2 Страниц V  1 2 >  
ОтветитьНовая тема
> Репрессированные, жертвы репрессий
Лео
Лео
сообщение 20.04.2015, 15:51
Сообщение #1| Наверх


феечка

Group Icon

Группа: Координатор
Сообщений: 21,060
Регистрация: 10-December 06
Из: Москва
Пользователь №: 14



и снова меня унесло в сторону.
Прадед моих детей-дед бывшего мужа был репрессирован в 1938 году.Это огромная трагедия семьи,где дети в 10 лет сидели в тюрьме как дети врага народа....

Поляков Клементий Анинфеевич

Родился в 1907 г. русский; рабочий-ткач. Проживал: г.Хотин Бессарабской губернии Румыния.
Приговорен: комиссией НКВД СССР и прокуратурой СССР 19 января 1938 г., обв.: по ст.58-6 УК РСФСР.
Приговор: к ВМН Реабилитирован 25 июля 1958 г.

Источник: Книга памяти Республики Мордовия
http://lists.memo.ru/index16.htm

Репрессии в Мордовии.

Братские могилы.
Братские могилы жертв сталинских репрессий найдены. 9 сентября в лесопосадке зеленстроевских дач (в двух километрах от саранской телевышки и в километре от городского кладбища № 2) саперная лопатка бойца военно-патриотического объединения «Поиск» наткнулась на человеческие останки. Так была раскрыта одна из самых страшных тайн Мордовии. Историки утверждают, что именно в этом месте палачи НКВД закопали весь цвет мордовской нации.
Они пролежали в земле 66 лет. Их обнаружили в тот момент, когда рядом с городским кладбищем № 2 открывался новый погост с часовней. Как учит Русская православная церковь, случайностей в мире не бывает, все происходит по ЕГО велению. Возможно, таким образом, души убиенных дали понять живым, что хотели бы упокоиться в освященной земле нового погоста. Недалеко от тайных могил НКВД бьют Богоявленские родники, стоит часовня Казанской Божьей Матери. (Приложение 1). Но никто из верующих даже не догадывался, что рядом со святым местом лежат их отцы и деды, пропавшие в годы красного террора.

Их искали 6 лет.
Все началось в мае 1998 года, когда в МГУ им. Огарева прошла конференция, посвященная репрессиям 30-х годов и их последствиям в Мордовии. «Тогда именно ваша газета написали об этом большой материал, — вспоминает зав. кафедрой новейшей истории народов России Владимир Абрамов. — С нами связался бывший прокурор республики Тимошкин, у которого было несколько предположений о местах возможных захоронений жертв репрессий. Вместе мы решили организовать поиски братских могил 73 членов так называемого «мордовского блока».

Начали с первой поляны, которая располагается за телецентром, заложили два шурфа, но ничего не нашли. Затем переместились на вторую поляну, на участке правобережья Саранки, но также потерпели неудачу. У нас были сведения, что отдельных расстрелянных хоронили на старых кладбищах Посопа и у телецентра, но вряд ли там могла лежать почти сотня заключенных. После долгих раздумий мы решили, что большая вероятность местонахождения погребений — территория Богоявленских родников. Там стоят кресты, которые установили местные священники в честь своих убиенных братьев, возведена часовня. Вряд ли они это сделали просто так. Но дело заглохло: работа, бытовая текучка затрудняли поиски. Так прошло почти 6 лет.

В прошлом году с помощью спонсоров наша кафедра опубликовала материалы конференции 1998 года, которые вызвали общественный резонанс. Книгу прочитал руководитель военно-патриотического объединения «Поиск» Николай Кручинкин и предложил помощь. После оформления необходимых документов его команда приступила к новым поискам, которые наконец-то увенчались успехом.

Красный террор унес полмиллиона жителей Мордовии.

