Версия для печати темы

Нажмите сюда для просмотра этой темы в оригинальном формате

Форум "Мы Вместе" _ Память. _ Чтобы помнили

Автор: Лео 30.04.2014, 11:18

Письмо танкиста, которое он не успел отправить любимой

Изображение

25 октября 1941 г.

Здравствуй, моя Варя!

Нет, не встретимся мы с тобой. Вчера мы в полдень громили еще одну гитлеровскую колонну. Фашистский снаряд пробил боковую броню и разорвался внутри. Пока уводил я машину в лес, Василий умер. Рана моя жестока.

Похоронил я Василия Орлова в березовой роще. В ней было светло. Василий умер, не успев сказать мне ни единого слова, ничего не передал своей красивой Зое и беловолосой Машеньке, похожей на одуванчик в пуху. Вот так из трех танкистов остался один. В сутемени въехал я в лес. Ночь прошла в муках, потеряно много крови. Сейчас почему-то боль, прожигающая всю грудь, улеглась и на душе тихо. Очень обидно, что мы не всё сделали. Но мы сделали всё, что смогли. Наши товарищи погонят врага, который не должен ходить по нашим полям и лесам. Никогда я не прожил бы жизнь так, если бы не ты, Варя. Ты помогала мне всегда: на Халхин-Голе и здесь. Наверное, все-таки, кто любит, тот добрее к людям. Спасибо тебе, родная! Человек стареет, а небо вечно молодое, как твои глаза, в которые только смотреть да любоваться. Они никогда не постареют, не поблекнут.
Пройдет время, люди залечат раны, люди построят новые города, вырастят новые сады. Наступит другая жизнь, другие песни будут петь. Но никогда не забывайте песню про нас, про трех танкистов. У тебя будут расти красивые дети, ты еще будешь любить. А я счастлив, что ухожу от вас с великой любовью к тебе.

Твой Иван Колосов.
------------------------------------------------------------------------------------------

Ко Дню Героев Отечества, который отмечают в России 9 декабря, мы вспоминаем людей, имена которых неизвестны истории. Экипаж танка погиб в октябре 1941 года, пытаясь выйти из окружения в лесу под Вязьмой. Младший лейтенант Иван Колосов написал своей Варе письмо, зная, что больше не увидит возлюбленную.

Танк нашли спустя 25 лет. Когда машину вскрыли, на месте механика-водителя обнаружили останки младшего лейтенанта-танкиста. У него был наган с одним патроном и планшет, а там — карта, фотография любимой девушки и неотправленные письма — Варвара Журавлева получила их спустя четверть века.
http://www.adme.ru/vdohnovenie-919705/pismo-tankista-kotoroe-on-ne-uspel-otpravit-lyubimoj-598255/

Автор: Лео 30.04.2014, 11:20

Последнее письмо матери сыну
«Это письмо нелегко оборвать, оно — мой последний разговор с тобой, и, переправив письмо, я окончательно ухожу от тебя».


Витя, я уверена, мое письмо дойдёт до тебя, хотя я за линией фронта и за колючей проволокой еврейского гетто. Твой ответ я никогда не получу, меня не будет. Я хочу, чтобы ты знал о моих последних днях, с этой мыслью мне легче уйти из жизни.

Людей, Витя, трудно понять по-настоящему... Седьмого июля немцы ворвались в город. В городском саду радио передавало последние известия. Я шла из поликлиники после приема больных и остановилась послушать. Дикторша читала по-украински статью о боях. Я услышала отдалённую стрельбу, потом через сад побежали люди. Я пошла к дому и всё удивлялась, как это пропустила сигнал воздушной тревоги. И вдруг я увидела танк, и кто-то крикнул: «Немцы прорвались!» Я сказала: «Не сейте панику». Накануне я заходила к секретарю горсовета, спросила его об отъезде. Он рассердился: «Об этом рано говорить, мы даже списков не составляли»... Словом, это были немцы. Всю ночь соседи ходили друг к другу, спокойней всех были малые дети да я. Решила — что будет со всеми, то будет и со мной. Вначале я ужаснулась, поняла, что никогда тебя не увижу, и мне страстно захотелось ещё раз посмотреть на тебя, поцеловать твой лоб, глаза. А я потом подумала — ведь счастье, что ты в безопасности.

Под утро я заснула и, когда проснулась, почувствовала страшную тоску. Я была в своей комнате, в своей постели, но ощутила себя на чужбине, затерянная, одна. Этим же утром мне напомнили забытое за годы советской власти, что я еврейка. Немцы ехали на грузовике и кричали: «Juden kaputt!» А затем мне напомнили об этом некоторые мои соседи. Жена дворника стояла под моим окном и говорила соседке: «Слава Богу, жидам конец». Откуда это? Сын её женат на еврейке, и старуха ездила к сыну в гости, рассказывала мне о внуках. Соседка моя, вдова, у неё девочка 6 лет, Алёнушка, синие, чудные глаза, я тебе писала о ней когда-то, зашла ко мне и сказала: «Анна Семеновна, попрошу вас к вечеру убрать вещи, я переберусь в Вашу комнату». «Хорошо, я тогда перееду в вашу» — сказала я. Она ответила: «Нет, вы переберетесь в каморку за кухней». Я отказалась: там ни окна, ни печки. Я пошла в поликлинику, а когда вернулась, оказалось: дверь в мою комнату взломали, мои вещи свалили в каморке. Соседка мне сказала: «Я оставила у себя диван, он всё равно не влезет в вашу новую комнатку». Удивительно, она кончила техникум, и покойный муж её был славный и тихий человек, бухгалтер в Укопспилке. «Вы вне закона» — сказала она таким тоном, словно ей это очень выгодно. А её дочь Аленушка сидела у меня весь вечер, и я ей рассказывала сказки. Это было моё новоселье, и она не хотела идти спать, мать её унесла на руках. А затем, Витенька, поликлинику нашу вновь открыли, а меня и ещё одного врача-еврея уволили. Я попросила деньги за проработанный месяц, но новый заведующий мне сказал: «Пусть вам Сталин платит за то, что вы заработали при советской власти, напишите ему в Москву». Санитарка Маруся обняла меня и тихонько запричитала: «Господи, Боже мой, что с вами будет, что с вами всеми будет...» И доктор Ткачев пожал мне руку. Я не знаю, что тяжелей: злорадство или жалостливые взгляды, которыми глядят на подыхающую, шелудивую кошку. Не думала я, что придётся мне всё это пережить.

Многие люди поразили меня. И не только тёмные, озлобленные, безграмотные. Вот старик-педагог, пенсионер, ему 75 лет, он всегда спрашивал о тебе, просил передать привет, говорил о тебе: «Он наша гордость». А в эти дни проклятые, встретив меня, не поздоровался, отвернулся. А потом мне рассказывали, что он на собрании в комендатуре говорил: «Воздух очистился, не пахнет чесноком». Зачем ему это — ведь эти слова его пачкают. И на том же собрании, сколько клеветы на евреев было... Но, Витенька, конечно, не все пошли на это собрание. Многие отказались. И, знаешь, в моём сознании с царских времен антисемитизм связан с квасным патриотизмом людей из «Союза Михаила Архангела». А здесь я увидела, — те, что кричат об избавлении России от евреев, унижаются перед немцами, по-лакейски жалки, готовы продать Россию за тридцать немецких сребреников. А тёмные люди из пригорода ходят грабить, захватывают квартиры, одеяла, платья; такие, вероятно, убивали врачей во время холерных бунтов. А есть душевно вялые люди, они поддакивают всему дурному, лишь бы их не заподозрили в несогласии с властями. Ко мне беспрерывно прибегают знакомые с новостями, глаза у всех безумные, люди, как в бреду. Появилось странное выражение — «перепрятывать вещи». Кажется, что у соседа надежней. Перепрятывание вещей напоминает мне игру. Вскоре объявили о переселении евреев, разрешили взять с собой 15 килограммов вещей. На стенах домов висели жёлтенькие объявленьица — «Всем жидам предлагается переселиться в район Старого города не позднее шести часов вечера 15 июля 1941 года. Не переселившимся — расстрел».

Ну вот, Витенька, собралась и я. Взяла я с собой подушку, немного белья, чашечку, которую ты мне когда-то подарил, ложку, нож, две тарелки. Много ли человеку нужно? Взяла несколько инструментов медицинских. Взяла твои письма, фотографии покойной мамы и дяди Давида, и ту, где ты с папой снят, томик Пушкина, «Lettres de Mon moulin», томик Мопассана, где «One vie», словарик, взяла Чехова, где «Скучная история» и «Архиерей». Вот и, оказалось, что я заполнила всю свою корзинку. Сколько я под этой крышей тебе писем написала, сколько часов ночью проплакала, теперь уж скажу тебе, о своем одиночестве. Простилась с домом, с садиком, посидела несколько минут под деревом, простилась с соседями. Странно устроены некоторые люди. Две соседки при мне стали спорить о том, кто возьмёт себе стулья, кто письменный столик, а стала с ними прощаться, обе заплакали. Попросила соседей Басанько, если после войны ты приедешь узнать обо мне, пусть расскажут поподробней и мне обещали. Тронула меня собачонка, дворняжка Тобик, последний вечер как-то особенно ласкалась ко мне. Если приедешь, ты её покорми за хорошее отношение к старой жидовке. Когда я собралась в путь и думала, как мне дотащить корзину до Старого города, неожиданно пришел мой пациент Щукин, угрюмый и, как мне казалось, чёрствый человек. Он взялся понести мои вещи, дал мне триста рублей и сказал, что будет раз в неделю приносить мне хлеб к ограде. Он работает в типографии, на фронт его не взяли по болезни глаз. До войны он лечился у меня, и если бы мне предложили перечислить людей с отзывчивой, чистой душой, — я назвала бы десятки имен, но не его. Знаешь, Витенька, после его прихода я снова почувствовала себя человеком, значит, ко мне не только дворовая собака может относиться по-человечески. Он рассказал мне, что в городской типографии печатается приказ, что евреям запрещено ходить по тротуарам. Они должны носить на груди жёлтую лату в виде шестиконечной звезды. Они не имеют права пользоваться транспортом, банями, посещать амбулатории, ходить в кино, запрещается покупать масло, яйца, молоко, ягоды, белый хлеб, мясо, все овощи, исключая картошку. Покупки на базаре разрешается делать только после шести часов вечера (когда крестьяне уезжают с базара). Старый город будет обнесён колючей проволокой, и выход за проволоку запрещён, можно только под конвоем на принудительные работы. При обнаружении еврея в русском доме хозяину — расстрел, как за укрытие партизана. Тесть Щукина, старик-крестьянин, приехал из соседнего местечка Чуднова и видел своими глазами, что всех местных евреев с узлами и чемоданами погнали в лес, и оттуда в течение всего дня доносились выстрелы и дикие крики, ни один человек не вернулся. А немцы, стоявшие на квартире у тестя, пришли поздно вечером — пьяные, и ещё пили до утра, пели и при старике делили между собой брошки, кольца, браслеты. Не знаю, случайный ли это произвол или предвестие ждущей и нас судьбы?

Как печален был мой путь, сыночек, в средневековое гетто. Я шла по городу, в котором проработала 20 лет. Сперва мы шли по пустынной Свечной улице. Но когда мы вышли на Никольскую, я увидела сотни людей, шедших в это проклятое гетто. Улица стала белой от узлов, от подушек. Больных вели под руки. Парализованного отца доктора Маргулиса несли на одеяле. Один молодой человек нёс на руках старуху, а за ним шли жена и дети, нагруженные узлами. Заведующий магазином бакалеи Гордон, толстый, с одышкой, шёл в пальто с меховым воротником, а по лицу его тёк пот. Поразил меня один молодой человек, он шёл без вещей, подняв голову, держа перед собой раскрытую книгу, с надменным и спокойным лицом. Но сколько рядом было безумных, полных ужаса. Шли мы по мостовой, а на тротуарах стояли люди и смотрели. Одно время я шла с Маргулисами и слышала сочувственные вздохи женщин. А над Гордоном в зимнем пальто смеялись, хотя, поверь, он был ужасен, не смешон. Видела много знакомых лиц. Одни слегка кивали мне, прощаясь, другие отворачивались. Мне кажется, в этой толпе равнодушных глаз не было; были любопытные, были безжалостные, но несколько раз я видела заплаканные глаза.
Я посмотрела — две толпы, евреи в пальто, шапках, женщины в тёплых платках, а вторая толпа на тротуаре одета по-летнему. Светлые кофточки, мужчины без пиджаков, некоторые в вышитых украинских рубахах. Мне показалось, что для евреев, идущих по улице, уже и солнце отказалось светить, они идут среди декабрьской ночной стужи. У входа в гетто я простилась с моим спутником, он мне показал место у проволочного заграждения, где мы будем встречаться. Знаешь, Витенька, что я испытала, попав за проволоку? Я думала, что почувствую ужас. Но, представь, в этом загоне для скота мне стало легче на душе. Не думай, не потому, что у меня рабская душа. Нет. Нет. Вокруг меня были люди одной судьбы, и в гетто я не должна, как лошадь, ходить по мостовой, и нет взоров злобы, и знакомые люди смотрят мне в глаза и не избегают со мной встречи. В этом загоне все носят печать, поставленную на нас фашистами, и поэтому здесь не так жжёт мою душу эта печать. Здесь я себя почувствовала не бесправным скотом, а несчастным человеком. От этого мне стало легче.

