. Господин обвинитель, прошу вас воздержаться от обобщений.

СТАЛИН. Хотел бы обратить внимание суда на отсутствие доказательной базы в обвинительном заключении. Убил миллионы! Очень хорошо. Будьте добры: конкретную цифру, кого, когда, в котором часу, орудие преступления? И вообще, что такое миллионы? Сколько народу конкретно?

ГЕНКИНА. Возражение принято. Придерживайтесь фактов.

ВЕРЗИЛОВ. Хорошо, Ваша честь.

Итак, факты. Первыми шагами на кровавом пути Сталина стали бандитские налеты на банки. Под предлогом пополнения партийной кассы налетчики грабили финансовые учреждения.

ГЕНКИНА. У вас есть возражения по данному пункту, обвиняемый?

СТАЛИН. Стандартные возражения, ваша честь. Где даты, факты, свидетельские показания? У меня есть сведения, что в молодости обвиняемый был поэтом.

ГЕНКИНА. Возражение принято. Переходите к конструктивной части, господин прокурор.

ВЕРЗИЛОВ. Вступив в преступную партию большевиков, Сталин становится соучастником вооруженного бандитского формирования. Суд располагает уликой: членский билет так называемой партии большевиков.

показывает членский билет

Эта организация, возглавляемая террористом Ульяновым-Лениным, снабжается деньгами германской разведки. Обвиняемый Сталин принимает участие в подготовке так называемой Октябрьской революции, а по существу, в подготовке вооруженного переворота. В результате, власть в стране перешла к террористической организации, а цивилизованные граждане лишились собственности и подверглись преследованиям. Миллионы людей были вовлечены в так называемую Гражданскую войну. Я обвиняю, Ваша честь, этого человека в том, что он состоял в преступной организации, снабжаемой деньгами из-за границы – и нацеленной на развал государства.

Аплодисменты, Верзилов раскланивается

ГЕНКИНА. Возражений нет?

СТАЛИН. Будьте добры, господин прокурор. Предъявите суду платежные квитанции германской разведки, номера счетов партии большевиков.

ВЕРЗИЛОВ. Но где же я возьму…

СТАЛИН. Других возражений нет.

ГЕНКИНА. Продолжайте, господин прокурор.

ВЕРЗИЛОВ. Во время Гражданской войны, обвиняемый руководит вооруженными большевистскими бандами, применяет политику террора в отношении донского казачества и войск атамана Краснова. Руки этого человека в крови героев России! В то же самое время страна теряет весь цвет образованных благородных людей – они отправляются в изгнание.

Аплодисменты, Верзилов снимает шапочку, раскланивается

СТАЛИН. Будьте добры уточнить, это не тот ли случайно атаман Краснов, который впоследствии служил в войсках Гитлера?

ВЕРЗИЛОВ. Вы правы.

СТАЛИН. То есть, именно атаман Краснов получал германские деньги, если я верно вас понял. Спасибо. Продолжайте, господин прокурор.

ВЕРЗИЛОВ. С тысяча девятьсот двадцать второго года верховная власть в России переходит к обвиняемому. Сталин избирается генеральным секретарем партии большевиков. В этом качестве Сталин осуществляет тотальные преступления: коллективизацию и индустриализацию. Коллективизация выражается в фактическом уничтожении русской деревни, в арестах зажиточных крестьян и их семей. По разным оценкам, процесс коллективизации унес жизни примерно пятнадцати миллионов человек.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Чудовищно!

ХОЛОДЕЦ. Тотальный холодец!

ЛЯМКИН. Ге-ге-ге-ге-ге…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Нехорошо смеяться, господин Лямкин!

ЛЯМКИН. Ге-геноцид!

ВЕРЗИЛОВ. Это еще не все, господа присяжные! Стремясь установить полный контроль над партией большевиков и над страной, обвиняемый уничтожает всю старую гвардию революционеров. Старых большевиков обвиняют в шпионаже и сотрудничестве с разведками зарубежных государств и расстреливают. По всей стране действует система так называемых трудовых лагерей, в которых по разным оценкам пребывает до сорока миллионов граждан. В тридцать седьмом году террор достигает своей высшей точки, господа присяжные!

Выдерживает паузу

Мы с вами, господа, сейчас находимся, так сказать, в Аду. Мы в царстве Люцифера, и – будем откровенны - среди грешников. Но даже глядя отсюда, глядя из Ада, господа, я не могу не поражаться сатанинскому злодейству, учиненному обвиняемым! Что такое Ад в Преисподней, господа, рядом с адом на земле, который создал обвиняемый! Детская забава! Кто такой Люцифер? Филантроп! Под предлогом подготовки к войне были арестованы сотни тысяч людей, обвиненных в шпионаже в пользу Германии и Японии. Лучшие люди России, интеллигенты, гибнут в застенках!

Аплодисменты, Кобыляцкая кричит «Браво!», Лямкин кричит «Би-би-би-бис!» Верзилов раскланивается

ГЕНКИНА. У защиты вопросы есть?

СТАЛИН. Только в отношении цифр. Уточните, будьте любезны, количество погибших. Репрессии имели место, это ясно. А сколько человек погибло? У защиты складывается впечатление, что прокурор нетвердо представляет себе количество жертв обвиняемого.

ГЕНКИНА. Да, уточните количество жертв.

ВЕРЗИЛОВ. Ну, это легко посчитать… Давайте вместе прикинем…

начинает загибать пальцы

Так, скажем, если брать всех скопом…навскидку, образно выражаясь… где-то миллионов пять-шесть - гражданская война… потом разные процессы – тоже миллиона три-четыре…а то и пять…коллективизация – пятнадцать… тридцать седьмой год – миллионов пять… война - тридцать… после войны…да, про голод забыл…еще десяточку накинем…

СТАЛИН. Иными словами, приблизительно семьдесят миллионов? Или у вас есть более точное число?

ВЕРЗИЛОВ. Ну, где-то так, миллионов семьдесят-восемьдесят…плюс-минус… два-три миллиона… вы меня понимаете…

СТАЛИН. Я допускаю, что злодей может не обращать внимание на количество жертв, но чтобы органам правосудия это было безразлично – такое наблюдаешь нечасто.