Промышленность военного коммунизма поглощала все ресурсы страны и ничего не возвращала народному хозяйству. В молодом государстве создался вакуум рабочей силы, сырья, производства. Возник простой вопрос: где взять средства для жизни? Ответ был старым как мир: у зажиточных граждан. На тот момент таковыми в советской России были земледельцы. Началась всеобщая коллективизация, а по сути, новое закрепощение крестьян и раскулачивание. Изъятые продукты, ценности, недвижимость распределялись номенклатуре, часть выбрасывалась на рынок. Но этого было крайне мало, тем более что в стране начался небывалый голод, от которого погибло около 6 млн. человек.

«Уничтожение классов достигается не путем отмирания классовой борьбы, а путем ее уничтожения. Отмирание старого государства придет не через ослабление власти, а через ее максимальное усиление...» — заявил в 1933 году Сталин. Вскоре невероятная теория перешла в жестокую практику. Однако внутри партии большевиков начала нарастать оппозиция главному виновнику всех бед. Ответным ударом генсека стало массовое истребление недовольных. Самые жестокие репрессии бушевали в трех районах России: Ленинградской области, Украине и Средневолжском крае, в который входила Мордовия. Последствия террора против республики были поистине ужасны: до 30-го года прирост населения Мордовии ежегодно составлял 2%, или около 25 тыс. человек. С начала коллективизации мы стали терять эти же 2% в год. В 1930 году в МАССР проживало 1 млн. 400 тыс. людей, в 1939 — 1 млн. 150 тыс. Но прямые потери за это время составили 500 (!) тыс. человек, это в 4 раза больше, чем за всю Вторую мировую войну. Часть из них была уничтожена, часть — сослана, кто-то бежал от репрессий в Сибирь. Через руки НКВД республики прошло более 20 тысяч дел по «врагам народа». До сих пор Мордовия так и не смогла восстановить эти потери.
"Мордовский блок".
Самым крупным процессом местного НКВД оказалось дело «мордовского право-троцкистского буржуазно-националистического террористического блока», по которому проходили более 100 человек, 73 из них были расстреляны. (Приложение 2). «Дело сфабриковал тогдашний нарком НКВД МАССР Вейзагер, человек Ягоды, — рассказывает Абрамов, — а довел его до конца Красовский, ставленник Ежова, потому что его предшественника тоже расстреляли. Члены «мордовского блока» обвинялись в абсолютно диких вещах: в подготовке терактов против Сталина, Ворошилова, Буденного, подготовке восстания в республике с целью вывода ее из состава СССР и присоединения к вражеской Финляндии. Заключенные содержались в тюрьме, которая находилась на месте современного Дома республики и гостиницы «Мордовия». Она располагалась в двух бывших купеческих домах с большими подвалами, где чекисты устроили пыточные камеры. Во время пыток крики истязаемых были слышны даже на улицах, и тогда палачи на всю громкость включали бравурную музыку и заводили машины, стоящие во дворах тюрьмы. Дело «мордовского блока» рассматривала выездная комиссия из Москвы во главе с юристом 2-го класса Горячевым. В течение двух дней были вынесены приговоры, 24 и 25 мая расстреляли 73 заключенных. Все погибшие были цветом мордовской нации. Некоторые из них приехали к нам из разных уголков страны с огромным желанием поднять экономику и культуру республики. К примеру, преподаватель вуза Бондяков разрабатывал основы мордовских языков. Писатель Чесноков был зачинателем мордовской литературы, в Москве в Мордовском клубе ставил пьесы на родном языке, которые с большим удовольствием смотрели Мейерхольд, Луначарский. Начальника управления по делам искусства Галаева арестовали за то, что он публично восхищался Эрьзей, а профессора пединститута Рябова — за желание переложить родной язык на кириллицу».

Колоссальный размах садистов в погонах вызвал беспокойство в партийной верхушке страны. В 1939 году в республиканском НКВД было проведено внутреннее расследование, по результатам которого арестовали 17 сотрудников во главе с Красовским. Их обвинили в нарушении правил ведения уголовных дел. Нарком НКВД МАССР, его помощник и два сотрудника были приговорены к высшей мере наказания, остальные получили различные сроки. Но возможно, что Красовский и другие все же избежали расстрела — очень часто таких чекистов прощали, а затем они всплывали под другими фамилиями где-нибудь на периферии. Палачи всегда были в цене.