Я поселилась вместе со своим коллегой, доктором-терапевтом Шперлингом, в мазаном домике из двух комнатушек. У Шперлингов две взрослые дочери и сын, мальчик лет двенадцати. Я подолгу смотрю на его худенькое личико и печальные большие глаза. Его зовут Юра, а я раза два называла его Витей, и он меня поправлял: «Я Юра, а не Витя». Как различны характеры людей! Шперлинг в свои пятьдесят восемь лет полон энергии. Он раздобыл матрацы, керосин, подводу дров. Ночью внесли в домик мешок муки и полмешка фасоли. Он радуется всякому своему успеху, как молодожён. Вчера он развешивал коврики. Ничего, ничего, все переживём, — повторяет он — главное, запастись продуктами и дровами. Он сказал мне, что в гетто следует устроить школу. Он даже предложил мне давать Юре уроки французского языка и платить за урок тарелкой супа. Я согласилась. Жена Шперлинга, толстая Фанни Борисовна, вздыхает: «Всё погибло, мы погибли». Но при этом, следит, чтобы её старшая дочь Люба, доброе и милое существо, не дала кому-нибудь горсть фасоли или ломтик хлеба. А младшая, любимица матери, Аля — истинное исчадие ада: властная, подозрительная, скупая. Она кричит на отца, на сестру. Перед войной она приехала погостить из Москвы и застряла. Боже мой, какая нужда вокруг! Если бы те, кто говорят о богатстве евреев и о том, что у них всегда накоплено на чёрный день, посмотрели на наш Старый город. Вот он и пришёл, чёрный день, чернее не бывает. Ведь в Старом городе не только переселённые с 15 килограммами багажа, здесь всегда жили ремесленники, старики, рабочие, санитарки. В какой ужасной тесноте жили они и живут. Как едят! Посмотрел бы ты на эти полуразваленные, вросшие в землю хибарки. Витенька, здесь я вижу много плохих людей — жадных, трусливых, хитрых, даже готовых на предательство. Есть тут один страшный человек, Эпштейн, попавший к нам из какого-то польского городка. Он носит повязку на рукаве и ходит с немцами на обыски, участвует в допросах, пьянствует с украинскими полицаями, и они посылают его по домам вымогать водку, деньги, продукты. Я раза два видела его — рослый, красивый, в франтовском кремовом костюме, и даже жёлтая звезда, пришитая к его пиджаку, выглядит, как жёлтая хризантема.

Автор: Лео 30.04.2014, 11:21

продолжение

Но я хочу тебе сказать и о другом. Я никогда не чувствовала себя еврейкой. С детских лет я росла в среде русских подруг, я любила больше всех поэтов Пушкина, Некрасова, и пьеса, на которой я плакала вместе со всем зрительным залом, съездом русских земских врачей, была «Дядя Ваня» со Станиславским. А когда-то, Витенька, когда я была четырнадцатилетней девочкой, наша семья собралась эмигрировать в Южную Америку. И я сказала папе: «Не поеду никуда из России, лучше утоплюсь». И не уехала. А вот в эти ужасные дни мое сердце наполнилось материнской нежностью к еврейскому народу. Раньше я не знала этой любви. Она напоминает мне мою любовь к тебе, дорогой сынок. Я хожу к больным на дом. В крошечные комнатки втиснуты десятки людей: полуслепые старики, грудные дети, беременные. Я привыкла в человеческих глазах искать симптомы болезней — глаукомы, катаракты. Я теперь не могу так смотреть в глаза людям, — в глазах я вижу лишь отражение души. Хорошей души, Витенька! Печальной и доброй, усмехающейся и обречённой, побеждённой насилием и в то же время торжествующей над насилием. Сильной, Витя, души! Если бы ты слышал, с каким вниманием старики и старухи расспрашивают меня о тебе. Как сердечно утешают меня люди, которым я ни на что не жалуюсь, люди, чьё положение ужасней моего. Мне иногда кажется, что не я хожу к больным, а, наоборот, народный добрый врач лечит мою душу. А как трогательно вручают мне за лечение кусок хлеба, луковку, горсть фасоли. Поверь, Витенька, это не плата за визиты! Когда пожилой рабочий пожимает мне руку и вкладывает в сумочку две-три картофелины и говорит: «Ну, ну, доктор, я вас прошу», у меня слёзы выступают на глазах. Что-то в этом такое есть чистое, отеческое, доброе, не могу словами передать тебе это. Я не хочу утешать тебя тем, что легко жила это время. Ты удивляйся, как моё сердце не разорвалось от боли. Но не мучься мыслью, что я голодала, я за все это время ни разу не была голодна. И ещё — я не чувствовала себя одинокой. Что сказать тебе о людях, Витя? Люди поражают меня хорошим и плохим. Они необычайно разные, хотя все переживают одну судьбу. Но, представь себе, если во время грозы большинство старается спрятаться от ливня, это ещё не значит, что все люди одинаковы. Да и прячется от дождя каждый по-своему... Доктор Шперлинг уверен, что преследования евреев временные, пока война. Таких, как он, немало, и я вижу, чем больше в людях оптимизма, тем они мелочней, тем эгоистичней. Если во время обеда приходит кто-нибудь, Аля и Фанни Борисовна немедленно прячут еду. Ко мне Шперлинги относятся хорошо, тем более что я ем мало и приношу продуктов больше, чем потребляю. Но я решила уйти от них, они мне неприятны. Подыскиваю себе уголок. Чем больше печали в человеке, чем меньше он надеется выжить, тем он шире, добрее, лучше. Беднота, жестянщики, портняги, обречённые на гибель, куда благородней, шире и умней, чем те, кто ухитрились запасти кое-какие продукты. Молоденькие учительницы, чудик-старый учитель и шахматист Шпильберг, тихие библиотекарши, инженер Рейвич, который беспомощней ребенка, но мечтает вооружить гетто самодельными гранатами — что за чудные, непрактичные, милые, грустные и добрые люди. Здесь я вижу, что надежда почти никогда не связана с разумом, она — бессмысленна, я думаю, её родил инстинкт. Люди, Витя, живут так, как будто впереди долгие годы. Нельзя понять, глупо это или умно, просто так оно есть. И я подчинилась этому закону. Здесь пришли две женщины из местечка и рассказывают то же, что рассказывал мне мой друг. Немцы в округе уничтожают всех евреев, не щадя детей, стариков. Приезжают на машинах немцы и полицаи и берут несколько десятков мужчин на полевые работы, они копают рвы, а затем через два-три дня немцы гонят еврейское население к этим рвам и расстреливают всех поголовно. Всюду в местечках вокруг нашего города вырастают эти еврейские курганы. В соседнем доме живёт девушка из Польши. Она рассказывает, что там убийства идут постоянно, евреев вырезают всех до единого, и евреи сохранились лишь в нескольких гетто — в Варшаве, в Лодзи, Радоме. И когда я всё это обдумала, для меня стало совершенно ясно, что нас здесь собрали не для того, чтобы сохранить, как зубров в Беловежской пуще, а для убоя. По плану дойдёт и до нас очередь через неделю, две. Но, представь, понимая это, я продолжаю лечить больных и говорю: «Если будете систематически промывать лекарством глаза, то через две-три недели выздоровеете». Я наблюдаю старика, которому можно будет через полгода-год снять катаракту. Я задаю Юре уроки французского языка, огорчаюсь его неправильному произношению. А тут же немцы, врываясь в гетто, грабят, часовые, развлекаясь, стреляют из-за проволоки в детей, и всё новые, новые люди подтверждают, что наша судьба может решиться в любой день.

Вот так оно происходит — люди продолжают жить. У нас тут даже недавно была свадьба. Слухи рождаются десятками. То, задыхаясь от радости, сосед сообщает, что наши войска перешли в наступление и немцы бегут. То вдруг рождается слух, что советское правительство и Черчилль предъявили немцам ультиматум, и Гитлер приказал не убивать евреев. То сообщают, что евреев будут обменивать на немецких военнопленных. Оказывается, нигде нет столько надежд, как в гетто. Мир полон событий, и все события, смысл их, причина, всегда одни — спасение евреев. Какое богатство надежды! А источник этих надежд один — жизненный инстинкт, без всякой логики сопротивляющийся страшной необходимости погибнуть нам всем без следа. И вот смотрю и не верю: неужели все мы — приговорённые, ждущие казни? Парикмахеры, сапожники, портные, врачи, печники — все работают. Открылся даже маленький родильный дом, вернее, подобие такого дома. Сохнет белье, идёт стирка, готовится обед, дети ходят с 1 сентября в школу, и матери расспрашивают учителей об отметках ребят. Старик Шпильберг отдал в переплёт несколько книг. Аля Шперлинг занимается по утрам физкультурой, а перед сном наворачивает волосы на папильотки, ссорится с отцом, требует себе какие-то два летних отреза. И я с утра до ночи занята — хожу к больным, даю уроки, штопаю, стираю, готовлюсь к зиме, подшиваю вату под осеннее пальто. Я слушаю рассказы о карах, обрушившихся на евреев. Знакомую, жену юрисконсульта, избили до потери сознания за покупку утиного яйца для ребенка. Мальчику, сыну провизора Сироты, прострелили плечо, когда он пробовал пролезть под проволокой и достать закатившийся мяч. А потом снова слухи, слухи, слухи. Вот и не слухи. Сегодня немцы угнали восемьдесят молодых мужчин на работы, якобы копать картошку, и некоторые люди радовались — сумеют принести немного картошки для родных. Но я поняла, о какой картошке идет речь.

Ночь в гетто — особое время, Витя. Знаешь, друг мой, я всегда приучала тебя говорить мне правду, сын должен всегда говорить матери правду. Но и мать должна говорить сыну правду. Не думай, Витенька, что твоя мама — сильный человек. Я — слабая. Я боюсь боли и трушу, садясь в зубоврачебное кресло. В детстве я боялась грома, боялась темноты. Старухой я боялась болезней, одиночества, боялась, что, заболев, не смогу работать, сделаюсь обузой для тебя и ты мне дашь это почувствовать. Я боялась войны. Теперь по ночам, Витя, меня охватывает ужас, от которого леденеет сердце. Меня ждёт гибель. Мне хочется звать тебя на помощь. Когда-то ты ребенком прибегал ко мне, ища защиты. И теперь в минуты слабости мне хочется спрятать свою голову на твоих коленях, чтобы ты, умный, сильный, прикрыл её, защитил. Я не только сильна духом, Витя, я и слаба. Часто думаю о самоубийстве, но я не знаю, слабость, или сила, или бессмысленная надежда удерживают меня. Но хватит. Я засыпаю и вижу сны. Часто вижу покойную маму, разговариваю с ней. Сегодня ночью видела во сне Сашеньку Шапошникову, когда вместе жили в Париже. Но тебя, ни разу не видела во сне, хотя всегда думаю о тебе, даже в минуты ужасного волнения. Просыпаюсь, и вдруг этот потолок, и я вспоминаю, что на нашей земле немцы, я прокажённая, и мне кажется, что я не проснулась, а, наоборот, заснула и вижу сон. Но проходит несколько минут, я слышу, как Аля спорит с Любой, чья очередь отправиться к колодцу, слышу разговоры о том, что ночью на соседней улице немцы проломили голову старику. Ко мне пришла знакомая, студентка педтехникума, и позвала к больному. Оказалось, она скрывает лейтенанта, раненного в плечо, с обожжённым глазом. Милый, измученный юноша с волжской, окающей речью. Он ночью пробрался за проволоку и нашел приют в гетто. Глаз у него оказался повреждён несильно, я сумела приостановить нагноение. Он много рассказывал о боях, о бегстве наших войск, навёл на меня тоску. Хочет отдохнуть и пойти через линию фронта. С ним пойдут несколько юношей, один из них был моим учеником. Ох, Витенька, если б я могла пойти с ними! Я так радовалась, оказывая помощь этому парню, мне казалось, вот и я участвую в войне с фашизмом. Ему принесли картошки, хлеба, фасоли, а какая-то бабушка связала ему шерстяные носки.