ВЕРЗИЛОВ. Точно посчитать невозможно! Протоколы судов, списки жертв и все документы по репрессиям уничтожались!

СТАЛИН. Повсеместно, по всей России? Титаническая работа! И спустя столько лет вы не смогли восстановить – сколько людей жило в России, и сколько умерло? Удивительно! Меня вот что настораживает, ваша честь. Население России за время правления Сталина увеличилось. Что невозможно при потере семидесяти миллионов.

ВЕРЗИЛОВ. Не будем придираться к цифрам! Действительно, существуют разночтения! Перейдем к главному.

СТАЛИН. Прошу вас.

ВЕРЗИЛОВ. Давно доказано, что фашизм есть ответная реакция на коммунизм. Планы Сталина по захвату мира спровоцировали войну, господа! Сталин был параноиком, ему везде мерещились шпионы и заговоры. По обвинению в заговоре он уничтожил лучших военных командиров страны, а затем прозевал нападение фашистской Германии! И немцы дошли до Москвы! Как уже отмечалось, Сталин погубил за время войны еще тридцать миллионов русских жизней на бессмысленных военных операциях. Затем, при помощи союзников, обвиняемый добился победы. Далее следует оккупация Восточной Европы. Обвиняемый расколол мир на два лагеря – социалистический и капиталистический – и поставил человечество перед угрозой ядерной катастрофы.

Аплодисменты

ВЕРЗИЛОВ. По совокупности совершенных преступлений я требую у Страшного Суда – приговорить обвиняемого Сталина, Иосифа Виссарионовича, к высшей мере наказания. За убийство миллионов граждан, разжигание мировой войны, создание бесчеловечной идеологии коммунизма обвиняемый Иосиф Виссарионович Джугашвили-Сталин должен быть ввергнут в геенну огненную, где вечный плач и скрежет зубовный, на вечные муки.

Спасибо, господа. У меня все.

Садится, вытирает пот

Долгие аплодисменты, все встают, кроме Сталина и Верзилова, который утомлен речью

ВЕРЗИЛОВ.

На ухо Генкиной

Ну, как я держался? Ужасно волновался…

ГЕНКИНА. Верзилову Слишком жирными мазками… я же вас предупреждала… общие места… банальности…

ВЕРЗИЛОВ. Он постоянно вмешивается! Такой демагог! Цифры ему подавай!

ГЕНКИНА. Ну ладно, сделаем, что сможем… теперь вы видите, как все непросто!

громко Слово предоставляется защите.

СТАЛИН. Благодарю, Ваша честь.

Встает, прохаживается по комнате, попыхивает трубкой

Впечатляюще. Интересно и выразительно. Похвальный энтузиазм прокурора.

Прохаживается, держит паузу

Однако, каков мерзавец этот Джугашвили! И сколько всего натворил! Непросто будет защищать такого злодея. Назовем его беспримерным живодером… Или, лучше сказать, преступником планетарного масштаба… Вы согласны с определением, Ваша честь?

ГЕНКИНА. У суда сложилось сходное впечатление.

СТАЛИН. Равного злодея, вероятно, мир еще не знал… Я правильно понял вашу мысль, господин прокурор?

ВЕРЗИЛОВ. Именно так!

СТАЛИН. Того гляди, Сталин и присяжных скушает!

Дразнит присяжных

Ам-ам! Съем Лямкина!

Смеется

Лямкин шарахается в сторону

СТАЛИН. Съем Лямкина! Покусаю!

Смеется

ЛЯМКИН. Ой, боюсь-боюсь… уберите его!

плачет

СТАЛИН. Вот таким Сталиным и пугают детей мелкой и средней буржуазии…

Съем! Покусаю Лямкина!

смеется

ЛЯМКИН. Знаю, вы ме-ме-меня не защитите…вы меня сдадите… в огонь бросите, знаю…Вы все смеетесь надо мной… потому что я интеллигент… правду знаю…

ХОЛОДЕЦ. Никто над тобой не смеется. Тебя присяжным избрали, за то, что ты интеллигент. Чтобы ты всю правду сказал!

ЛЯМКИН. Я однажды вышел на демонстрацию. Написал на плакате «Я знаю правду!» - и вышел на площадь.

ХОЛОДЕЦ. Молодец, Лямкин! А потом что было?

ЛЯМКИН. До-до-дождь пошел.

ХОЛОДЕЦ. Важно, что ты вышел на площадь. Выходи почаще, стой под дождем.

ЛЯМКИН. Я за-за-заболею…

плачет навзрыд

и умру…

ХОЛОДЕЦ. Ты и так мертвый, Лямкин, чего тебе еще боятся?

ЛЯМКИН. Вот его боюсь…

СТАЛИН. Итак, перед нами тот, кто совершил практически все преступления минувшего века – развязал войну, убил миллионы! У защиты вопрос к прокурору: а был ли преступник человеком вменяемым? Здесь прозвучали слова «шпиономания», «паранойя». Не исключено, что Сталин действовал, находясь во власти психоза.

ВЕРЗИЛОВ. Нет, легко вы не отделаетесь! Хотите подвести под непредумышленное преступление? Не выйдет! Далеко не маньяк! Абсолютно вменяемый! Хитрый, расчетливый, умный!

СТАЛИН. Опасная личность… Тогда позвольте еще вопрос. Если умный человек в течение многих лет совершает убийства – мы должны знать, какую цель он преследует? Одно дело – маньяк. Иное дело – умный интриган. Какую цель преследовал обвиняемый?

ВЕРЗИЛОВ. То есть, как это – какая цель? Он говорил, что цель – коммунизм!

ЛЯМКИН. Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха….

ХОЛОДЕЦ. Что – ха-ха-ха? Ха-хамелеон?

ЛЯМКИН. Просто ха-ха-ха. Это я смеюсь так. Ха-ха-ха…

СТАЛИН. Лямкин, у вас истерика. То плачете, то смеетесь… Ваша честь, вы считаете, что присяжные находятся в подобающей форме для вынесения приговора?

ГЕНКИНА. Суд утвердил состав присяжных.