Фактически члены «мордовского блока» были реабилитированы в 1939 году, юридически — после смерти Сталина.

"Их бросали штабелями..."

Один из тысячи — именно так расценивали поисковики свои шансы на удачу. Найти места страшных захоронений в огромном лесу, не зная точных координат, практически невозможно. Поэтому на решение задачи под знамена «Поиска» были призваны 70 школьников из разных районов республики. «Копали мы наугад, — рассказывает Николай Кручинкин. — Расчертили для себя квадрат в лесу и тщательно обследовали. Обычно на местах старых захоронений образуются провалы, такие участки и стали для нас ориентиром».

Следопыты начали работать в три часа дня, раскопали несколько шурфов, и в половине пятого в одной из ям ромодановские ребята наткнулись на человеческие останки... (Приложение 3). Они лежали штабелями в три слоя. В черепе одного из погибших зияло два отверстия — следы контрольного выстрела, рядом лежала гильза от нагана. Руки жертвы вывернуты назад — по всей видимости, перед смертью палачи связали их веревкой. Из земли торчали обрывки одежды: сгнившие куски полушубка, осеннего пальто, шерстяной носок. Осторожно разгребая землю, Н. Кручинкин наткнулся на кожаный кисет и кошелек, (это говорит, что владелец этих вещей занимал не последнее место в обществе). В кисете — огрызок карандаша и бумажная труха. Возможно, кто-то пытался писать из тюрьмы записки родным... «Только в этом месте лежат не менее 50 человек», — прикидывает командир «Поиска».

Следующую яму НКВД следопыты увидели всего в нескольких метрах от первого рва. Сначала ребята нашли в земле вставную керамическую челюсть, через час работы на дне ямы показалось человеческое плечо. Позже, совсем рядом с Богоявленским родником были найдены еще два захоронения. Уже в четырех ямах, считает Кручинкин, могут лежать не менее 200 невинно убиенных. Значит, не только «мордовский блок» нашел здесь последнее пристанище.
«Мы полагаем, что заключенных расстреливали еще в тюрьме, — говорит Кручинкин, — а сюда их привозили и просто сваливали в заранее приготовленные рвы. Сколько их здесь лежит в этом лесу — неизвестно. Как их звали и кем они были — тоже. Скорее всего, этого мы так никогда и не узнаем. Но главное в другом: эти люди не похоронены — они лежат в ямах, а не в могилах. Мое мнение — каждого погибшего необходимо захоронить на кладбище. Но это решат местные власти, так как у нас нет разрешения на эксгумацию. С другой стороны, только поднятие тел может дать возможность узнать имена расстрелянных: если мы насчитаем 73 человека, значит, это те, кто указан в списках Владимира Абрамова. И тогда у родственников появится надежда обрести могилы своих отцов и дедов. Но, повторяю, сейчас все зависит от городских властей».


http://gapavlinova.edurm.ru/index.php?cati...mp;view=article

Сообщение было отредактировано Лео: 21.04.2015, 13:43


--------------------
Однажды ученик спросил у Мастера:
– Долго ли ждать перемен к лучшему?
– Если ждать, то долго, ответил Мастер.
Изображение
what goes around, comes around.
"Всякий слышит лишь то, что понимает" ПЛАВТ, (III в. до н.э.)
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Ответить
Лео
Лео
сообщение 20.04.2015, 16:12
Сообщение #2| Наверх


феечка

Group Icon

Группа: Координатор
Сообщений: 21,060
Регистрация: 10-December 06
Из: Москва
Пользователь №: 14



Назначение Н.В. Красовского было оформлено приказом НКВД СССР № 2304 от 22 ноября 1937 г. [7, ф. Р-526, оп. 1, д. 6, л. 139]. При новом наркоме репрессии развернулись с небывалой силой и достигли своего пика. 23–24 мая 1938 г. в г. Саранске проходил процесс по делу мордовской правотроцкистской буржуазно-националистической террористической организации. Выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР, заседания которой проходили в кабинете наркома, было осуждено 95 участников организации, из них приговорено к высшей мере наказания (расстрелу) 70 человек, к тюремному заключению на срок от 10 до 15 лет, с поражением в политических правах – 25 человек. Слушание дела проводилось ускоренно, в порядке постановления Президиума ЦИК СССР от 1 декабря 1934 г., без участия обвинения и защиты [5, 1934, № 64, ст. 459]. Приговоры к ВМН были приведены в исполнение сразу после их объявления.