Сегодня день наполнен драматизмом. Накануне Аля через свою русскую знакомую достала паспорт умершей в больнице молодой русской девушки. Ночью Аля уйдёт. И сегодня мы узнали от знакомого крестьянина, проезжавшего мимо ограды гетто, что евреи, посланные копать картошку, роют глубокие рвы в четырех верстах от города, возле аэродрома, по дороге на Романовку. Запомни, Витя, это название, там ты найдёшь братскую могилу, где будет лежать твоя мать. Даже Шперлинг понял всё, весь день бледен, губы дрожат, растерянно спрашивает меня: «Есть ли надежда, что специалистов оставят в живых?» Действительно, рассказывают, в некоторых местечках лучших портных, сапожников и врачей не подвергли казни. И всё же вечером Шперлинг позвал старика-печника, и тот сделал тайник в стене для муки и соли. И я вечером с Юрой читала «Lettres de mon moulin». Помнишь, мы читали вслух мой любимый рассказ «Les vieux» и переглянулись с тобой, рассмеялись, и у обоих слёзы были на глазах. Потом я задала Юре уроки на послезавтра. Так нужно. Но какое щемящее чувство у меня было, когда я смотрела на печальное личико моего ученика, на его пальцы, записывающие в тетрадку номера заданных ему параграфов грамматики. И сколько этих детей: чудные глаза, тёмные кудрявые волосы, среди них есть, наверное, будущие учёные, физики, медицинские профессора, музыканты, может быть, поэты. Я смотрю, как они бегут по утрам в школу, не по-детски серьезные, с расширенными трагическими глазами. А иногда они начинают возиться, дерутся, хохочут, и от этого на душе не веселей, а ужас охватывает. Говорят, что дети наше будущее, но что скажешь об этих детях? Им не стать музыкантами, сапожниками, закройщиками. И я ясно сегодня ночью представила себе, как весь этот шумный мир бородатых озабоченных папаш, ворчливых бабушек, создательниц медовых пряников, гусиных шеек, мир свадебных обычаев, поговорок, субботних праздников уйдет навек в землю. И после войны жизнь снова зашумит, а нас не будет. Мы исчезнем, как исчезли ацтеки. Крестьянин, который привёз весть о подготовке могил, рассказывает, что его жена ночью плакала, причитала: «Они и шьют, и сапожники, и кожу выделывают, и часы чинят, и лекарства в аптеке продают... Что ж это будет, когда их всех поубивают?» И так ясно я увидела, как, проходя мимо развалин, кто-нибудь скажет: «Помнишь, тут жили когда-то евреи, печник Борух. В субботний вечер его старуха сидела на скамейке, а возле неё играли дети». А второй собеседник скажет: «А вон под той старой грушей-кислицей обычно сидела докторша, забыл её фамилию. Я у неё когда-то лечил глаза, после работы она всегда выносила плетеный стул и сидела с книжкой». Так оно будет, Витя. Как будто страшное дуновение прошло по лицам, все почувствовали, что приближается срок.

Витенька, я хочу сказать тебе... нет, не то, не то. Витенька, я заканчиваю свое письмо и отнесу его к ограде гетто и передам своему другу. Это письмо нелегко оборвать, оно — мой последний разговор с тобой, и, переправив письмо, я окончательно ухожу от тебя, ты уж никогда не узнаешь о последних моих часах. Это наше самое последнее расставание. Что скажу я тебе, прощаясь, перед вечной разлукой? В эти дни, как и всю жизнь, ты был моей радостью. По ночам я вспоминала тебя, твою детскую одежду, твои первые книжки, вспоминала твоё первое письмо, первый школьный день. Всё, всё вспоминала от первых дней твоей жизни до последней весточки от тебя, телеграммы, полученной 30 июня. Я закрывала глаза, и мне казалось — ты заслонил меня от надвигающегося ужаса, мой друг. А когда я вспоминала, что происходит вокруг, я радовалась, что ты не возле меня — пусть ужасная судьба минет тебя.

Витя, я всегда была одинока. В бессонные ночи я плакала от тоски. Ведь никто не знал этого. Моим утешением была мысль о том, что я расскажу тебе о своей жизни. Расскажу, почему мы разошлись с твоим папой, почему такие долгие годы я жила одна. И я часто думала, — как Витя удивится, узнав, что мама его делала ошибки, безумствовала, ревновала, что её ревновали, была такой, как все молодые. Но моя судьба — закончить жизнь одиноко, не поделившись с тобой. Иногда мне казалось, что я не должна жить вдали от тебя, слишком я тебя любила. Думала, что любовь даёт мне право быть с тобой на старости. Иногда мне казалось, что я не должна жить вместе с тобой, слишком я тебя любила.

Ну, enfin... Будь всегда счастлив с теми, кого ты любишь, кто окружает тебя, кто стал для тебя ближе матери. Прости меня. С улицы слышен плач женщин, ругань полицейских, а я смотрю на эти страницы, и мне кажется, что я защищена от страшного мира, полного страдания. Как закончить мне письмо? Где взять силы, сынок? Есть ли человеческие слова, способные выразить мою любовь к тебе?
Целую тебя, твои глаза, твой лоб, волосы. Помни, что всегда в дни счастья и в день горя материнская любовь с тобой, её никто не в силах убить.

Витенька... Вот и последняя строка последнего маминого письма к тебе. Живи, живи, живи вечно...

Мама.

Автор: Лео 30.04.2014, 11:22

Екатерина Савельевна Витис была расстреляна вместе с другими евреями в Романовке 15 сентября 1941 года, в ходе одной из фашистских операций по уничтожению еврейского населения. Тяжелобольная костным туберкулезом, она шла к могильному братскому рву на костылях. До конца жизни писатель Василий Гроссман писал письма своей погибшей матери.

Роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» оценивается многими как «„Война и мир“ двадцатого века», как из-за прямого влияния романа Толстого на Гроссмана, так и по своему значению. Центральная идея произведения заключается в том, что проявления человечности, происходящие в тоталитарном обществе, вопреки давлению такого общества, являются высшей ценностью.

Автор: Леонид К. 30.04.2014, 11:32

обалденное письмо!

Автор: Кирасир 3.04.2015, 05:36

Тувинцы: «черная смерть» вермахта
Немцы во время Великой Отечественной войны называли тувинцев «Der Schwarze Tod» — «Чёрная Смерть». Тувинцы стояли насмерть даже при явном превосходстве противника, пленных не брали.

Тувинская народная республика стала частью Советского Союза уже во время войны, 17 августа 1944 года. Летом 1941 года Тува де-юре была самостоятельным государством. В августе 1921 года оттуда были изгнаны белогвардейские отряды Колчака и Унгерна. Столицей республики стал бывший Белоцарск, переименованный в Кызыл (Красный город). Советские войска были выведены из Тувы к 1923 году, но СССР продолжал оказывать Туве посильную помощь, не претендуя при этом на её независимость.
Принято говорить, что первой поддержку СССР в войне оказала Великобритания, однако это не так. Тува объявила войну Германии и её союзникам 22 июня 1941 года, за 11 часов до исторического заявления Черчилля по радио. В Туве сразу же началась мобилизация, республика заявила о готовности отправить свою армию на фронт. 38 тысяч тувинских аратов в письме Иосифу Сталину заявили: «Мы вместе. Это и наша война». По поводу объявления Тувой войны Германии есть историческая легенда, что когда об этом узнал Гитлер, то его это позабавило, он даже не удосужился найти эту республику на карте. А зря.
Сразу после начала войны Тува передала Москве золотой запас (около 30 миллионов рублей) и всю добычу тувинского золота (10-11 миллионов рублей ежегодно). Тувинцы действительно приняли войну как свою. Об этом свидетельствует тот объем помощи, который небогатая республика предоставила фронту. С июня 1941 по октябрь 1944 Тува поставила для нужд Красной Армии 50000 боевых коней, 750000 голов скота. Каждая тувинская семья отдала фронту от 10 до 100 голов скота. Тувинцы же в прямом смысле поставили Красную армию на лыжи, поставив на фронт 52000 пар лыж. Премьер-министр Тувы Сарык-Донгак Чимба в своем дневнике написал: «извели весь березняк рядом с Кызылом». Кроме этого, тувинцы отправили 12000 полушубков, 19000 пар рукавиц, 16000 пар валенок, 70000 тонн овечьей шерсти, 400 тонн мяса, топлёного масла и муки, телеги, сани, упряжь и другие товары на общую сумму около 66,5 миллионов рублей. В помощь СССР араты собрали 5 эшелонов подарков на сумму более 10 миллионов тувинских акша (курс 1 акша – 3 рубля 50 коп), продуктов для госпиталей на 200000 акша. По советским экспертным оценкам, представленным, например, в книге «СССР и иностранные государства в 1941-1945 годах», совокупные поставки Монголии и Тувы СССР в 1941-1942 годах по объему были только на 35% меньше, чем общий объем западных союзнических поставок в те годы в СССР - то есть из США, Канады, Великобритании, Австралии, Южнофриканского союза, Австралии и Новой Зеландии вместе взятых.
Первые тувинские добровольцы (около 200 человек) вступили в ряды Красной армии в мае 1943 года. После недолгого обучения, они были зачислены в 25-й отдельный танковый полк (с февраля 1944 года он был в составе 52-й армии 2-го Украинского фронта). Этот полк воевал на территории Украины, Молдавии, Румынии, Венгрии и Чехословакии. В сентябре 1943 года вторую группу добровольцев-кавалеристов (206 человек) зачислили, после обучения во Владимирской области, в состав 8-й кавалерийской дивизии. Кавдивизия принимала участие в рейдах по тылам противника на западе Украины. После боя под Дуражно в январе 1944 года немцы стали называть тувинцев «Der Schwarze Tod» – «Чёрная Смерть». Пленный немецкий офицер Г. Ремке во время допроса сказал, что вверенные ему солдаты «подсознательно восприняли этих варваров (тувинцев) как полчища Аттилы» и потеряли всякую боеспособность... Здесь нужно сказать о том, что первые тувинские добровольцы преставляли из себя типичную национальную часть, они были одеты в национальные костюмы, носили амулеты. Только в начале 1944 года совесткое командование попросило тувинских воинов отправить сови «предметы буддиского и шаманского культа» на Родину. Тувинцы сражались храбро. Командование 8-й Гвардейской кавалерийской дивизии писало тувинскому правительству: «... при явном превосходстве противника, тувинцы стояли насмерть. Так в боях под деревней Сурмиче 10 пулемётчиков во главе с командиром отделения Донгур-Кызыл и расчёт противотанковых ружей во главе с Дажы-Серен в этом бою погибли, но ни на шаг не отошли, сражаясь до последнего патрона. Свыше 100 вражеских трупов было насчитано перед горсткой храбрецов, павших смертью героев. Они погибли, но там, где стояли сыны вашей Родины, враг не прошёл...». Эскадрон тувинских добровольцев освободил 80 западноукраинских населённых пунктов. Тувинские герои Из 80000-тысячного населения Тувинской республики в Великой Отечественной войне приняли участие около 8000 воинов-тувинцев. 67 бойцов и командиров были награждены орденами и медалями СССР. Около 20 из них стали кавалерами ордена Славы, до 5500 тувинских воинов были награждены другими орденами и медалями Советского Союза и Тувинской республики. Двум тувинцам было присвоено звание Героя Советского Союза – Хомушку Чургуй-оол и Тюлюш Кечил-оол.
Тувинцы не только помогали фронту материально и храбро сражались в танковых и кавалерийских дивизиях, но и обеспечивли Красной армии постройку 10 самолетов Як-7Б для. 16 марта 1943 года на подмосковном аэродроме «Чкаловский» делегация Тувы торжественно передала самолеты в распоряжение 133-го истребительного авиационного полка ВВС РККА . Истребители были переданы командиру 3-й авиационной истребительной эскадрильи Новикову и закреплены за экипажами. На каждом было написано белой краской «От Тувинского народа». К сожалению, до конца войны не сохранился ни один самолёт «тувинской эскадрильи». Из 20 военнослужащих 133-го авиационного истребительного полка, составлявших экипажи истребителей ЯК-7Б, войну пережили только трое.

http://russian7.ru/2015/04/tuvincy-chernaya-smert-vermakhta/

Автор: Ирина-Окса 4.04.2015, 23:39

Тема "чтобы помнили". Помнить нужно! Обязательно! Только вот на уровне государства всё делается для того, чтоб меньше знали и побыстрее забыли mad.gif

Автор: Лео 5.04.2015, 11:35

К 9 МАЯ! Свои стихи читает Ветеран
http://www.youtube.com/watch?v=Pn4DA5L4eqg

Автор: Лео 6.04.2015, 14:24

редкие фото снятые немецкими солдатами 1941-1942 г
http://www.youtube.com/watch?v=invUX6eGx90

Автор: kom555 14.04.2015, 11:25

http://ok.ru/video/63644615961555-0

, в Запорожье... Молодец,дед! И люди на остановке зааплодировали! ©

Автор: Лео 23.04.2015, 00:33

Прикрепленное изображение
После окончания войны о «русском кладбище» в Штукенброке знали только местные жители. Знали и не хотели вспоминать. Никто из них не возразил, когда в разгар холодной войны был снесён памятник 42 военнопленным командирам Красной армии расстрелянных в шталаге-326.
Но через два десятилетия после окончания войны в городах Восточной Вестфалии сформировалась группа совестливых людей стремившихся к познанию прошлого. В неё вошли представителей разных поколений и
разных политических взглядов, которым не было безразлично отношение сограждан к истории национал-социализма. Было принято решение создать рабочий кружок.
Возглавил рабочий кружок Генрих Дистельмайер, бывший солдат вермахта, после возвращения из американского плена ставший протестантским пастором.
Создатели кружка считали, что кладбище советских солдат в Штукенброке, его история, сегодняшнее обращение к ней, будущее кладбища должны служить тому, чтобы преступления нацистов, совершенные в этих местах, никогда больше не повторились. Члены кружка хотели выработать альтернативу холодной войне, «построить мост» на Восток и сохранить память истории Шталага - 326 и кладбища советских солдат в Штукенброке. Им было важно, чтобы люди учились на уроках истории, определяя своё будущее.
2 сентября 1967 года под лозунгом «Мы хотим помнить» прошёл первый День памяти.
Члены кружка обратились с призывом к местному населению положить по одной красной гвоздике каждому погибшему советскому военнопленному и тем самым показать, что немцы благодарны Советской армии за освобождение от фашизма и готовы хранить память о жертвах фашизма.
Эта акция положила начало движению "Цветы для Штукенброка ".