СТАЛИН. Хорошо. Итак, цель – коммунизм. Судя по всему, это не так, коль скоро обвиняемый расстреливал коммунистов, старую гвардию Ленина. Согласитесь, если бы обвиняемый хотел всемирного торжества коммунизма, то коммунистов он убивать бы не стал. Видимо, реальная цель злодея иная. Например, футболист хочет забить мяч в ворота. А чего хотел Сталин?

ВЕРЗИЛОВ. Цель простая – власть!

СТАЛИН. Хотелось бы уточнить. Что, другие правители ставили иные цели? Допустим, президент Рузвельт. Или президент Труман. Или премьер-министр Черчилль. Или генералиссимус Франко. Или генерал де Голль.

ВЕРЗИЛОВ. Протестую, Ваша честь! Вопрос носит откровенно провокационный характер! Да, политики хотят власти! Да, некоторые применяли жесткие методы…

СТАЛИН. Например, атомная бомба…

ВЕРЗИЛОВ. Не будем, господа, заниматься демагогией! Что такое пресловутая атомная бомба рядом с лагерями в Магадане!

СТАЛИН. Иными словами, обвиняемый вел себя хуже прочих. Скажем, все футболисты хотят забить гол, но большинство не нарушает правила игры, так поступают только некоторые. Атомная бомба – это по правилам, а лагерь в Магадане – против правил.

ВЕРЗИЛОВ. Совершенно верно.

СТАЛИН. Хотелось бы уточнить. Обвиняемый нарушал все правила, или одни правила нарушал, а другие правила, напротив, соблюдал? Может быть, он нарушал правила содержания заключенных, но поддерживал кодекс семьи?

ВЕРЗИЛОВ. Все правила нарушал! Все подряд! Господа присяжные, взгляните на уродливые советские семьи, отвратительную архитектуру, кошмарное сельское хозяйство! В погоне за властью разрушено решительно все! Нарушена общечеловеческая мораль!

СТАЛИН. То есть, обвиняемый совершал не локальные преступления, а преступления против человеческой морали в целом – вы это утверждаете?

ВЕРЗИЛОВ. ликует

Мораль – это свод общих правил. Абсолютно все пришло в негодность. Следовательно, разрушена мораль.

СТАЛИН. Итак, на футбольном поле истории играл такой игрок, который постоянно толкался, пинался, оскорблял других игроков?

ВЕРЗИЛОВ. Именно!

СТАЛИН. Ваша честь! Господа присяжные!

Защита настаивает на следственном эксперименте.

Я хочу провести прямо здесь, в зале заседаний, футбольный матч!

ГЕНКИНА. Как это?

СТАЛИН. Уверяю вас, вы все скоро поймете! Где бы нам сделать ворота? Ну, пусть воротами будет эта кровать – надо закатить мяч под нее… Поле – достаточно широкое… Осталось найти мяч…

ГЕНКИНА. В сущности, администрация обязана выдавать инвентарь…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Ах, как будет приятно, если нас снабдят спортивными снарядами. Но тогда нам потребуется и спортивная форма…

СТАЛИН. Что-нибудь круглое…

ГЕНКИНА. Любой круглый предмет? Тогда возьмите голову у Холодца. Круглая, бритая, уши прижаты. Идеально подходит.

ХОЛОДЕЦ. Однако! Это моя голова!

ВЕРЗИЛОВ. И диаметр подходящий… Правда, дырки от пуль… не лопнет мячик?

ГЕНКИНА. Я так понимаю, что следственный эксперимент будет коротким. Выдержит! Давайте сюда голову.

ХОЛОДЕЦ. Не дам! Моя голова!

ГЕНКИНА. Послушайте, уважаемый, вы не у себя дома! Это с женой будете выяснять, что дадите, а что – не дадите.

ХОЛОДЕЦ. Это же голова!

ЛЯМКИН. Для общего де-де-дела!

ХОЛОДЕЦ. Мне самому нужна!

ВЕРЗИЛОВ. Прекратите! Идет уникальный в истории процесс!

ГЕНКИНА. Поразительно, что даже в такой момент люди умудряются думать только о себе!

ВЕРЗИЛОВ. Когда решается судьба мира! Когда говорим о морали!

ЛЯМКИН. Па-па-па-талогическая несознательность!

ГЕНКИНА. Извольте немедленно предъявить суду голову! И с таким народом мы хотим строить демократию!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Дайте вы им эту голову, в конце концов! Подумаешь, сокровище! Вся в дырках!

ХОЛОДЕЦ. Ну, все-таки…

ЛЯМКИН. По-по-позор!

ГЕНКИНА. Вы задерживаете суд, гражданин!

Холодец передает Генкиной голову, та катит голову по полу в сторону Сталина. Сталин принимает голову на носок ноги, подкидывает ее, выполняет ряд футбольных трюков с головой.

СТАЛИН. Разминается с головой-мячом

Неплохо. Мяч, разумеется, не настоящий, но играть можно. Отскакивает плоховато… Не ахти что, но сойдет. Итак, начнем. Правила простые. Наша цель – забить мяч под кровать. Я нападающий – остальные играют против меня. Начинаем! Один нюанс: всем игрокам кроме меня – запрещено двигаться. Все должны стоять неподвижно.

Выкатывает мяч на середину сцены, ведет мяч к воротам. Кружит с мячом подле Генкиной, Кобыляцкой, проводит мяч мимо Холодца и Лямкина

По ходу сам комментирует игру

Итак, нападающий Джугашвили рвется к воротам. По пути он обходит

капитана команды Генкину

пихает Генкину

обводит полузащитника Кобыляцкую

толкает Кобыляцкую локтем

обгоняет защитника Холодца

бьет Холодца ногой

обыгрывает Лямкина

больно пинает Лямкина, тот плачет

выходит на Верзилова!

размахивается ногой, Верзилов уворачивается

ВЕРЗИЛОВ. Нет, так не годится! Это что, футбол называется? Вы что, сами с собой играете? Культ личности развели!

СТАЛИН. А вы бы как хотели?

ВЕРЗИЛОВ. Ну, например, так!

Выбивает голову-мяч из под ног Сталина, пасует Генкиной, та отбивает Кобыляцкой, некоторое время они гоняют голову по сцене. Сталин пытается перехватить передачи, но ему трудно угнаться за молодыми

ВЕРЗИЛОВ. Мне пасуй! Мне!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Прямая передача!

ГЕНКИНА. Мазила!