Среди осужденных оказались М.Д. Прусаков – бывший первый секретарь Мордовского обкома ВКП(б), П.Г. Сурдин – председатель ЦИК МАССР, А.Я. Козиков – председатель СНК МАССР и другие руководители республики, советские, комсомольские и хозяйственные работники, представители творческой интеллигенции. В 1938 г. по постановлениям Особого совещания при НКВД МАССР были репрессированы жены 51 участника организации. К началу июля 1938 г. по делу мордовской правотроцкистской буржуазно-национа-листической организации органами НКВД МАССР было арестовано 179 человек, в том числе: председателей ЦИК, СНК и заместителей председателя СНК – 4, наркомов и заместителей наркомов – 12, секретарей обкома ВКП(б) – 5, руководящих работников ЦИК, СНК и обкома ВКП(б) – 27, секретарей РК ВКП(б) – 34, председателей райисполкомов – 10, прочих – 37. Уже после смерти И.В. Сталина дополнительной проверкой этого дела будет установлено, что следственные материалы были сфальсифицированы руководящими работниками НКВД МАССР С.М. Вейзагером, Н.И. Красовским, Д.И. Прониным. Все осужденные по указанному делу были полностью реабилитированы.
http://www.rae.ru/fs/?section=content&...cle_id=10005678


--------------------
Однажды ученик спросил у Мастера:
– Долго ли ждать перемен к лучшему?
– Если ждать, то долго, ответил Мастер.
Изображение
what goes around, comes around.
"Всякий слышит лишь то, что понимает" ПЛАВТ, (III в. до н.э.)
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Ответить
Лео
Лео
сообщение 20.04.2015, 17:08
Сообщение #3| Наверх


феечка

Group Icon

Группа: Координатор
Сообщений: 21,060
Регистрация: 10-December 06
Из: Москва
Пользователь №: 14



Л. А. Наумов «Кровавый карлик» против Вождя народов. Заговор Ежова
http://coollib.net/b/221594/read


--------------------
Однажды ученик спросил у Мастера:
– Долго ли ждать перемен к лучшему?
– Если ждать, то долго, ответил Мастер.
Изображение
what goes around, comes around.
"Всякий слышит лишь то, что понимает" ПЛАВТ, (III в. до н.э.)
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Ответить
Лео
Лео
сообщение 21.04.2015, 14:54
Сообщение #4| Наверх


феечка

Group Icon

Группа: Координатор
Сообщений: 21,060
Регистрация: 10-December 06
Из: Москва
Пользователь №: 14



Из воспоминаний директора научно-исследовательского института И. С. Сибиряка, Саранск

На допросы меня не вызывали, и я написал заявление прокурору Мордовской АССР и наркому НКВД, требуя вызвать меня, разобраться и выпустить из-под ареста как ни в чем не виновного (автора арестовали в Куйбышеве по запросу НКВД Мордовской АССР и через Сызрань доставили в Саранск.— "Власть"). 27.06.37 г. по моему настоянию меня привезли из городской тюрьмы с сопроводительным пакетом на имя наркома. В коридоре НКВД я встретил Вейзагера — наркома НКВД Мордовской АССР. Он поздоровался со мной, спросил, к кому я. И когда я ему сказал, что я арестован, он сделал удивленное лицо. Здесь я узнал, что он ничего не знает, не знают и другие...