Генрих Дистельмайер писал: «У нас не было мандатов церковной администрации, не говоря уже о поручениях местных властей. Мы пришли сюда по собственной инициативе - небольшая группа, на которую поначалу никто не обращал внимания. Когда мы начинали расспрашивать местных жителей, нам обычно говорили: „К чему ворошить то, о чем уже никто не помнит? Оставьте мёртвых в покое..." Но мы не были согласны с такой позицией, мы хотели узнать о прошлом и не дать прорасти траве забвенья... Мы хотели рассказать о том, то скрывалось за молчанием поросшей лесом пустоши».
Поначалу благородная акция Дистельмайера и его единомышленников не находила никакой поддержки. В первых мероприятиях в Штукенброке, сопровождавшихся поминальной молитвой и возложением венков к монументу, участвовало всего 15-20 человек.
Правительство земли Северный Рейн-Вестфалия, пыталось обвинить группу сторонников Дистельмайера в «антиконституционной деятельности».
Но постепенно ситуация менялась.
О рабочем кружке и мемориале в Штукенброке заговорили в прессе
Прикрепленное изображение
Начало действовать общественное движение «Цветы для Штукенброка -
Blumen-fuer-stukenbrock».

В течение многих лет, в первую субботу сентября, у подножия монумента
65 000 погибшим советским военнопленным в Штукенброке проводятся манифестации в память о жертвах войны, в защиту мира, против возрождения нацизма в Германии.
Монумент и мемориал в Штукенброке стали святыней для немцев, заботящихся о будущем Германии, о мире в Европе. Особенно знаменательно, что в манифестациях в Штукенброке активное участие принимает молодое поколение немцев, студенты и школьники.
Студенты-антифашисты, которым не безразлична судьба Германии, уже более 20 лет в дни манифестаций организуют на поляне рядом с братским кладбищем и монументом свой лагерь. Они убирают территорию, охраняют монумент и мемориал от возможных попыток его осквернения неофашистами, устраивают тематические семинары на темы, связанные с историей войны и фашистского рабства, с современными проблемами в Германии и в других странах.



«Заботьтесь те, КТО живёт о том, чтобы оставался мир,
мир между людьми, мир между народами».
Это предостережение Штукенброка – наше задание и обязанность.

Рабочая группа «Цветы для Штукенброка»
Arbeitskreis Blumen für Stukenbrock
http://www.blumen-fuer-stukenbrock.de/

Автор: kom555 23.04.2015, 18:28

https://www.youtube.com/watch?v=9PPvl5zh7pM

Челябинцы устроили грандиозный флешмоб "Звезда Танкограда" (официальное видео).
В Челябинске 3,5 тысячи жителей города выстроились в гигантскую звезду.

Флешмоб прошел в рамках празднования 70-летия Победы в Великой Отечественной войне. Три тысячи человек сначала образовали на площади пентагон, а затем в считанные секунды трансформировали фигуру в пятиконечную звезду - символ боевого знамени Победы. ded.gif

Автор: Лео 24.04.2015, 22:37

История одного танка
В июне 1941 года в Литве около селения Расейняй один танк КВ на сутки задержал наступление немецкой 4-й танковой группы.
Изображение


Самый первый раз этот эпизод начала войны был упомянут ещё в годы немецкой оккупации. В 1942 году журнал «Карис» («Воин») напечатал перевод статьи военного корреспондента Курта Г. Шлоценберга (Kurt G. Slozenberg) «Битвы стальных слонов», опубликованной в издаваемой в Вильнюсе на немецком языке газеты «Вильнер цайтунг» (Wilnaer Zeitung). В советское время история одиночного танка в Литве была мало известна. Официально об этом эпизоде вспомнили лишь в 1965 году, когда наконец собрались останки воинов из мест их захоронения перенести на воинское кладбище в Расейняй. О перезахоронении танкистов писала газета Расейняйского района «Вальстечю лайкраштис». Но позднее - опять мертвая тишина.



На Западе этот эпизод был довольно хорошо известен. После окончания войны группа высокопоставленных немецких офицеров, попавших в американский плен, была доставлена на ту сторону Атлантики. Здесь они, под руководством бывшего начальника Генерального штаба генерал-полковника Гальдера написали серию статей. Сборники этих статей использовались в качестве учебных пособий для американских военных.



Одно из первых описаний боя одиночного танка у селения Расейняй, сделанное на английском языке, было помещено в выпущенной в 1950 году в США брошюре «Методы ведения боевых действий русской армией во Второй мировой войне». Однако в этом издании самому бою уделено сравнительно мало места (примерно одна страница), он описан мельком, неполно и неконкретно. Как правильно отмечает А. Исаев:



«из рапорта создается впечатление о многодневной осаде танка потому, что в тексте нет хронологии событий, совмещением со временем и датами».



Наиболее подробно история танка описана в историческом исследовании «Действия малых подразделений во время германской кампании в России» (далее мы будем называть ее сокращенно «Действия малых подразделений»), изданной в США в июле 1953 года. В одной из статей («Бронетанковая блокада перекрестка»)этого издания описывается ход боя. Надо сказать, что и в некоторых других текстах есть утверждения, что бой длился двое суток. Как бы там не было, эта статья стала первоисточником для многих авторов, пишущих о «расейняйском танке». Между прочим, в этой брошюре впервые напечатана позднее хорошо известная фотография - немецкий солдат фотографирует подбитый советский КВ-2.



Одним из наиболее солидных изданий, посвящённых исследованию начального периода советско-германской войны, является вышедшая под редакцией полковника Дэвида М. Гланца книга «Начальный период войны на Восточном фронте. 22 июня - август 1941 года». Это издание представляет собой сборник докладов, которые были прочитаны на симпозиуме, проходившем в городе Гармиш-Партенкирхен в Баварских Альпах. Действиям в Литве были посвящены две темы - о боях на шяуляйском и на вильнюсском направлениях. Доклад о боях на шяуляйском направлении, помимо других докладчиков, читал полковник запаса Хельмут Ритген, который в 1941 году был адъютантом командира батальона танкового полка 6-й танковой дивизии. Его дополнил генерал запаса граф фон Кильманзег, который в то время являлся офицером штаба той же 6-й танковой дивизии. Хотя именно эта танковая дивизия столкнулась с легендарным танком, интересующему нас бою в докладе посвящён лишь один абзац.



В книге Томаса Л. Йентца «Танковые войска» («Panzertruppen»), посвящённой истории танковых сил Германии, приводится выдержка из журнала боевых действий 11-го танкового полка 6-й немецкой танковой дивизии, в которой описывается фрагмент начала боя. К сожалению - только фрагмент, а описание всего боя почему-то отсутствует. Этот фрагмент цитирует множество авторов, описывающих историю танка - например известный исследователь военной истории А. Исаев, М. Свирин, Е. Дриг и другие.



Наиболее полное описание боя представлено в книге Э. Рауса «Танковые сражения на Восточном фронте». Автор подробно описывает ход всего сражения, которым он сам руководил. Однако воспоминания, в отличие он дневников или боевых документов, пишутся по прошествии сравнительно немалого времени, когда забывается множество деталей. Не исключением является и книга воспоминаний Рауса. Более того, как пишет во введении переводчик книги на русский язык, эта книга написана не по рукописи Рауса, так как рукопись пропала при неясных обстоятельствах. Текст рукописи восстанавливался на основе статей в различных сборниках и периодике, а также по неопубликованных примечаний. Сравнивая текст из раздела «Отрезаны одним танком» в книге Рауса с текстом из «Действий малых подразделений», нетрудно убедиться, что мемуары просто вставлен мало переработанный текст «Бронетанковой блокады перекрестка». Это позволяет считать, что он также принадлежит перу Э. Рауса.



Таким образом, в советское время на русском языке об этом эпизоде войны почти ничего не было написано. Подробнее о ней начали писать только в 1990-х годах. С этого времени бой одиночного танка упоминается практически в каждом издании, посвящённом истории танка КВ. О «расейняйском танке» писал и уже упомянутый В. Суворов. Правда, на описание этого эпизода в «Последней республике» мог обратить внимание не каждый читатель - однако к нему успешно прицепились некоторые критики. Один из них, Валерий Харламов, даже утверждал, что такого танка вообще не было.



Больше всего «одинокий танк» прославил один из главных критиков В. Суворова - А. Исаев, который описал этот бой в статье, опубликованной в журнале «Полигон». Позднее сокращённый вариант этой статьи был помещён в его книге «Антисуворов», а полный текст ещё раз опубликован в 2007 году в сборнике статей «Танковый прорыв. Советские танки в бою. 1937-1942 гг.». Надо сказать, что А. Исаев в литературе на русском языке наиболее широко и полно описал этот эпизод начала войны.

Итак, как же всё это было? Забегая вперед, скажем - это был бой танка из советской 2-й танковой дивизии 3-го механизированного корпуса (3 MK) и боевой группы «Раус» (kampfgruppe Raus) из 6-й танковой дивизии (6.Pz.Div.) 41-го моторизованного армейского корпуса (XLI.Armekorps (mot.)) вермахта. Расскажем немного подробнее об этих соединениях.



2-я танковая дивизия Красной Армии накануне войны



Накануне войны СССР с Германией на территории Прибалтийского особого военного округа (ПрибОВО) помимо других частей дислоцировались и два механизированных корпуса (МК) - 3-й и 12-й. Последний начал формироваться в Латвии только в феврале 1941 года. Накануне войны, 16 июня 1941 года командование корпуса получило директиву штаба округа о скрытой переброске дивизий поближе к границе с Германией. Поздним вечером 18 июня дивизии 12-го МК двинулись в поход и после двух дней марша прибыли в северные районы Литвы.



3-й механизированный корпус формировался с июня 1940 года в Белорусском особом военном округе. После ввода советские войска в государства Балтии дальнейшее формирование корпуса было поручено командованию созданного Прибалтийского военного округа. Первым командующим корпуса был назначен генерал-лейтенант А. Еременко. В декабре 1940 года его сменил генерал-майор танковых войск В. Куркин. 84-я моторизованная дивизия формировалась на базе дислоцированной в Вильнюсе 84-й стрелковой дивизии, в начале войны ей командовал генерал-майор П. И. Фоменко. 5-я танковая дивизия формировалась в Пренай и Алитусе на базе 2-й легкотанковой бригады, в начале войны ею командовал полковник Ф. Ф. Федоров.



2-я танковая дивизия формировалась в Ионаве на базе 7-й кавалерийской дивизии. Танковые полки дивизии формировались из 21-й тяжелой танковой бригады, танкового полка 7-й кавалерийской дивизии и танковых батальонов стрелковых дивизий 24-го стрелкового корпуса. Первым командиром дивизии был генерал-майор танковых войск Семен Моисеевич Кривошеин, в декабре 1940 года его сменил генерал-майор танковых войск Егор Николаевич Солянкин.