ВЕРЗИЛОВ. А мы вот так!

ХОЛОДЕЦ. Выше ворот!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Мимо!

ГЕНКИНА. Штанга!

ВЕРЗИЛОВ. Бей!

Совместными усилиями они загоняют мяч под кровать

ЛЯМКИН. Го-го-го-гол!

СТАЛИН. Да, обыграли старика… За вами не угнаться… А теперь представьте, что вы – Черчилль, вы - Троцкий, вы – Гитлер, вы – Рузвельт… Или так: вы – крестьянство, вы – международное рабочее движение, вы – капитализм, вы – мусульманство… или так: вы – институт брака, вы – образование, вы – наука, вы – политика… И ведь каждый норовит отобрать у меня мяч…

ХОЛОДЕЦ. Голову-то верните…

ВЕРЗИЛОВ. Да, пожалуйста.

ХОЛОДЕЦ. Всю голову измяли…

ВЕРЗИЛОВ. Она такая и была, между прочим.

ХОЛОДЕЦ. В следующий раз своей головой играйте…

СТАЛИН. Даже в футбол не смог обыграть… Как вас убедить стоять неподвижно? Никто не хочет… А как убедить Рузвельта, Муссолини, Черчилля? Уверяю вас, они еще активнее, чем Лямкин… Неподвижно никто не стоял! У каждого была своя игра. И прошу заметить, Сталин их победил!

ВЕРЗИЛОВ. Подлогами и подтасовками!

СТАЛИН. Я хочу обратить внимание суда на философский парадокс: нарушая правила, нельзя добиться победы. Дело в том, что явление становится победой, лишь превосходя параметры других подобных явлений. Надо иметь шкалу сравнительных характеристик, чтобы определить, кто победил. Эта шкала и является правилами. Скажем, Сталин победил Троцкого, потому что оба были интриганами, но Сталин интриговал успешнее. Следовательно, правил интриги он не нарушал. Или так: Сталин разгромил Гитлера в соответствии с правилами управления государством. Или так: Сталин построил промышленность в соответствии с правилами строительства. Какой из этого вывод?

ГЕНКИНА. Какой же?

СТАЛИН. Если общественная мораль есть совокупность разных правил, то Сталин не мог нарушать морали, потому что все время добивался побед. Ибо победа становится таковой только внутри системы правил.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Я запуталась.

ЛЯМКИН. А поэт Ма-ма-ма-мандельштам? Соблюдали правила, когда отправили поэта в лагерь?

ГЕНКИНА. Да, объясните суду!

СТАЛИН. Поясню примером. Допустим, гражданка Кобыляцкая имеет любовника и разрушает чужую семью, что противоречит социальной морали. Ставим мы под сомнение ее женственность? Не ставим. Осуждаем мы ее, как единицу коллектива? Безусловно – и вот вам результат: она здесь.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Я ничего не понимаю. При чем здесь Мандельштам?

СТАЛИН. Поэт не может победить на войне в качестве поэта, а солдат не может выиграть конкурс красоты. Есть правила – то, что прокурор называет моралью. Нельзя построить завод, не соблюдая правил строительства, иначе у завода упадет крыша. Кстати, вопрос к прокурору. Скажите, а как сегодня обстоит с правилами строительства? Крыши не рушатся? Самолеты не падают? Войны выигрывают?

ВЕРЗИЛОВ. Ваша честь, протестую! .

ГЕНКИНА. Возражение принято.

СТАЛИН. Прошу уважаемый Страшный Суд сосредоточиться. Вы должны понять, в чем именно обвиняете товарища Сталина. В том, что он сотрудничал со шпионами, – или в том, что он наказал шпионов?

Если партия большевиков действительно являлась германскими агентами, то действия товарища Сталина, который перед войной с Германией избавился от германских шпионов, следует признать разумными.

Я настоятельно прошу суд выбрать одну из двух точек зрения – а не обвинять товарища Сталина в противоречащих друг другу вещах.

В чем обвиняют товарища Сталина: в нарушении общественной морали, или в соблюдении общественной морали? Я прошу внести ясность в эти вопросы.

КОБЫЛЯЦКАЯ. А ведь верно… Как-то мне в голову не приходило… Если большевики - германские шпионы, значит он прав, что их назвал шпионами…

ХОЛОДЕЦ. Это он ловко повернул: значит, если все вместе думают одно и то же – то это мораль. А если по одиночке – значит, не мораль…

ГЕНКИНА. Мы, несомненно, прислушаемся к доводам защиты.

СТАЛИН. Бытует мнение, будто товарищ Сталин создал лагеря. А не кажется ли вам, граждане судьи, что вы преувеличиваете влияние товарища Сталина? Что, Сталин лично проводил аресты? Вот, пример семьи Лямкиных. Дед гражданина Лямкина был расстрелян. Но разве его Сталин расстрелял? Руководил отделением НКВД родной брат расстрелянного Лямкина, который перестрелял всю свою семью, включая брата. Случившееся следует воспринимать как семейное дело Лямкиных – а не как преступление товарища Сталина.

ЛЯМКИН. Ну и что… они оба страдали…

СТАЛИН. Бабушка гражданки Кобыляцкой была главным цензором Государственного комитета по печати, по ее доносам шли в лагеря литераторы. Но разве товарищ Сталин заставлял цензора Кобыляцкую доносить? Лично Сталин? Сомневаюсь. Она делала это, чтобы понравиться своему любовнику – работнику аппарата ЦК.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Откуда вам известны эти пикантные подробности?

СТАЛИН. Родня гражданина Верзилова обитала в коммунальной квартире, родственники Верзилова писали доносы на соседей, чтобы расширить жилплощадь. Не оттуда ли ваша деловая жилка, господин Верзилов? И причем здесь Сталин?

Революционный матрос Холодец, ваш дедушка (кивает Холодцу), отличался буйным нравом. Но разве товарищ Сталин, а не водка тому причиной?

ХОЛОДЕЦ. Я лично дедом горжусь.

СТАЛИН. Я призываю суд отказаться от абстракций – и перейти к анализу конкретных преступлений.

ВЕРЗИЛОВ. По-вашему, преступление против человечества – это абстракция?

СТАЛИН. Позвольте предъявить суду простое доказательство.