Саранская внутренняя тюрьма НКВД, в которой содержались все арестованные в 1937-38 годах, состояла из двух 2-этажных зданий, стоящих во дворе городской милиции и НКВД Мордовской АССР. Посредине тюремного двора стояла кухня, где готовилась пища для арестантов. Здесь же был туалет, где опорожнялись камерные параши. Воды не было, ее в бочках привозила тюремная обслуга. В 1930-33 годах в этих помещениях размещались Красный уголок и клуб работников НКВД. До революции здесь были торговые склады, погреба и подвалы саранских купцов. Настоящие подземные лабиринты. Переоборудованием их под тюремные камеры руководил хорошо мне знакомый прораб по фамилии Дунаев. Когда он закончил работу, его тотчас же арестовали и стали бить...

После того как меня привели в тюрьму НКВД, меня поместили в деревянный тюремный корпус, где я просидел до середины ноября. Камера, называемая Ленуголком, окнами выходила в прогулочный дворик и тюремный двор. Окна этой камеры не были заделаны козырьком до октября, и из них было видно все происходящее в тюремном дворе, было видно как на ладони. Из этих окон я увидел многих знакомых... Через пару дней в камеру ввели Акафьева, прокурора Мордовской АССР. Его несколько дней как арестовало НКВД. Он был в осеннем пальто, в костюме, в шапке, хотя на улице разгар лета. Кроме того, с собой он принес огромный узел вещей.

Каждый день увозились на этап и привозились сотни людей. В большинстве своем по внешнему виду это были рабочие, колхозники, мужчины, женщины — от стариков до молодежи. Одеты и обуты кто во что. Бросались в глаза арестанты, одетые в национальные костюмы: мордва, татары, цыгане. Внешним видом выделялись китайцы. Видел "значкистов", возвращавшихся с московских Дмитриевских лагерей — строителей канала Москва--Волга. Их наградили за хорошую работу почетными значками. Таких "значкистов" — отличников лагерной стройки, выпущенных из лагерей и ехавших домой, было много. Но их долго не держали в тюрьме. Через 3-4 дня уже отправляли в другие лагеря, оформив на них материал через "тройки" или даже без всякого оформления, заявляя им, что о новом сроке им объявят по прибытию на место...

В камере бывшего Ленинского уголка я познакомился с разными людьми. Вот, например, приводят в камеру рабочего-печатника Андреева. Его только утром взяли в хлебной очереди и, оформив в НКВД материал, сопроводили в Саранскую городскую тюрьму. Суть дела, как рассказал Андреев, состояла в следующем: у него на неделе умерла жена, оставив на его руках пятерых детей, старшему из которых исполнилось 12 лет. Вечером, уходя в ночь на работу, он оставил своих детей дома закрытыми на ключ. Оставил одних, без присмотра. После ночной смены, утром прямо с работы, встал в очередь за хлебом. И вот уже 12 часов, а хлеба все еще нет, не привезли. Дома дети одни закрыты. Очередь стала возмущаться. В разговоры вступил и Андреев. Его забрали прямо из очереди. За все время нахождения в тюрьме к Андрееву никто не приходил. О судьбе своих детей он ничего не знал...

Двор Саранской тюрьмы мне напомнил Сызранскую тюрьму, гудящую от движения и перекличек. Все этапируемые проходили через ворота или калитку конторы тюрьмы, были доступны мне для обозрения. Стар и млад, мужчины и женщины всех возрастов и национальностей выводились во двор и отправлялись на этап. Вместо них принимались другие арестанты, ими, как селедку в бочки, набивали камеры. Во время транспортировки меня из Куйбышева в Сызрань, а затем в Саранск я наблюдал, как непрерывно сновали прицепленные к поездам тюремные вагоны, прозванные "столыпинскими". Тупики и станции были полны ими. В некоторых составах было по несколько таких вагонов. Что же касается станций Сызрань, Инза, Рузаевка, то ими были заполнены целые тупики. Видел также и целые эшелоны с заключенными. Они отличались от обычных поездов с отдельными "столыпинскими" вагонами наружным конвоем с собаками, пулеметами на тормозных площадках, крышах и открытых платформах. От всего увиденного было как-то тревожно. Смотрел я и думал: "Смотри-ка, сколько врагов? Как же я попал в их число? И если меня посадили, то это недоразумение, оно выяснится, и я буду освобожден".
Подробнее: http://www.kommersant.ru/doc-rss/2008756