При формировании дивизии возникли некоторые трудности. Во-первых не хватало жилых помещений как бойцам, так и командирам. Во-вторых корпус формировался не из технически подготовленных и соответствующим образом оснащенных частей (за исключением 2-й легкотанковой бригады), а из самых различных подразделений: отдельных танковых батальонов, саперных рот, кавалерийских частей и т.д. Несмотря на это первый командир корпуса А. И. Еременко сумел организовать обучение бойцов и к концу 1940 года, когда проводилось совещание высшего командного состава, корпус в категории бронетанковых соединений занял первое место.



Несколько подробнее рассмотрим состав 2-й танковой дивизии накануне войны:



· Командир дивизии: генерал-майор танковых войск Е. Н. Солянкин;

· 3-й танковый полк - командир майор И. И. Рагочий;

· 4-й танковый полк - командир неизвестен;

· 2-й мотострелковый полк - командир майор П. П. Гаченков;

· 2-й гаубичный артполк;

· 2-й автотранспортный батальон;

· 2-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион;

· 2-й отдельный разведывательный батальон;

· 2-й понтонно-мостовой батальон;

· 2-й отдельный батальон связи;

· 2-й ремонтно-восстановительный батальон;

· несколько другим мелких частей.



Место постоянной дислокации - Укмерге.



Эта дивизия была первым соединением Красной Армии, которое получило на вооружение танки КВ. Первые боевые машины этой модели прибыли в соединение в августе 1940 года. Накануне войны во 2-й танковой дивизии имелся 51 танк КВ. В некоторых изданиях встречается утверждение о том, что в ПрибОВО накануне войны насчитывалось 78 танков КВ. Однако это неверно. Как утверждает М. Коломиец, по архивным документам для ПрибОВО действительно было предназначено ещё 27 танков КВ. В сопроводительных документах отмечалось: «пункт назначения - Алитус» (то есть 5-я танковая дивизия). Однако в пути эшелон застала война, он был направлен в Белоруссию и эти дополнительные танки КВ вступили в войну в составе Западного фронта. В отчётах это изменение маршрута не отображено.



18 июня в 3-м мехкорпусе была объявлена боевая тревога. Дивизии были выведены из мест своей постоянной дислокации. 2-я танковая дивизия была выведена в Руклу и в учебный лагерь в районе железнодорожной станции Гайжюнай, а если точнее - в леса в 5 км от лагеря.



6-я танковая дивизия вермахта накануне войны



Согласно плану «Барбаросса» против советских войск в Литве должна была действовать группа армий «Север» (Heeresgruppe «Nord») от Паланги до северного берега озера Виштитис и 3-я танковая группа (3.Panzergruppe 3)[26] группы армий «Центр» (Heeresgruppe «Mitte») - от южного берега озера Виштитис до Капчяместиса (Копцево). В немецкой армии танки были только в танковых дивизиях, которые в свою очередь входили в состав танковых групп; в пехотных дивизиях танков не было. На границе с Литвой были сосредоточены две танковые группы - 3-я и 4-я.



4-я танковая группа (4. Pazergruppe) под командованием генерал-полковника Эриха Хёпнера (Erich Hoepner)[27] была сосредоточена в центре боевого построения группы армий «Север» и являлась ее основной ударной силой. В её состав входили 41-й моторизованный армейский корпус (XLI.(mot.)) генерала танковых войск Георга-Ганса Рейнхардта (Reinhardt), состоявший из 1-й танковой дивизии (1 Pz.Div.), 6-й танковой дивизии (6 Pz.Div.), 36-й моторизованной дивизии (36 I.Div.(mot)) и 269-й пехотной дивизии (269 I.Div.), а также 56-й моторизованный армейский корпус (LVI.(mot.)) генерала пехоты Эриха фон Манштейна, состоявший из 8-й танковой дивизии (8 Pz.Div.), 3-й моторизованной дивизии (3 I.Div.(mot)), 290-й пехотной дивизии (290 I.Div.) и находящейся в резерве моторизованной пехотной дивизии СС «Мертвая голова» («Tottenkopf»). Надо сказать, что в некоторых источниках указывается, что дивизия была в резерве не корпуса, а танковой группы.



Рассмотрим более подробно историю 6-й танковой дивизии, её состав и боевые действия в первые дни войны.



Дивизия была одним из старейших танковых соединений вермахта. Её история началась 12 октября 1937 года, когда в Вуппертале была сформирована 1-я легкая бригада (1.leichte Brigade)[28]. Её командиром стал тогда ещё генерал-майор Хёпнер. 10 ноября 1938 года эта бригада была переформирована в 1-ю легкую дивизию (1.leichte Division), а 18 октября 1939 года (по данным Йентца - 12 сентября 1939 года) была переименована в 6-ю танковую дивизию. В 1938 году тогдашняя легкая дивизия участвовала в занятии Судет, в 1939 году в составе 14-го корпуса (XIV.Armeekorps) 10-й армии группы армий «Юг» - в занятии Польши. В 1940 году, уже как 6-я танковая дивизия в составе 41-го корпуса (XLI.Panzerkorps) танковой группы Клейста она участвовала во Французской кампании.

Накануне войны с Советским Союзом дивизия под командованием Франца Ландграфа была дислоцирована в Торуни, имея следующий состав:



· 11-й танковый полк - состоял из трех танковых батальонов: I, II и 65-го. В танковых батальонах дивизии было 47 Pz.II, 155 Pz.35(t), 30 Pz.IV, 5 командирских танков на шасси танка Pz.35(t) и 8 командирских танков на шасси танка Pz.II. Эта дивизия была единственной во всем вермахте, имевшей чехословацкие танки Pz.35(t), которые составляли две трети от всех танков дивизии.



В состав 6-й мотострелковой бригады (6.Schtz.Brig.) входили:



· 4-й мотострелковый полк (S.R.4),

· 114-й мотострелковый полк (S.R.114),

· 6-й мотоциклетный батальон (6.Krd.Btl.),



В каждом полку имелось по два пехотных батальона и рота пехотных орудий, на вооружении которой было шесть 75-мм орудий. Только одна пехотная рота имела на вооружении полугусеничные тягачи SPW.



· 76-й моторизованный артиллерийский полк (A.R.76) состоял из двух легких пушечных (105 мм) и одного среднего гаубичного (155 мм) дивизионов, в каждом по три батареи по четыре орудия,

· 57-й разведывательный батальон (Pz.A.A.57),

· 41-й истребительно-противотанковый дивизион (Pz.Jg.41). На вооружении только 12 новых 50 мм противотанковых пушек и 24 шт. 37 мм противотанковые пушки, так называемые «колотушки».

· 57-й саперный батальон (Pz.Pi.57),

· 82-й моторизованный батальон связи (82.Nachr.Btl.),

· 57-й транспортный батальон (57.Nachs.Btl.).



Кроме того перед самой войной дивизии были подчинены 2-й дивизион 59-го артиллерийского полка и 2-й дивизион 411-го зенитного полка (II/Flak.411).

Возвращаясь к танковому составу дивизии следует обратить внимание на чешские танки Pz.35 (t). Большинство исследователей, подсчитывающих число немецких танков накануне войны, в качестве первичного источника используют работу Б. Мюллера-Гиллебранда «Сухопутная армия Германии. 1933-1945». Однако в таблице 24 этой книги у танка Pz.35 стоит прочерк...



Действия 6-й танковой дивизии вермахта 22-23 июня



В середине июня 1941 года дивизия получила приказ двигаться в направлении границы. Марш продолжался четверо суток, только ночами, любое движение днём было запрещено. По достижении Тильзита возникла проблема переправы через Неман по мосту королевы Луизы, так как по нему также двигалась 1-я танковая дивизия. Поэтому мост использовали только танки, а автомобили и другая техника переправлялись по построенному в последний момент у Шерейтлаукиса понтонному мосту. Передовые части позиции у границы недалеко от Таураге заняли 21 июня, а основным силам это было разрешено только в ночь на 22 июня.



Дивизия получила задачу: форсировать лесистый участок Шилине, Кангайляй, занять севернее Кангайляй мост через Шешувис и высоты у Мешкай (1-я промежуточная цель), далее занять Стейгвилай (16 км северо-восточнее Таураге) и находящийся там мост через Шешувис (1-я цель наступления). Тогда дивизия должна была по берегам Шалтуоны через Эржвилкас достичь возвышенность у Расейняй (2-я цель наступления). И наконец цель первого дня - занять плацдарм за Дубисой северо-восточнее Расейняй, по дороге в направлении Шилува, Гринкишкис. Выполнение этой цели, по словам командования корпуса, «будет иметь большое значение».



22 июня 1941 года в 3:04 по берлинскому времени ( 4:04 по действовавшему в Литве московскому времени) началась артподготовка немцев. После её окончания разведчики сообщили, что находившиеся у границы у деревни Шилине деревянные пулеметные вышки уничтожены и 6-я танковая дивизия перешла границу. Перед наступлением дивизия была разделена на две тактические группы - боевая группа «фон Зекендорф» и боевая группа «Раус». Этими группами командовали подполковник барон Эрих фон Зекендорф (Erich von Seckendorf) и полковник Эрхард Раус (Erhard Raus). Боевая группа Зекендорфа должна была преодолеть лес на участке Шилине-Кангайляй, у Кангайляй и Анелишке занять мост через Шешувис, затем внезапным ударом занять плацдарм у Стейгвилай. Левый фланг прикрывать должен был 6-й мотоциклетный батальон.



Боевая группа Рауса была задержана и получила приказ двигаться с исходных позиций несколько позднее. Она севернее Шилине по лесным дорогам должна была около 2 км двигаться за боевой группой Зекендорфа, а далее через Памейжяй и Мейжяй прорываться в направлении Мешкай, пройдя Платкепуряй занять Гауре.



Наступление начал 6-й мотоциклетный батальон и боевая группа Зекендорфа. По показаниям пленных, в это время советские войска были рассредоточены на широком фронте, а это позволяло попавшим в немецкий тыл (хотя их было немного) оказывать сильное сопротивление. Хорошо ориентируясь на местности, советские войска держали свои позиции до последнего бойца. Стремительное продвижение всё более замедлялось - мешали плохие дороги и сложная местность. Приказ на наступление группы Раус раз за разом откладывался. В это время было получено сообщение, что разведывательный батальон боевой группы Зекендорфа застрял и путь для марша оставшихся сил непригоден. Наконец около 10 часов боевая группа Рауса получила приказ двигаться за 6-м мотоциклетным батальоном. Преодолев большие трудности (дорога через лес была лежневкой), боевая группа Рауса около 19 часов достигла Кангайляй, а около 23 часов - Кюкишкяй. Из-за плохих дорог отстал арьергард - автоцистерны и полевые кухни.



На второй день войны боевые группы из Эржвилкаса двинулись параллельными дорогами. Боевая группа фон Зекендорфа двигалась по дороге через Блюджяй и Калнуяй. Боевая группа Рауса из места стоянки в Анелишке двинулась в 5:30 и до Эржвилкаса шла вслед за боевой группой фон Зекендорфа, а потом повернула на более короткий маршрут через Руткишкяй, Паупис. Дороги улучшились и передовые подразделения под командованием майора Шмидта (Schmidt), увеличив темп, приблизились к широкому лесистому участку у Аукштаслиниса, где настигли отступающий арьергард противника. После короткого ожесточенного боя противник был разбит, однако немцы понесли первые потери: был выведен из строя один танк, смертельно ранен командир 2-й роты 1-го батальона 4-го мотострелкового полка обер-лейтенант Кулок.



В 12:45 немцы достигли местности юго-западнее Расейняя. Наступать на город предполагалось с высоты, находящейся западнее него. Около 13:30 боевая группа Рауса 1-м батальоном 4-го мотострелкового полка (I./4.S.R.), усиленным одной танковой ротой и 3-й батареей 41-го истребительно-противотанкового дивизиона (3./Pz.Jg.) при поддержке всех трех батарей 2-го дивизиона 76-го артиллерийского полка (II.76.AR) начала наступление. Группа Зекендорфа в бой за город не вступила, ей было приказано двигаться по высотами западнее него в направление реки Дубиса. Група Рауса цель достигла в 15:00. Для дальнейшего наступления 2-му батальону 4-го мотострелкового полка (II./4.S.R.) с одной усиленной ротой, 6-й батареей 76 артиллерийского полка (6./76.AR) и 3-й батареей 57-го истребительно-противотанкового дивизиона (3./Pz.Pi.Bn.) были назначены машины и в 16:30 марш был продолжен.



Сломив сильное сопротивление советских войск, в 19:00 немцы достигли и захватили мост через реку Дубису на дороге Расейняй--Шилува. Усиленный 2-й батальон 4-го мотострелкового полка (II.Bn/4.S.R.) занял плацдарм. Разведка, посланная в направлении Шилувы, пользы не дала. Штаб боевой группы Раус разместился в Беданчяй.