Манит к себе Холодца

Подойдите сюда. Не бойтесь. Дайте сюда голову.

ХОЛОДЕЦ. Опять! Далась вам моя голова!

ГЕНКИНА. Немедленно дайте голову! Сколько раз вам повторять! Не мешайте работе суда!

Холодец отдает голову Сталину. Сталин забирает голову, показывает на Холодца.

СТАЛИН. Вот, убедитесь. Кто это такой? Неизвестно. Некий абстрактный безголовый человек. Что мы можем сказать о нем? Ничего. Теперь приставим ему голову.

Приставляет голову к телу

Вот это уже покойный предприниматель Холодец. Всякий покойный – конкретен. И всякое дело – конкретно. Пусть товарищ Сталин отвечает за преступления товарища Сталина, а товарищ Верзилов – отвечает за преступления товарища Верзилова.

ХОЛОДЕЦ. Логично.

СТАЛИН. Вы судите абстракции, товарищи, или конкретные факты? Вы все прославляете полководца Кутузова, который отступал вплоть до Москвы, и даже Москву сдал французам – чтобы измотать неприятеля. Вы находите, что эта стратегия была гениальной, поскольку в прямом бою Кутузов мог проиграть. Товарищ Сталин применил точно такую же технику, заманив немцев вглубь России и лишив их коммуникаций и топлива. Однако вы упрекаете товарища Сталина в том, за что превозносите товарища Кутузова. Где логика?

Ходит, дымит трубкой.

СТАЛИН.

Взмахами руки с трубкой отмечает предложения.

Может быть, суду известны другие методы ведения войны? Я буду признателен гражданину Лямкину за внимательный анализ боевых действий Красной армии. Укажите, гражданин Лямкин, где следовало дать генеральное сражение. Может быть, среди присяжных заседателей присутствуют великие стратеги, которые укажут товарищу Сталину, где именно товарищ Сталин совершил ошибку? А может быть, господин Верзилов знает, каким именно образом можно провести индустриализацию без больших потерь? Вы, господин Верзилов, вероятно, можете предложить план - как иначе вы смогли накопить десять миллиардов личного капитала – не забив ни одного гвоздя?

ХОЛОДЕЦ. Десять миллиардов? Времени не теряете…

ЛЯМКИН. Де-де-десять миллиардов…

ВЕРЗИЛОВ. Ну, не буквально десять… преувеличиваете…

СТАЛИН. Что конкретно вы можете инкриминировать товарищу Сталину? Руководство фронтами Второй мировой войны? Признаю, руководил. И Гитлера разгромил. Разгром троцкистской оппозиции? Признаю, разгромил. И от его идеи перманентной революции отказался. А вам бы хотелось, чтобы мы поддерживали движения в Индии и Мексике, когда самим было есть нечего? Что еще, конкретно? Строительство колхозов? Признаю, построил. Что дальше? Персональные обвинения уместны тогда, когда существует личная выгода. Спрошу вас: где личная выгода товарища Сталина от строительства колхозов? Может быть, он построил себе дворец? Может быть, он купил себе яхту? Может быть, он завел себе красивый обеденный сервиз?

Вот, например, гражданин Верзилов начал карьеру с того, что присвоил себе бюджетные средства в размере десяти миллиардов. Эти деньги могли быть истрачены на обеспечение многих граждан. Взял их один Верзилов. Сколько человеческих жизней зависело от этих денег? Какая сумма в нашей стране обеспечивает здоровье отдельного человека? Посчитать легко.

КОБЫЛЯЦКАЯ. А в самом деле, сумма страховки за год две тысячи. Значит, за пятьдесят лет жизни – сто тысяч. Если десять миллиардов разделить на сто тысяч – получится…получится – сто тысяч человек могли быть здоровыми всю жизнь…

ВЕРЗИЛОВ. Всего-то… Сто тысяч человек…Какая там страна…. Микрорайон…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Но там ведь люди живут… в микрорайоне…

СТАЛИН. А сколько заключенных содержится в одном лагере? Поверьте, значительно меньше ста тысяч.

ЛЯМКИН. Не-не-не понимаю! Что же, выходит, Сталин ни в чем не виноват? По-вашему, не было лагерей? Не было ночных арестов? Не было Магадана? Голодомора не было? Опомнитесь, граждане! Ведь это он, он все устроил! Было же…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Ах, какие парады физкультурников были! Какие высотки строили! Песни красивые пели…о любви… о дружбе…

ЛЯМКИН. Вы-вы-высотки? Па-па-парады? Обыски! Расстрелы! Это же все он! Ва-ва-вампир!

СТАЛИН. Ошибаетесь, Лямкин. Это ваш дедушка людей расстреливал, а не товарищ Сталин. А дедушка Кобыляцкой доносы писал. А дедушка Холодца из маузера стрелял.

ЛЯМКИН. А вы ни при чем?

СТАЛИН. Ну почему же. Товарищ Сталин старался как мог, чтобы вы вовсе друг друга не перегрызли.

ЛЯМКИН. Он все врет, товарищи…То есть, что это я, какие товарищи…Он все врет, ува-ва-важаемые господа! Он очень жестокий и коварный человек! Он Мандельштама посадил… и меня хочет съесть… Ой, товарищ Сталин, не смотрите на меня! Ой, не надо!

СТАЛИН. Вот, товарищи, типичный пример интеллигентской логики…Вы в чем меня обвиняете, Лямкин?

ВЕРЗИЛОВ. В самом деле, надо остановить этот поток инсинуаций. Господин Лямкин, приступайте к обязанностям – считайте, что вы уже приняты на службу. Выступите на суде, как свидетель. Прокурор приглашает свидетеля, гражданина Лямкина!

ЛЯМКИН. Я бо-бо-болен… Горло болит! Не могу выступать!

ВЕРЗИЛОВ. Лямкин, ну что же вы! Такой момент! Расскажите про тридцать седьмой год! Про страдания интеллигенции!

ЛЯМКИН. Страдали! Очень! Я и сейчас бо-бо-боюсь!

ВЕРЗИЛОВ. Лямкин, вперед! Обличите! Разоблачите!