--------------------
Однажды ученик спросил у Мастера:
– Долго ли ждать перемен к лучшему?
– Если ждать, то долго, ответил Мастер.
Изображение
what goes around, comes around.
"Всякий слышит лишь то, что понимает" ПЛАВТ, (III в. до н.э.)
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Ответить
Лео
Лео
сообщение 21.04.2015, 15:23
Сообщение #5| Наверх


феечка

Group Icon

Группа: Координатор
Сообщений: 21,060
Регистрация: 10-December 06
Из: Москва
Пользователь №: 14



«с конца 1937 и до второй половины 1938 г. под руководством бывшего наркома НКВД МАССР Красовского Н.В. и его ближайшего помощника Пронина Д.И. (в дальнейшем оба были арестованы) и при прямом участии группы бывших работников аппарата НКВД МАССР создавались провокационные дела, проводились массовые незаконные аресты, применялись противозаконные извращенные методы следствия и фальсифицировалось следствие по делам, находившимся в производстве наркомата. В своих вражеских и преступных целях Красовский и Пронин организовали так называемый «штаб» из оперативных сотрудников, на который была возложена задача составления заведомо ложных протоколов в отсутствии арестованных, в них вписывались тяжкие антигосударственные преступления, которые на самом деле арестованными не совершались.

С целью создания контргрупп и организаций «штабом» искусственно в показания обвиняемых записывались террористические, вредительские и диверсионные акты, факты которых в извращенном виде брались из составленного так называемого «справочника» происшествий по МАССР за несколько лет. Затем с помощью вымогательства и пыток сотрудники НКВД заставляли арестованных подписать фальсифицированные протоколы допроса».

Репрессии не знали границ. По сфабрикованному в НКВД МАССР одному из таких дел об антисоветской организации «Идель-Урал» (состоявшей в основной массе из татар) были осуждены 178 человек, из них 135 – к расстрелу, 43 человека направлены в исправительно-трудовые лагеря (далее – ИТЛ).

В скорбной жатве 1937–1938 гг. в Мордовии был уничтожен цвет партийно-советских кадров и творческой интеллигенции коренного народа. Только по делу «Мордовского блока правых троцкистов и националистов» были арестованы 179 человек, куда по навету был причислен и проживающий последние 6 лет в Лондоне юрист Васильев Т.В.

В республике по данному делу были арестованы 5 секретарей обкома партии, 27 руководителей ЦИК, СНК и обкома ВКП(б), 12 наркомов и их заместителей, в том числе Абмаев П.И. – прокурор республики, Буртаев Д.С. – председатель Верховного суда МАССР, Звездин К.Д. – редактор газеты «Эрзянь коммуна», Галаев П.В. – директор НИИ Мордовской культуры, Гребенцов Д.И. – ректор вуза, Григошин Я.М. – писатель, Кутяков И.С. – заместитель командующего войсками Приволжского военного округа, Рябов А.П. – первый эрзянский профессор, его брат – переводчик Рябов В.П., владевший прибалтийскими и европейскими языками, профессор Бубрих Д.В. – крупнейший финно-угровед, 34 секретаря райкомов партии и 10 председателей райисполкома и многие другие ответственные должностные лица и общественные деятели.

Против «не разоружившихся врагов народа» в НКВД применяли все методы допроса: писателей С.Ф. Атянина, Я.П. Григошина, И.А. Макушкина, П.И. Левчаева били до потери сознания (Атянин был расстрелян, Григошин умер в тюрьме, Макушкин осужден на 15 лет тюремного заключения). Писателя В.И. Виарда (Ардеева) арестовали только за то, что посмел прийти в здание НКВД и справиться о судьбе товарища С. Атянина. После пыток В. Виарда заставили выпить стакан собственной крови.