В это время боевая группа фон Зекендорфа заняла еще один мост через Дубису и захватила плацдарм на левом (восточном) берегу реки у Кибартеляй.



Однако долго радоваться победе немцам не пришлось. Разведка Люфтваффе сообщила, что из районов Кедайняй и Ионава в направлении Кракяй движется около двухсот советских танков. Не было никаких сомнений, что их цель - немецкая 6-я танковая дивизия.




Продолжение >>>

Автор: Лео 24.04.2015, 22:39

Действия 2-й танковой дивизии Красной Армии 22-23 июня.



О начавшейся войне «советский народ» узнал не сразу. Вот как начало войны описывает Бережной, который в то время работал в советском посольстве в Берлине.



В шесть часов московского времени мы включили радиоприемник, ожидая, что скажет Москва. Но все наши радиостанции вначале транслировали уроки гимнастики, позднее пионерскую зорьку и наконец последние известия, которые, как всегда, начались новостями с полей и сообщениями о достижениях передовиков производства. Постоянно подходим к радиоприемнику. Из него продолжает звучать народная музыка и марши. Только в 12 часов московского времени Молотов прочитал сообщение Советского правительства.



Поэтому неудивительно, что о начавшейся войне не сразу узнали и воины частей, находившихся дальше от границы. Как пишет в своих воспоминаниях Д. И. Осадчий:



«22 июня в 10 часов 45 минут во 2-й танковой дивизии читалась политинформация, а о начавшейся войне ещё ничего не было известно. И только тогда, когда прилетевшие немецкие бомбардировщики разбомбили бывшие в то время пустыми казармы в Рукле и в районе железнодорожной станции Гайжюнай (как ранее говорилось, дивизия располагалась в нескольких километрах, в лесу), стало ясно, что начались боевые действия.»



Конечно так поздно о начале войны узнали только рядовые бойцы, а командование округа (фронта), армий и корпусов о начале немецкого наступления узнали довольно скоро и сразу же начало готовить боевые приказы на оборону. Но пока эти приказы из штаба фронта прошли все инстанции и достигли 2-й танковой дивизии прошло чуть не полдня. Например, директива командующего Северо-Западным фронтом была подписана в 9 часов 45 минут. Пока эта директива достигла штаба 8-й армии прошло немало времени, так как боевой приказ, в котором кроме всего прочего указывались действия и 2-й танковой дивизии, был подписан командованием армии лишь в 14:00. Непосредственно дивизия получила приказ около 16:00. И только в 17 часов 30 минут дивизия начала марш.



Уже в сумерках дивизия достигла Ионавы. Со стороны Каунаса беспрерывно двигался поток беженцев. Этот встречный поток очень осложнил движение, поэтому был отдан приказ изменить маршрут: после переезда моста через Нерис в направлении Расейняй двигались второстепенными пыльными дорогами. При движении колонны было категорически запрещено использовать радиостанции. Этот марш в темное время суток, без потерь от авиации противника, описывался в послевоенных учебниках, как образец хорошей организации. Хотя потерь все же избежать не удалось. По техническим нормативам при движении в таких условиях нужно было обязательно каждые 2 часа менять воздушные фильтры двигателей танков КВ. Многие экипажи на это не обращали внимание, да и не имели такой возможности, поэтому немало танков остановилось на обочине, не достигнув конечной цели.



Приказ командующего Северо-Западным фронтом и повторяющий его приказ командующего 8-й армией в создавшейся ситуации были логичными. Направление наступления немецкого 41-го моторизованного корпуса вырисовывалось более чем очевидно: Таураге-Шяуляй-Рига. Советские дивизии должны были одновременно нанести удар по флангам и тылу немецких дивизий, окружить их и уничтожить. 23-я и 28-я танковые дивизии 12-го механизированного корпуса атаковали в юго-западном направлении по левому флангу немцев, 2-я танковая дивизии 3-го механизированного корпуса - в юго-западном направлении по правому флангу немцев.



Однако это были лишь благие намерения. Одновременный удар не был нанесен из-за элементарных и прозаических причин - не хватало топлива и боеприпасов, командиры дивизии из-за плохой связи не могли скоординировать свои действия.



Как бы то ни было, этот эпизод в исторической литературе получил название танковой битвы под Расейняем. По существу, она распадалась на несколько эпизодов: бой советских 23-й и 28-й танковых дивизий с немецкими 1-й танковой и 61-й пехотной дивизиями и бой советской 2-й танковой дивизии с немецкой 6-й танковой дивизией. Вот этот последний эпизод рассмотрим мы и подробнее.



Как уже говорилось ранее, 2-я танковая дивизия к вечеру 22 июня получила приказ командующего 8-й армией двигаться в направлении Расейняя. Точнее говоря, этот приказ дивизия из-за отсутствия связи получила не напрямую от командующего армией - его передал и дал дальнейшие указания прибывший в дивизию начальник Автобронетанкового управления Северо-Западного фронта П. Полубояров. Он быстро пришёл к выводу, что первичный приказ начать наступление в 4 часа утра невыполним, перенес начало наступления на 11 часов утра, информировав об этом командующего фронтом. Однако, как выяснилось позднее, и новый срок был нереален.



В этом месте начинаются некоторые неясности со временем начала битвы. Евгений Дриг и некоторые другие авторы указывают, что 2-я танковая дивизия вступила в бой утром 23 июня. Это утверждение взято скорее всего из воспоминаний Полубоярова. Однако воспоминания не являются самым надежным источником для реконструкции исторических событий. Значительно более надежный источник - документы тех лет. А в отчете боевых действий немецкой 6-й танковой дивизии за 23 июня указывается, что бой за Расейняй начался около обеда, поэтому танковая битва у Дубисы должна была начаться значительно позднее. Что танковая битва началась в 15 часов, пишет и Вернер Хаупт.

Однако возникает вопрос - где была и каким маршрутом двигалась к полю боя 2-я танковая дивизия? Ведь от окрестностей Ионавы до Расейняя около 100 километров. Конечно, танки двигались не самым прямым путем. Немецкая воздушная разведка сообщила, что заметила советскую танковую колонну у Байсогалы и Гринкишкиса. Посмотрев на карту можно легко убедиться, что танковая колонна сделала большой крюк и прошла не менее 150 км. Поэтому не удивительно, что из-за этого стали возникать проблемы. Во-первых не один и не два танка могли остаться на обочине, не выдержав такого «ралли». Во-вторых, и это главное - горючее. Даже если танки отбыли с полными баками горючего, в районе цели эти баки должны были быть уже полупустыми. Зная, каким было в те времена снабжение, наивно было полагать, что горючее можно было пополнить в пути.



Таким образом, 2-я танковая дивизия до цели двигалась слишком долго. Как уже знаем, из района Руклы она вышла около 17:30, Ионавы достигла уже в сумерках, то есть в 22-23 часта. От Ионавы до Дубисы дивизия шла около 16 часов. Многовато. Но это можно объяснить тем, что машины двигались по второстепенным дорогам, а карт не было. Вот как это описывает Д. Осадчий:



«Около 16 часов командир 3-го танкового полка майор И. Рагочий вызвал командиров батальонов и рот и поставил боевую задачу. Из его устного приказа я понял, что враг перешёл государственную границу и движется в направлении Расейняй. Полку придется совершить марш с возможностью встречного боя. Командир полка указал маршрут движения и возможные границы развертывания. Всё это мы записали в блокноты. Топографических карт никто не имел».



Без карт, ночью, незнакомыми деревенскими дорожками проехать около 150 км... Поэтому совсем не удивительно, что дивизия в пути провела не так мало времени.

Другая проблема - место битвы. Вот как его описывает Е. Дриг:



«Утром 23 июня две боевые группы дивизии „Раус” и „Зекендорф”, переправившись через Дубису, заняли плацдарм на восточном берегу реки.»



Как это часто случалось в ходе приграничного сражения 1941 года, назначенный исходный рубеж для спланированного советской стороной контрудара был уже занят противником. Части 2-й танковой дивизии встретили 6-ю танковую дивизию корпуса Рейнгардта уже на западном берегу реки Дубиса, в нескольких километрах к северу от Рассейняя. Вместо контрудара во фланг началось встречное сражение.



Несколько странное утверждение. Хотя немцы заняли плацдарм на восточном берегу реки, Советы встретили врага на западном берегу. Но может это ошибка корректуры? Но ошибками корректуры было бы трудно объяснить географические «открытия» Алексея Исаева в журнале «Полигон», имея в виду, что в текст вставлена схема:



«У 1 танковой дивизии был другой интерес, захват железнодорожного моста через Дубису. Этот мост находился вниз по течению реки от моста, который удерживал рассеняйский КВ».



Говоря о железнодорожном мосте, А. Исаев имеет ввиду Лидувенай. Не надо быть большим специалистом в географии, чтобы убедиться: Лидуевенай находятся выше по течению, нежели мост, который якобы, захватив, удерживал расейняйский КВ. О точном месте расположения танка - позднее:



«Захват 300-метрового железнодорожного моста снимал для 1 танковой дивизии проблему преодоления реки Дубиса и пути продвижения вглубь Прибалтики».



Захват железнодорожного моста у Лидувенай имел стратегическое значение для успешного продвижения на восток конкретно 4-й танковой группы и вообще всей группы армий «Север». Тактической единице - 1-й танковой дивизии - для переправы через Дубису и продолжения успешного продвижения дальше на восток было совершенно достаточно автомобильного моста у того же Лидувеная. Между прочим железнодорожный мост у Лидувенай длиннее в два раза. Этот мост является самым длинным в Литве, его длина - 599 метров.



«В 15:00 23 июня кампфгруппа Зекедорф 6 танковой дивизии захватила Рассеняй и небольшой плацдарм на правом берегу Дубисы».
Изображение
Посмотрев на карту видим, что река Дубиса находится примерно в 10 км северо-восточнее Расейняй и течет с северо-запада на юго-восток. Боевая группа «Зекендорф» двигалась дорогой Расейняй-Гринкишкиси заняла плацдарм на восточном, то есть на левом берегу Дубисы.



Но вернёмся к самому сражению. Итак, столкновение советской 2-й танковой дивизии и боевой группы «Зекендорф» немецкой 6-й танковой дивизии началось 23 июня примерно в 15 часов на восточном берегу Дубисы северо-восточнее Расейняя. Не будем подробно анализировать его ход. Обратим внимание только на то, что как писал Е. Дриг, вместо контрудара советам пришлось вступить во встречный бой. Для немцев в этом бою оказалась очень неожиданной встреча с тяжелыми советскими КВ. Выяснилось, что ни немецкие 37-мм противотанковые пушки, ни пушки немецких танков не способны нанести этим монстрам ущерба.



Часто приходиться слышать мнение, что в начале войны немцы не имели никаких средств против танков КВ, что последние были абсолютно неуязвимы. Это неправда. Немцы очень быстро, прямо на поле боя установили, что с КВ можно успешно бороться 105-мм пушкой или 150-мм гаубицой. А 150-мм пушка была даже избыточно мощна - известны случаи, когда после её метких выстрелов с танка срывало башню. Но самым эффективным оружием оказалась 88-мм зенитная пушка. Там, где немцы успевали своевременно подтянуть эти орудия, советским танкам становилось туго.

продолжение

Автор: Лео 24.04.2015, 22:40

История одиночного танка



Во время боя боевой группы «Зекендорф» 6-й немецкой танковой дивизии и советской 2-й танковой дивизии 3-го механизированного корпуса северо-восточнее Расейняй на дорогу Расейняй-Шилува недалеко от поворота на Дайняй прибыл один советский танк. Как уже ранее говорилось, по этой дороге двигалась боевая группа Раус из 6-й танковой дивизии. Ею был уже занят мост через Дубису и плацдарм на восточном берегу. Вот на этой дороге и появился советский тяжелый танк КВ. Он блокировал всё движение. Попробуем точно установить место, где он находился.



Часто пишут, что танк стоял у моста через Дубису или очень близко от него. Вот строки из «Антисуворова» А. Исаева:



«1-й танковой дивизии 41-го моторизованного корпуса, как и 36-й моторизованной дивизии того же корпуса, одиночный танк у моста через Дубису не мешал».



Ту же ошибку делает даже переводчик книги Рауса в своем предисловии:



«Когда танк КВ, очень удачно встав на мосту через Дубису, разрезал надвое 6-ю танковую дивизию, все попытки танкистов привлечь авиацию для уничтожения зловредного танка успеха не имели. Летчики наотрез отказались заниматься такой мелкой целью».



А вот как описывает первую встречу с танком сам Э. Раус:



«В нарушение принятых правил, несколько пленных, захваченных в последних боях, в том числе один лейтенант Красной Армии, были отправлены в тыл на грузовике под охраной всего лишь одного унтер-офицера. На полпути назад к Расейняю шофёр внезапно увидел на дороге вражеский танк и остановился».