ЛЯМКИН. Да что вы все на меня… Да, очень страшно… Не смотрите на меня так… Я вас тоже боюсь… В конце концов, меня не Сталин убил, а Прохор Семенович Башлеев…

ВЕРЗИЛОВ. Предаете меня, Лямкин? Хорошо подумали? Не пожалеете?

ЛЯМКИН. Не пу-пу-пугайте… И так боюсь…Вы все заодно…

СТАЛИН. А не кажется ли суду, что обвинение предъявлено не тому, кому следует? Подлинный преступник присутствует в зале и носит личину прокурора! Спросите себя: что, собственно, делает Верзилов? – и вы поймете, что он организовал преступную группировку, ворующую будущее у своего собственного народа.

ХОЛОДЕЦ. Бабки пусть вернет. Тут уродуешься за каждую копейку…

ВЕРЗИЛОВ. Протестую, Ваша честь! Так даже Прохор Семенович себя не ведет… Ну знаете… В пенсионном фонде такого не вытворяют…

ХОЛОДЕЦ. Я лично Иосифа Виссарионовича поддерживаю. Верзилов - циничный… всю голову мне измял…

ГЕНКИНА. Обращаю внимание защиты на то, что сегодня мы судим не господина Верзилова.

КОБЫЛЯЦКАЯ. А зря! Возможно, что именно Верзилова и следует судить!

ВЕРЗИЛОВ. Вот видите, Лямкин! К чему приводит ваша нерешительность! Это всегда у нас с интеллигенцией! Сами не знают, кого боятся. А в итоге вы оправдаете Сталина, Лямкин. И он возьмется за вас.

ЛЯМКИН. в смятении Опомнитесь, граждане… Вас одурачили… Как вы можете… Господин Верзилов за справе-ве-ведливость!

Холодец хохочет. Лямкин растерян

А разве нельзя договориться? Может быть, мирно разойдемся? А если надо кого осудить…так вот у нас Холодец есть…бандит…

ХОЛОДЕЦ. Ах ты, гнида….

СТАЛИН. Я не стал бы недооценивать также роль идеолога преступной банды – гражданина Лямкина. В течение многих лет гражданин Лямкин покрывает финансовые преступления и бандитские действия своими статьями и речами. Фактически гражданин Лямкин обеспечил информационное прикрытие бандформированию.

ХОЛОДЕЦ. А знаешь, Лямкин, похоже на правду. Это ж ты, сученок, всем уши прожужжал…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Я всегда говорила, что журналистика должна заниматься только культурой и ресторанами…

ЛЯМКИН. Да что вы такое говорите…

СТАЛИН. Взвешивая на весах истории провокации Троцкого, Бухарина и Лямкина – я склонен считать, что именно Лямкин причинил наибольший вред нашей стране.

ЛЯМКИН. Да я же…Че-че-че-чего скажут, то и пи-пи-пишу…

СТАЛИН. Шкурный интерес, абсолютная беспринципность, моральная проституция гражданина Лямкина уже давно вызывает справедливое негодование всего нашего народа.

ХОЛОДЕЦ. Какая же ты гнида, Лямкин! Тут всю жизнь пашешь, жизнью каждый день рискуешь за трояк! А ты этим акулам бумажки сочиняешь! У-у-у, падла!

КОБЫЛЯЦКАЯ. В самом деле, Лямкин, мы от вас не ждали…

ХОЛОДЕЦ. Ваша честь! Госпожа судья! Ну, сколько же терпеть!

ГЕНКИНА. Вношу предложение: рассмотреть в срочном порядке дело гражданина Лямкина.

ЛЯМКИН. Не надо! Умоляю! Не надо! Уже и так в проруби топили…

ХОЛОДЕЦ. А что ж ты, паскуда, урок не мог извлечь? Ну мы тебя поджарим сегодня!

ЛЯМКИН. Его берите!

указывает на Верзилова

Его судите! Он все это затеял!

Верзилов недоуменно разводит руками

ЛЯМКИН. Он! Он! Он меня и спичрайтером звал, чтобы я покрывал его преступления… Его судите!

ГЕНКИНА. Каково мнение присяжных? Какое дело вы считаете актуальным?

Между прочим, тут суду поступили сигналы – на гражданку Кобыляцкую. Есть мнение, что в вашей биографии остались неизвестные общественности белые пятна…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Отодвигается от Холодца

А я, дурочка, доверилась…

ГЕНКИНА. Господин Генкин считает, что доверять не нужно никому. Но это к слову. Итак, суд спрашивает мнение присяжных относительно процесса «Покойники – против лидера партии Страведливость».

КОБЫЛЯЦКАЯ и ХОЛОДЕЦ. Поддерживаем.

ГЕНКИНА. Граждане покойники, внимание! Страшный суд закрывает дело Джугашвили за отсутствием состава преступления. Гражданин Джугашвили-Сталин освобождается из-под стражи в зале суда.

Аплодисменты

Страшный суд предъявляет обвинение гражданину Верзилову, бывшему лидеру партии «Справедливость», ныне покойному. Есть предложение провести заседание суда немедленно. Итак, если Иосиф Виссарионович согласится быть прокурором…

СТАЛИН. Достоин ли я?

ГЕНКИНА. С вашим опытом, Иосиф Виссарионович… От лица адской администрации и нашего филиала Страшного Суда прошу вас.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Если не вы, то кто же?

ХОЛОДЕЦ. Покажите, как надо.

СТАЛИН. Я, знаете ли, не хотел бы, чтобы меня назвали узурпатором. Если гражданин Лямкин возражает, считаю, надо прислушаться. Вы, я вижу, колеблетесь, Лямкин?

ХОЛОДЕЦ. Колеблешься, сученок?

ЛЯМКИН. Ко-ко-колебаний нет!

ГЕНКИНА. Лямкин, выскажитесь яснее. Вы – за кандидатуру господина Сталина?

ЛЯМКИН. За-за-за…

СТАЛИН. Может быть, у гражданина Верзилова имеются возражения? Не хотелось бы, товарищи, нарушать ничьих прав.

ВЕРЗИЛОВ. Если мне не доверяют… если требуется сложить с себя полномочия прокурора…то извольте. Готов предстать перед судом!

ГЕНКИНА. Будьте любезны точно отвечать на вопросы суда. Вас устраивает кандидатура прокурора? Вы имеете право протестовать. В таком случае, прокурором будет господин Холодец.