За интерес к творчеству «кулацкого поэта С.А. Есенина» писатель В.В. Горбунов год провел в тюрьме. Его коллеге С.З. Платонову повезло меньше: он 7 лет отбывал срок на Колыме, пока не стал инвалидом. Я.Я. Кулдыркаев создал гениальную поэму «Эрмезь» – из истории эрзянского народа начала XIII века. По значимости это произведение, как отметил на съезде писателей Мордовии 23.04.1971 г. Артур Моро, сравнимо только со «Словом о полку Игореве» для русского народа. Иначе оценило труд Кулдыркаева НКВД: в общей сложности писатель провел в лагерях 20 лет.

П. Галаев был расстрелян «за пропаганду творчества С.Д. Эрьзи» – всемирно известного скульптора, жившего в тот период за границей. Сменившему Галаева П. на посту руководителя НИИ Мордовской культуры И.С. Сибиряку, бывшему сотруднику Пензенского губчека, участнику войны с Польшей, на допросах его бывшие «коллеги» полуоторвали челюсть, выбили из глазниц глаза, совали иголки под ногти, вытащили язык и ударили по нижней челюсти, отчего распухший язык не убирался в рот, отбили все внутренние органы, так что он двое суток не приходил в сознание и несколько недель мочился кровью. И все это было для того, чтобы арестованный признался в связи с польской разведкой и оговорил своих сослуживцев. Некоторые арестованные вынуждены были признаться в таких бредовых идеях, как рытье туннеля из Мордовии до Хельсинки, попытках расчленения СССР и выхода Мордовии под протекторат буржуазной Финляндии.
http://www.goloserzi.ru/ru/tvorchestvo/lit...oj-rodinyi.html


--------------------
Однажды ученик спросил у Мастера:
– Долго ли ждать перемен к лучшему?
– Если ждать, то долго, ответил Мастер.
Изображение
what goes around, comes around.
"Всякий слышит лишь то, что понимает" ПЛАВТ, (III в. до н.э.)
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Ответить
Лео
Лео
сообщение 21.04.2015, 15:41
Сообщение #6| Наверх


феечка

Group Icon

Группа: Координатор
Сообщений: 21,060
Регистрация: 10-December 06
Из: Москва
Пользователь №: 14



Докладная записка заместителю наркома внутренних дел УССР М. А. Степанову об оперативно-следственной работе НКВД МАССР по состоянию на 5 октября 1937 г.
http://istmat.info/node/33950


--------------------
Однажды ученик спросил у Мастера:
– Долго ли ждать перемен к лучшему?
– Если ждать, то долго, ответил Мастер.
Изображение
what goes around, comes around.
"Всякий слышит лишь то, что понимает" ПЛАВТ, (III в. до н.э.)
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Ответить
Лео
Лео
сообщение 21.04.2015, 16:08
Сообщение #7| Наверх


феечка

Group Icon

Группа: Координатор
Сообщений: 21,060
Регистрация: 10-December 06
Из: Москва
Пользователь №: 14



ОТРАЖЕНИЕ ТЕМЫ
ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ 30-х гг. В ГАЗЕТНОЙ ПЕРИОДИКЕ МОРДОВИИ
[b]
http://csfu.mrsu.ru/arh/2012/3-4/36-39.pdf


--------------------
Однажды ученик спросил у Мастера:
– Долго ли ждать перемен к лучшему?
– Если ждать, то долго, ответил Мастер.
Изображение
what goes around, comes around.
"Всякий слышит лишь то, что понимает" ПЛАВТ, (III в. до н.э.)
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Ответить
Лео
Лео
сообщение 21.04.2015, 16:27
Сообщение #8| Наверх


феечка

Group Icon

Группа: Координатор
Сообщений: 21,060
Регистрация: 10-December 06
Из: Москва
Пользователь №: 14



Главы из книги Как я был репрессирован в Мордовии
Мемуары Сибиряка Иллариона Сергеевича (Поздяева), директора Мордовского научно-исследовательского
института языка, литературы и этнографии

Изображение
Здание НКВД в Саранске, находилось на том месте, где сейчас стоит Дворец Республики. Фото из газеты 1970-х гг.