Таким образом грузовик с пленными встретился с танком на полпути между Дубисой и Расейняй. Имея в виду, что расстояние между двумя этими точками составляет 10 км, можно считать, что танк стоял примерно в 5 км южнее моста. Опираясь на это, некоторые авторы утверждают, что танк стоял около самого перекрестка на Дайняй.



Само местонахождение танка удалось установить довольно точно. Как известно, танкисты были похоронены там же, на обочине, а в 1965 году перезахоронены на воинском кладбище в Расейняе. Причина перезахоронения была более чем прозаичной: в этом месте были намечены осушительные работы. Как велись раскопки могил танкистов, рассказал старожил тех мест Ионас Тамутис, он и показал место, где танкисты были похоронены первоначально.



Другой интересный вопрос: когда точно танк остановился на дороге. Из сборника «Действия малых подразделений» можно понять, что танк недалеко от перекрестка на Дайняй встал ещё 23 июня. Другие авторы этот вопрос не детализируют.



Примерное время появления танка на дороге удалось установить из журнала боевых действий 6-й мотострелковой бригады:



«24.6 Запланированный марш дивизии был остановлен. После сообщения воздушной разведки о сосредоточении крупных танковых группировок противника было приказано перейти к обороне.



Наступление замеченных вражеских танков было направлено только против боевой группы Зекендорфа. Тяжелые танки (позднее описаны как 52-тоные танки новой модели) прорвали линию обороны и вышли в тыл. Около 9 часов было сообщено, что два таких гиганта оказались на нашей дороге наступления.



Около 14 часов на помощь боевой группе Зекендорфа был послан 65-й танковый батальон под командованием подполковника Шенка. Обойти вражеские силы не удалось, он огнем занял наш плацдарм и с севера по обеим берегам Дубисы небольшими батальонами пехоты начал наступление.



Неожиданно один танк противника оказался недалеко от командного пункта нашей бригады. Он поджог два наших грузовика и остановился посередине дороги. Такая наглость произвела большое впечатление, однако тогда не было известно, что он остановился из-за технических поломок».



Таким образом согласно ЖБД примерно можем утверждать, что танк на дороге появился 24 июня около полудня. Между прочим это фрагмент журнала интересен тем, что видим упоминание немцев о танках «52-тонных танках». Вне сомнения речь идет о танках КВ-2, только немцы в начале войны не знали их «официальное» название. Технические же характеристики танков они узнали очень быстро - от взятых в плен танкистов. Вот рапорт командира 41-го истребительно-противотанкового дивизиона:



«Экипаж одного русского танка дал показания, которые выслушал и записал переводчик: они рассказывали о своем 52-х тонном танке. Толщина брони 85 мм, только люка 38 мм. В танке 15,2 см орудие, три 7,62 мм пулемета (в запасе ещё два). Танки, участвовавшие в сегодняшнем танковом бою, якобы принадлежат 2-й танковой дивизии, которая сформирована в 1939 году, как бригада и недавно развернутая в дивизию. За сегодня атаковавшей дивизией стоит пехотная дивизия, которая тоже имеет танки. Эта пехотная дивизия прибыла сегодня. Каждая танковая рота в среднем имеет 20 танков. В танковой дивизии артиллерия не используется. Дивизия дислоцировалась в Ионаве».



Вполне возможно, что на основе этого рапорта было послано сообщение в Берлин, где с ним познакомился Ф. Гальдер. В записи за 24 июня он ещё сомневается, что танк может иметь пушку такой мощности.



На фронте групп армий «Юг» и «Север» появился русский тяжелый танк нового типа, который видимо имеет орудие калибра 80 мм(согласно донесению штаба группы армий „Север” - даже 150 мм, что впрочем маловероятно).



А вот в записи за 25 июня Ф. Гальдер, скорее всего, получивший дополнительные данные о вооружении советского тяжелого танка новой модели, в калибре пушки уже не сомневается:



«Получены кое-какие данные о новом русском тяжелом танке: вес 52 тонны, лобовая броня - 34 см, бортовая броня - 8 см. Вооружение: 152 мм пушка и три пулемета».



Но опять вернемся на дорогу Расейняй-Шилува. Оказавшийся на дороге танк создал немало проблем для боевой группы «Раус», командный пункт которой в этот момент находился в 1,5 км северо-западнее от танка. Прежде всего танк порвал провода, поэтому исчезла телефонная связь со штабом дивизии. Никто не знал, не появятся ли другие танки, поэтому боевой группе было дано указание готовиться к круговой обороне. Саперы получили указание заминировать дороги, а разведывательный взвод был срочно послан разведать окрестности. Вскоре он установил, что в окрестностях больше танков противника нет. Однако и один танк создавал много проблем. На дороге растянулась большая очередь санитарных автомобилей - было невозможно эвакуировать в тыл раненых. Некоторые из них, включая лейтенанта графа Плетенберга, умерли, не получив вовремя необходимой помощи. Со стороны Расейняя также остановилась колонна грузовиков с боеприпасами и продовольствием. Несколько из них (большинство авторов упоминает 12, в журнале боевых действий говорится о двух) танк уничтожил огнем своего орудия. Попытки объехать танк полями также не удались. Объезжая с одной стороны, автомобили застревали в песке, по другую сторону дороги местность была заболоченной, поэтому здесь объехать было вообще невозможно. Требовалось срочно изыскать средства для устранения преграды.



Приказ уничтожить танк был отдан артиллеристам 41-го противотанкового дивизиона. В книге Э. Рауса пишется, что уничтожить танк должна была батарея упомянутого дивизиона, которой командовал лейтенант Вагенрот. А в журнале боевых действий 6-й мотострелковой бригады указано, что танк уничтожить должны были орудия 1-й батареи 41-го дивизиона, которой командовал обер-лейтенант Некенауэр.



Ещё одно несоответствие - это количество орудий. Раус говорит о четырёх орудиях, в журнале же боевых действий сказано о двух. В любом случае это были полученные перед войной противотанковые орудия Pak 38 калибром 5 см. Но дальше опять идут нестыковки - с какого расстояния «паки» стреляли в танк. В «Действиях малых подразделений» пишется, что вначале противотанковые пушки приблизились на расстояние 1000 ярдов, позднее осторожно сократили дистанцию до 600 ярдов. В русской версии книги Э. Рауса ярды превращаются в метры. А в журнале боевых действий говорится о расстоянии в 200 метров

Как бы там ни было, стреляли немцы с достаточно близкого расстояния и весьма точно. Огонь был метким, удалось добиться восьми попаданий. И когда уже казалось, что всё кончено, орудие танка медленно повернулось, тщательно прицелились и методичным огнем уничтожило обе новенькие пушки. При взрыве боеприпасов, сложенных у одного из орудий, погибло два артиллериста, один был ранен.



Так немцы в очередной раз убедились, что даже новые 50-мм противотанковые пушки Pak 38 бессильны против новых советских тяжелых танков - накануне, в бою 23 июня в этом убедилась боевая группа «Зекендорф».



Уничтожить танк попробовали полевой пушкой калибра 105 мм. Убедившись в точности огня орудия танка, это орудие не стали выставлять на прямую наводку, а стреляли с закрытой позиции, корректируя огонь. Однако и это не дало эффекта - надо было попасть точно, а осколки разрывавшихся рядом снарядов не наносили танку вреда. Интересно, что этот эпизод не упомянут ни в книге Э. Рауса, ни в «Действиях малых подразделений».



Стало ясно, что имеющимися средствами уничтожить танк не удастся. Оставалась единственная возможность - 88-мм зенитное орудие. Одно из них, вызванное из Расейняя, начало осторожно приближаться к танку с юга. Сам танк всё ещё был развернут на юг, так как именно с этой стороны его атаковали первоначально. На дороге продолжали дымить подожжённые грузовики. Дым мешал танкистам целиться и был в какой-то мере прикрытием, давая атакующим возможность приблизиться незамеченными поближе. Наконец для орудия была выбрана позиция на опушке леса, примерно в 500 м от танка. Артиллеристы лихорадочно начали готовить свою пушку. Однако выяснилось, что у танкистов поистине железные нервы. Когда казалось, что подготовка орудия завершена, танк резко повернул башню и выстрелил первым. Выстрел был метким, зенитное орудие свалилось в канаву, несколько солдат оказалось убито, другие были вынуждены отступить.



Танк продолжал блокировать дорогу, боевая группа Рауса все ещё оставалась парализована, приближалась ночь. В штабе бригады обсуждались различные варианты уничтожения танка. Одним из них была попытка взорвать танк, подтащив к нему взрывчатку. Группа саперов-добровольцев в ночь на 25 июня незаметно подкралась к танку и положила на него два пакета взрывчатки: один из них, побольше, на надгусеничную полку, меньший - у основания орудия. Но, как выяснилось позднее, взрывы ожидаемого результата не дали.



Наступило утро, а танк все еще блокировал дорогу. Немцам пришлось пойти на хитрость. Было решено отвлечь внимание экипажа танка. На восток, северо-восток и северо-запад от танка было редколесье. По нему начали двигаться Pz.35, стреляя в сторону танка. Танкисты занервничали (орудие стало поворачиваться вправо-влево) и не заметили приближающуюся с тыла опасность.



Отвлекая внимание экипажа танка, немцы установили на огневую позицию новое 88-мм зенитное орудие. Здесь надо упомянуть ещё одну очень интересную деталь. В архиве 6-й танковой дивизии удалось найти радиограмму, в которой говорится, что на Расейняйский аэродром в ночь на 25 июня самолётом были доставлены боеприпасы для зенитного орудия. Возможно, что они предназначались именно для уничтожения танка.



Однако и этот последний эпизод боя связан с загадкой. Стивен Залога утверждает, что зенитное орудие принадлежало 298-му зенитно-артиллерийскому дивизиону (Flak.Abt.298). Видимо, вслед за признанным авторитетом, то же самое утверждают и другие авторы. Однако это неправда. В составе 6-й танковой дивизии действительно имелся 298-й зенитно-артиллерийский дивизион, но он был сформирован только в 1943 году. На начальном этапе войны в германской армии имелся другой дивизион, сокращенно обозначавшийся точно так же - Flak.Abt.298, но он принадлежал Люфтваффе, дислоцировался во Франции и не имел в своем составе зенитных орудий, так как это был прожекторный дивизион Flakscheinwerfer-Abt. 298(v).



В составе 41-го моторизованного корпуса находилась только одна часть, имевшая на вооружении 88-мм зенитные пушки - 1-й смешанный дивизион 3-го зенитного полка (Fla.-Abt.gem.I./3.). Лишь орудия этого дивизиона могли уничтожить танк. Это подтверждает и запись в журнале боевых действий дивизии.

Правда, эта запись задает новую загадку: в ней говорится о трех орудиях! Так против танка было направлено одно, или всё-таки три орудия? Стреляло одно - или все три? Вряд ли когда-нибудь это узнаем.



Как пишет в своих воспоминаниях Э. Раус, немцы были поражены героизмом русских солдат и поэтому похоронили танкистов со всеми воинскими почестями.



Эпилог



На этом можно было бы и закончить нашу историю, однако остается один невыясненный вопрос - какова была модель танка? Все исследователи соглашаются с тем, что это была машина КВ. Но, как мы знаем, в начале войны на вооружении Красной Армии находились танки КВ двух модификаций: КВ-1 и КВ-2. Вот тут мнения и разделяются. Аргументы за то, что это был КВ-1, следующие: так танк называет в своих мемуарах Э. Раус; силуэт КВ-1 выбит на памятной доске у могилы танкистов в Расейняе на воинском кладбище; КВ-1 имел значительно больший, чем у КВ-2 боекомплект - а ведь одиночному танку, как мы знаем, пришлось немало стрелять уже стоя на дороге, да и в бою, произошедшем до этого, его пушка тоже, наверное, не молчала.