ВЕРЗИЛОВ. Скороговоркой Поддерживаю решение суда, готов сотрудничать со следствием, даю признательные показания, рассчитываю на снисхождение.

ГЕНКИНА. Поскольку желающих защищать вас нет, вам придется, как и господину Сталину, быть собственным адвокатом. Согласны?

ВЕРЗИЛОВ. Согласен, Ваша честь.

ГЕНКИНА. Приступим! Встать, Страшный суд идет! Садитесь, граждане покойники. Слово предоставляется адскому прокурору, Иосифу Виссарионовичу Джугашвили.

СТАЛИН. Выходит на авансцену, говорит медленно

Братья и сестры! Товарищи! Наш уважаемый судья, гражданка Генкина, возвела меня на эту трибуну и говорит: «Скажи, говорит, хорошую речь». А что сказать? Все, что нужно было сказать, уже сказано и пересказано много раз. У меня даже сложилось впечатление, что публика стала равнодушна к словам и фактам. Разве кто-то из нас не знает, товарищи, о том, что происходит? Для кого-то это новость? Разве кто-нибудь не осведомлен о том, что страна, которую я собирал в течение тридцати лет, – разворована и распродана? Кто-то не в курсе?

Я не сторонник пустословия и демократической риторики. Я прошу обратиться к истории. Мы, большевики, получили страну после тяжелой мировой войны. Кто начал Первую мировую войну, товарищи? Буржуазия и царское правительство. Сколько народу погибло на этой войне, товарищи? Три миллиона русских людей. За что они погибли, товарищи? Абсолютно ни за что.

Страна нам досталась разрушенной и с непомерными долгами, которые превращали Россию в колонию капиталистических соседей. Более того, мы вынуждены были пойти на позорный мир, чтобы избежать дальнейшего уничтожения нашего населения. Мы отдали значительные части своей территории.

Это – история, товарищи.

ГЕНКИНА. Попрошу прокурора обратиться к конкретному делу.

СТАЛИН. Для меня Россия и русский народ – дело очень конкретное. Мы аннулировали наши долги перед капитализмом и вернули свои потерянные территории. Мы сделали нашу страну первой в мире по авиационной, космической, химической промышленности. Мы добились общей грамотности и ввели обязательное бесплатное среднее образование для трехсот миллионов. Мы ввели бесплатное медицинское обслуживание. Наше высшее образование тоже было бесплатным, а жилье народу мы предоставляли государственное.

ГЕНКИНА. Возражения есть?

ВЕРЗИЛОВ. Знаем мы, что это было за жилье! Знаем мы, что это было за медобслуживание!

СТАЛИН. Разумеется, ваше личное жилье отличается от двухкомнатных квартир. Речь, однако, идет не о вашем замке на Лазурном берегу, гражданин Верзилов, и не о клинике в Швейцарии, где вам удаляют лишний жир. Речь идет об условиях жизни обыкновенных людей, не воров.

ХОЛОДЕЦ. Что с мироедом чикаться! Хватит с гадом сюсюкаться!

ВЕРЗИЛОВ. Соблюдение элементарной законности… налоги платил…

СТАЛИН. В течение двадцати лет люди, подобные вам, гражданин Верзилов, разворовали все то, что стало при моем правлении народным достоянием. Я наблюдал за авиационной промышленностью, внимательно наблюдал. Мы построили авиацию настолько добротно, что развалить производство было непросто. В первые десять лет многое разворовали, но промышленность не развалили, во вторые десять лет производство обанкротили, но еще не развалили. Все-таки мы надежно строили. Но сейчас авиационную промышленность развалили окончательно, и самолеты стали падать. Зато ваш личный самолет летает исправно, не так ли?

ХОЛОДЕЦ. Да что с ним рассусоливать!

КОБЫЛЯЦКАЯ. На костер его!

СТАЛИН. Помнится, в годы правления моего преемника Брежнева (мы, кстати, недавно встречались на праздничном фейерверке) в среде так называемой интеллигенции ходил издевательский стишок, описывающий бедную жизнь при социализме. Заканчивался этот стишок так. «Зато мы делаем ракеты, перекрываем Енисей, а также в области балета мы впереди планеты всей». Авторы стишка хотели дать понять, что это совершенно неважно для рядового гражданина – есть ли успехи в строительстве гидроэлектростанций и в развитии культуры. Сегодня мы с полным основанием можем сказать, что уже не делаем ракет, не перекрываем Енисей и в области балета успехов не имеем. Зато гражданин Верзилов имеет яхту, дворец и счет в швейцарском банке. Жить стало лучше, жить стало веселее, товарищи!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Требую справедливости! На костер его!

ХОЛОДЕЦ. Это ты, Лямкин, песенку распевал? Я тебе еще рыло начищу.

ЛЯМКИН. Я не пе-пе-пе-пел! У меня слуха нет!

СТАЛИН. Я не считаю нужным требовать конкретного приговора. Я считаю, что приговор должен вынести народный суд, который некоторые граждане именуют Страшным Судом. Пусть скажут свое слово присяжные, пусть подведет итог судья. Я же, в качестве прокурора, только напомню вам, что территория государства сократилась, а доходы Верзилова возросли, что смертность в народе увеличилась астрономически, а количество миллиардеров превышает американские показатели, что сотни тысяч русских людей проданы в рабство на Запад – в качестве проституток и домашней прислуги, и количество проституток превышает количество заключенных в ГУЛаге, что каждый год в России пропадает без вести более ста тысяч человек, из них десять тысяч детей – а такого уровня смертности не имел ни один концентрационный лагерь планеты. Но лично у господина Верзилова дела обстоят, кажется, неплохо. Он уважаемый член общества и лидер партии «Справедливость». Поэтому, я не требую для обвиняемого никакого иного наказания, кроме того, что определит суд. Решать народу. Благодарю вас.

Садится. Тишина

ВЕРЗИЛОВ. А что такого особенного? Если частную собственность ввели, так кому-то должно больше других достаться… Вот мне, например… Ну да, если мне повезло, почему я от яхты должен отказываться? Что у нас, уравниловка?...