В неоднократно упомянутой работе «Действия малых подразделений» текст об одиночном танке иллюстрирует фотография: немецкий солдат фотографирует КВ-2. Эту фотографию в свою книгу «Советские тяжелые танки» («Soviet heavy tanks») вставил и Стивен Залога. Подпись над фотографией гласит: «Оператор „оси” фотографирует захваченный недалеко от Расейняй КВ-2». В этой книге Залоги есть и другая фотография того же танка. Подпись под фотографией также недвусмысленно указывает место: «Этот одиночный КВ-2 образца 1940 года из 2-й танковой дивизии не выдержал многократных атак 6-й танковой дивизии недалеко от перекрестка около Расейняя в Литве». Видимые повреждения машины тоже соответствуют повреждениям, которые по описанию боя должны были быть у танка, блокировавшего дорогу: сорвана гусеница, повреждено орудие, сквозные отверстия в борте.
Изображение
http://www.pomnivoinu.ru/home/reports/1693/

Автор: Лео 24.04.2015, 22:59

Заброшенная 19-я орудийная батарея

Почти сто лет назад постановлением Военного Совета на мысе Курона, на западном берегу Балаклавской бухты для защиты Севастополя построили четырехорудийную батарею. Этот самый южный форпост оборонительной линии города способен был достать крейсеры и линкоры на расстоянии до 20 километров. Однако свою основную задачу по борьбу с противником на море батарея фактически не выполняла. Осенью 1941 года все четыре орудия были повернуты в сторону берега и 6 месяцев почти беспрерывно работали по наступающим на Севастополь частям Вермахта.
Эту батарею немцы так и не смогли взять, сколько не пытались. Свое сопротивление защитники батареи полностью прекратили 30 июня 1942 года, отступив вместе с остальными обороняющими Севастополь частями Красной Армии. Уничтожили батарею только в 2002 году. Вырезали и вывезли весь металл, оставив зиять бетонные проемы отнюдь не войска Вермахта. Это сделали наши сознательные граждане.
В репортаже я расскажу о героической истории батареи во время Великой Отечественной Войны и покажу то, что от нее осталось сегодня.
http://www.pomnivoinu.ru/home/reports/1540/


Осенью 1941-го началась оборона Севастополя. 6 ноября прогремели первые залпы девятнадцатой батареи, которой командовал капитан М.С.Драпушко. Первыми под снаряды батарейных орудий попали позиции немецких войск у деревни Шули (Терновка), где оборону держал второй полк морской пехоты Красной армии.



13 ноября гитлеровцы заняли господствующие над Балаклавой высоты, вплоть до горы Спилия и Генуэзской крепости. Шестидюймовые орудия батареи от позиций немцев отделяло расстояние в тысячу метров. Командование береговой обороны в полной мере использовало возможность батареи наносить удары по тылам противника. Пленные немцы с ужасом рассказывали о кошмаре в Алсу, где огнем батареи были уничтожены два батальона вермахта. Для борьбы с батареей специально были подтянуты тяжелые орудия, минометы. Штурмовики обрушили на нее град авиабомб. Дуэль продолжалась до 21 ноября.



У каждого орудия расчет из 12 человек. На руках из погребов подавали пудовые заряды, 52-килограммовые снаряды. Высокая скорострельность преимущество морских орудий перед полевыми. Но обеспечивали режим стрельбы живые люди. Они трудились на пределе и даже за пределами сил.



Орудия батареи не имели бронеколпаков, не имели также зенитного прикрытия. Подразделение капитана Драпушко несло потери в личном составе. Горели маскировочные сети, пузырилась краска на раскаленных стволах. Порой на батарею за сутки обрушивались до 300 снарядов, сотни мин. Немцы были уверены: "Кентавр-1", как они называли 19-ю батарею, уничтожен. Но бойцы "Кентавра" ночами под брезентом при свечах ремонтировали искореженные орудия и с первыми лучами солнца вновь открывали огонь по врагу.



Генерал-майор И.Е.Петров -- командующий Приморской армией -- в декабре 1941 года писал: "...Героическая батарея Драпушко, принявшая на себя главный удар неприятеля на этом направлении, остановила наступление немцев, отстояла важный район..."



Генерал-майор П.А.Моргунов дал команду: снарядов не жалеть! В критический момент батарею взорвать и уходить! Под огнем противника, без тяжелой техники батарейцы, спасая орудия, протащили многие километры морские 152-мм орудия, и батарея вновь заговорила уже с новой позиции у 7-го километра Балаклавского шоссе.



17 декабря начался второй штурм города. На новой позиции батарея вела снайперский огонь. В приказе командующего флотом 23 февраля 1942 г. сказано: Третий штурм начался 7 июня 1942 года. 16 июня авиабомба, попавшая в командный пункт, оборвала жизнь командира батареи Марка Семеновича Драпушко.



А 30 июня, выпустив последние снаряды, взорвав последние орудия, батарейцы отошли на мыс Херсонес с покидающей разрушенный пылающий Севастополь Красной Армией. (по материалам Подземный Севастополь)

Автор: Лео 27.04.2015, 01:40

Белоруссия в оккупации (ФОТО)

http://igpr.ru/node/1831


Изображение

Автор: Лео 27.04.2015, 15:06

В Тверской области была уничтожена братская могила
В январе 1942 года в г. Нелидово Тверской области был организован так называемый НЕЛИДОВСКИЙ РУБЕЖ СМЕРТИ. В его задачи входило недопущение наступления немецких захватчиков на Ржевском направлении, защита Ржевского тракта. Рубеж смерти был расположен на одном из берегов р. Семиковка, в данный момент это окраина г. Нелидово, ул. Кольцевая. На другом берегу расположились немецкие части и соединения. Когда началось наступление немецких войск, там шли очень ожесточённые и кровопролитные бои, где погибло около 1000 бойцов Советской армии и несколько тысяч немецких захватчиков! Рубеж продержался практически всю зиму. Весной, когда река оттаяла и начали приводить в порядок территорию поймы реки, трупы убитых немецких солдат сплавляли вниз по реке, а трупы погибших бойцов Советской армии вылавливали и складывали на берегу. Примерно из 1000 погибших бойцов удалось опознать около 100 солдат и офицеров. Вместе с опознанными в братской могиле были похоронены и все неопознанные бойцы. Перевозить погибших никуда не стали в связи с их большим количеством. На месте захоронения был установлен капитальный памятник на бетонном постаменте высотой около 2-х метров, изготовленный из металла, бетона и гранита. Памятник представлял собой фигуру солдата высотой более 2-х метров, с ППШ в руках. Памятник был обрамлён металлическим забором. Несколько мраморных досок с именами опознанных погибших бойцов были закреплены на постаменте.

12.10.2012 года группа вандалов под руководством начальника Нелидовского комбината ЖБИ Суворова подогнала экскаватор, ударами ковша разбили памятник, от чего голова и руки солдата отлетели на несколько метров, затем тросом было свалено с постамента туловище солдата. Далее грейдерным ножом бетонный постамент был сдвинут в сторону. Пока двигали постамент, колёсами трактора несколько раз проехали по туловищу памятника и по мемориальным доскам с именами героически погибших солдат, в результате чего мраморные доски раскрошились. Затем газосваркой был срезан металлический забор вокруг памятника, загружен в ковш экскаватора и вывезен во вторчермет. Памятные венки были цинично отброшены в сторону. На месте был организован стихийный митинг. Возмущению ветеранов войны, живших рядом с памятником и принимавших участие в митинге, не было предела. Силами нескольких нарядов Нелидовского отдела полиции митинг был разогнан, а в отдел было доставлено несколько ветеранов войны и инвалидов I группы, которые, по мнению властей, нарушали общественный порядок. Представители администрации города пояснить что-либо по данному факту отказались. По неофициально имеющейся информации, данную территорию готовят под индивидуальное строительство, т.к расположена она в очень хорошем месте, на берегу реки.
Изображение
Изображение
Изображение
http://rksmb.org/news/in-russia-and-in-the-world/v-tverskoy-oblasti-byila-unichtozhena-br/

Автор: Лео 2.05.2015, 17:32

2 мая

Изображение

Юнна Мориц:

То, что случилось в Одессе, касается ВСЕХ !
То, что случилось в Одессе, Чудовищный ГРЕХ!
То, что случилось в Одессе, фашизма разврат,
Морда фашизма, фашизма пылающий ад.
То, что случилось в Одессе, не битва идей,
Это – Освенцим, где звери сжигают людей,
Это – фашистам Права Человека даны,
Это Права Человека – войскам сатаны!

То, что случилось в Одессе, касается ВСЕХ!
То, что случилось в Одессе, фашизма успех,
Это – фашизма концерт и фашизма гастроль,
Хохот фашизма, который – свободы король!
Это – свобода, в которую запад влюблён,
Запад, состряпавший этой свободы бульон.
То, что случилось в Одессе, фашистская месть,
Месть людоедов!.. Россию фашистам не съесть!

То, что случилось в Одессе, касается ВСЕХ!
В западной прессе – вранья русофобского цех:
Это – фашистам Права Человека даны,
Это Права Человека – войскам сатаны.
То, что случилось в Одессе, не битва идей,
Это – Освенцим, где звери сжигают людей.
Морда фашизма, фашизма пылающий ад –
Это касается ВСЕХ, и ни шагу назад!

Автор: Лео 6.05.2015, 13:19

"Особое" отношение к советским военнопленным в фашистских лагерях для деморализации духа...
Женевская конвенция, являвшаяся с 1934 года в Германии имперским законом, обязывала всех немецких солдат, защищать пленных от насилия и встречать их вниманием и уважением (ст. З), заботиться об их содержании (ст. 4). Пленных следовало размещать в прочных домах или бараках, безупречных с гигиенической точки зрения, а также заботиться об их достаточном продовольствии (ст. 10 - 11). Рядовой состав, попавший в плен, разрешалось в строго определенных рамках привлекать к работе (ст. 27 - 34). С точки зрения дисциплины все пленные попадали под действие военного уголовного права Германии, при этом наказывать их полагалось так же, как в подобных случаях наказывали немецких солдат (ст. 45 -67). И, наконец, лагерь военнопленных обязан был обеспечить письменные контакты с семьей. (Женевская конвенция от 1929г.)

Ни один из этих пунктов в отношении советских военнопленных не соблюдался. С формально-юридической точки зрения это оправдывалось немецким руководством тем, что Советский Союз не подписал соглашение 1929 года. Тем самым красноармейцы были поставлены вне закона, вне Женевской конвенции.
http://www.memorial.krsk.ru/Work/Konkurs/5/Perevalova/1.htm

Автор: Лео 13.05.2015, 00:09

Не одни немцы в СССР пришли 22 июня..


В годы 2 МВ дивизии войск СС считались отборными соединениями вооруженных сил Третьего рейха.
...5-я танковая дивизия СС "Викинг" из жителей стран Северной Европы (Норвегии, Дании, Финляндии, Швеции)
6-я горная (горнострелковая) дивизия СС "Норд" в основном из уроженцев стран Северной Европы
11-я мотопехотная дивизия СС "Нордланд" из добровольцев-уроженцев североевропейских стран
13-я горная (горнострелковая) дивизия Ваффен СС "Ханджар" из хорватских, боснийских и герцеговинских мусульман
14-я гренадерская (пехотная) дивизия Ваффен СС (галицийская №1, с 1945 г. - украинская №1); она же – дивизия СС "Галичина".
15-я гренадерская (пехотная) дивизия Ваффен СС (латышская №1)
19-я гренадерская (пехотная) дивизия Ваффен СС (латышская №2).
20-я гренадерская (пехотная) дивизия Ваффен СС (эстонская №1)
21-я горная (горнострелковая) дивизия Ваффен СС "Скандербег" (албанская №1)
22-я добровольческая кавалерийская дивизия СС "Мария Терезия" из этнических немцев, проживавших в Венгрии, и из венгров
23-я добровольческая мотопехотная дивизия Ваффен СС "Кама" (хорватская №2)
23-я добровольческая мотопехотная дивизия Ваффен СС "Нидерланды" (нидерландская №1)
25-я гренадерская (пехотная) дивизия Ваффен СС "Хуньяди" (венгерская №1)
26-я гренадерская (пехотная) дивизия Ваффен СС "Гёмбёш" (венгерская №2)
27-я добровольческая гренадерская (пехотная) дивизия СС "Лангемарк" (фламандская №1)
28-я добровольческая гренадерская (пехотная) дивизия СС "Валлония" из франкоязычных бельгийцев
29-я гренадерская (пехотная) дивизия Ваффен СС "Италия" (итальянская №1)
30-я гренадерская (пехотная) дивизия Ваффен СС (белорусская №1)
31-я добровольческая гренадерская (пехотная) дивизия СС "Богемия и Моравия" из уроженцев Протектората Богемия и Моравия
33-я кавалерийская дивизия Ваффен СС "Хунгария", или "Венгрия" (венгерская №3)
33-я гренадерская (пехотная) дивизия Ваффен СС "Шарлемань" (французская №1)
34-я добровольческая гренадерская (пехотная) дивизия СС "Ландсторм Недерланд" (нидерландская №2)
41-я пехотная дивизия Ваффен СС "Калевала" (финская №1)
45-я пехотная дивизия СС "Варяги" ("Варэгер") из норвежцев, шведов, датчан и других скандинавов
Сербский добровольческий корпус СС, состоявший из бывших военнослужащих югославской королевской армии.

Автор: Шапокляк 21.05.2015, 17:57

dry.gif ссуки...гниль первозданная...гниды ....и всем сукам неймётся и не даёт покоя наша земля...

Powered by Invision Power Board (http://www.invisionboard.com)
© Invision Power Services (http://www.invisionpower.com)