Молчание

У других, вон, еще больше…могу рассказать про Прохор Семеныча…

Молчание

Нет, если скажут, я могу от яхты отказаться, пожалуйста. Пусть на моей яхте детский сад будет… Пусть, если хотите, больных по морю катают… паралитиков соберем - и в круиз…Что вы молчите?...

Молчание

А во дворце на Лазурке можно университет для неимущих открыть…пусть туда из Читы, из Челябинска одаренные подростки приезжают…

Молчание

Между прочим, мою московскую квартиру можно легко переделать в коммунальную…там, кстати туалетов много…пятнадцать санузлов…как раз на пятнадцать квартир хватит.

Молчание

А можно и на тридцать…если по одной уборной на две семьи…так ведь можно? Не баре…

Молчание

А я могу в этом, в Орехове, поселиться… Или в Борисове… А деньги я все в казну сдам…

Молчание

Хотя, лучше не надо, тогда Прохор Семеныч себе заберет…я лучше больницы построю…сколько можно больниц построить на десять миллиардов?

Молчание

Если честно…то не десять…двадцать пять…миллиардов… много больниц построю…

КОБЫЛЯЦКАЯ. На костер!

ХОЛОДЕЦ. На костер!

ЛЯМКИН. На ко-ко-ко-ко-ко-костер!

ВЕРЗИЛОВ. Голубчики! Родненькие! Как же так! Вместе были… по одну сторону баррикад… Лямкин, я ж тебя спичрайтером хотел взять… С тоталитаризмом хотели бороться… Господин судья, за что вы меня так!

ГЕНКИНА. Приговор вам вынес народ. Судья лишь утвердил приговор.

ВЕРЗИЛОВ. Товарищ Сталин, я всегда в вас верил…Умоляю, поспособствуйте. Товарищ Сталин, вы большой ученый… Что это я несу… Отмените…Вы же главный…

СТАЛИН. Ваша ошибка, обвиняемый, состоит в том, что вы верите в культ личностей. Обратите внимание на философский парадокс века. Сегодня вы боретесь за свободу личности против тоталитаризма, так? Однако вы обвиняете товарища Сталина именно в культе личности! Где логика? Логики нет. Личностями вы называете хозяев. Сегодня вы создали культ личностей воров. Дескать, те, кто украл много, являются талантливыми личностями. Почему они - личности? Бездоказательно. Для чего нужно бороться за права этих личностей? Непонятно.

Прохаживается, дымит трубкой

Это вы сегодня внедрили культ личностей. И поэтому верите в то, что культ личности когда-то существовал. И верите, что товарищ Сталин может многое.

Дымит трубкой

А что может товарищ Сталин? Товарищ Сталин может служить народу. А решает все народ – ну и, конечно, суд. Скажу вам прямо, товарищ Генкина гораздо важнее товарища Сталина.

ВЕРЗИЛОВ. Повлияйте, товарищ Сталин…пружины нажмите…я же знаю, как это делается…

СТАЛИН. Повлиять на Генкину? Я старался в тридцатые годы уговорить товарищей не расстреливать слишком много шпионов. Но как убедить чекиста Генкина остановиться, если чекист Генкин зависит от мнения своей жены, гражданки Генкиной? Культ личности Сталина, как бы не так… Культ личности товарища Генкиной…Что может товарищ Сталин, если Генкиной нравится судить? Ничего. А вы добавьте сюда жену товарища Рыкова, жену товарища Пятакова, жену товарища Зиновьева, жену товарища Куйбышева… Это было тяжелое время…

ВЕРЗИЛОВ. Ва-а-а-ше превосходительство, товарищ генералиссимус! Помилуйте!

СТАЛИН. Указывая на Генкину

Ее просите, обвиняемый

ВЕРЗИЛОВ Униженно

Госпожа Генкина! Мадам Генкина! Умоляю…

ГЕНКИНА. Вы бы еще супруга моего попросили, господина Генкина. Вспомнили его? Передразнивает голос Верзилова Я так много народу вижу, имена забываю… своим голосом Что, вспомнил финансиста Генкина и его супругу? Вспомнил?!

ВЕРЗИЛОВ.

Валится в ноги Генкиной

Мадам Генкина! Пощадите!

ГЕНКИНА.

Не помнит он Генкиных! Вспомнишь теперь!

Пинает Верзилова ногой

ВЕРЗИЛОВ. Ползает в ногах

Супруга вашего всегда чтил…уважал…

ГЕНКИНА

Пинает его ногами

И фамилию будешь помнить! Будешь! Будешь!

ВЕРЗИЛОВ.

Ге-ге-геенкина…помогите, граждане…

ГЕНКИНА

Страшная, гордая, в судейской шапочке и нижнем белье

Взять его!!!

Вяжите его!!!

Лямкин, приступай!

ЛЯМКИН. Вя-вя-вяжите ма-ма-ма-ма-мазурика!

Холодец и Лямкин кидаются на Верзилова

ХОЛОДЕЦ. Да ты не брыкайся, милый! А то охрану позовем. Вот так, голубь. Вот так.

Гражданин бес, принимайте клиента.

Вяжут Верзилова

ВЕРЗИЛОВ. Помилосердствуйте! Господа!

ГЕНКИНА. Он говорит о милосердии, лицемер! А сам чуть было не засудил господина Сталина! Требовал для него высшей меры!

ЛЯМКИН. Де-де-де-демагог!

КОБЫЛЯЦКАЯ. При Сталине парфюмерия втрое дешевле была, между прочим!

ГЕНКИНА. При Сталине мы бы ходили в Большой театр! Господин Генкин, между прочим, очень любит балет.

ХОЛОДЕЦ. При Сталине воровства не было, вот что! И соблазна не было!

ЛЯМКИН. При Сталине интеллигентам квартиры давали…

КОБЫЛЯЦКАЯ. При Сталине нравственность была!

ГЕНКИНА. Господин Генкин, между прочим, говорит, что в сталинских домах потолки были высокие. А вы как строите?

ВЕРЗИЛОВ. Демократии хотел, братцы! Собственность и справедливость!

ГЕНКИНА. Забирайте обвиняемого. Маслом его полейте, администрация рекомендует.

ХОЛОДЕЦ. Будет тебе демократия, депутат. Будет тебе справедливость! Маслицем пол