http://perevodika.ru/forum/index.php?showtopic=3326


--------------------
Однажды ученик спросил у Мастера:
– Долго ли ждать перемен к лучшему?
– Если ждать, то долго, ответил Мастер.
Изображение
what goes around, comes around.
"Всякий слышит лишь то, что понимает" ПЛАВТ, (III в. до н.э.)
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Ответить
Лео
Лео
сообщение 21.04.2015, 21:39
Сообщение #9| Наверх


феечка

Group Icon

Группа: Координатор
Сообщений: 21,060
Регистрация: 10-December 06
Из: Москва
Пользователь №: 14



Майя Кофман-Герценштейн
БЕССАРАБСКОЕ ДЕЛО
Передо мной лежат копии следственных дел самых близких мне людей: мамы, отца и дяди - брата отца. В каждом из этих дел находятся протоколы допросов, очных ставок, материалы реабилитации их и других обвиняемых. Эти документы, а также некоторые другие, позволили мне восстановить обвинительный процесс 30-х годов, который я назвала "Бессарабским делом".
Обычно следственные дела, составленные ГПУ-НКВД-КГБ открываются ордером на арест и протоколом обыска. Первая страница следственного дела моей матери - Анны Кофман начинается "Заявлением" М.И.Табачника, несомненно написанным под диктовку следователя в духе эпохи. В этом заявлении арестованный рассказывает о своих "преступлениях" перед советской властью и чистосердечными признаниями хочет "предотвратить последствия предполагаемой террористической деятельности, в частности возможное покушение над руководителями ВКП(б) (так и написано "над"), организуемое группой французских троцкистов, подосланных Жаком Дорио. "Я сам прибыл в СССР с прямым заданием Дорио убить Сталина (подчеркнуто в деле) говорил он. П.Ригуло в своей книге "Les paupieres lourdes (Тяжелые веки)" приводит слова из большого выступления Ж.Дорио (бывшего коммуниста и большого друга Советского союза), сказанные 1 февраля 1942 г на зимнем велодроме, где Дорио имел в виду судьбы французов, находящихся в немецкой оккупации: "Нищета? - конечно! Отсутствие свободы ? - без сомнения! Репрессии? -Несомненно! -Но не гулаг! Нужно отдавать себе отчет, что происходит здесь и там", ссылается он на брошюру, озаглавленную "Советы повсюду".
"В сентябре 1934 года, рассказывает далее Табачник, я, сменив свой румынский паспорт на советский, прибыл в Москву, получив явки от Дорио и Паз - известного парижского троцкиста, ближайшего друга Дорио. Я был связан с Паз с 1928 года". Паз -это искаженная фамилия гражданина Франции Тузе, встреченная в другом следственном деле. Тузе был руководителем отдела иностранных рабочих французской коммунистической партии (ФКП). Табачник назвал приехавших из Франции Лейба Шора и Давида Фихмана, входивших в "Общество бессарабцев". Называет он и Рафаловича как руководителя их террористической группы, Анну Кофман, переправлявшую якобы шпионские материалы во Францию, Якова Гриншпуна, Ефима Гуревича, говорит о группе диверсантов на автозаводе N 22. О себе он сообщает, что с 1926 года работал во французской полиции ("сюртэ женераль") под кличкой "Мишель".
Это "Заявление" Табачника датировано 15 декабря 1937 года, а на следующей странице "дела" стоит резолюция Ежова от 16 декабря, которую привожу дословно: "Надо немедля (сегодня же) всех, проходящих по показаниям Табачника, арестовать. Результаты доложите". Далее подпись Ежова и оперуполномоченного 5-го отдела Главного управления госбезопасности Гречищева. В ночь на 17 декабря мои родители Анна и Лазарь Кофманы и брат отца Самуил Кофман были арестованы и отправлены на Лубянку.
14 января Табачник был снова допрошен. Он дополняет свои прежние показания и называет новые имена. Протокол допроса, который ведет оперуполномоченный Поляков, напечатан на 21 странице, и, по-видимому, допрос был очень длительным. Арестованный сообщил, что еще во Франции сотрудник французской разведки Фигон дал ему задание собирать сведения "по строительству военных самолетов, а также информацию о настроении населения СССР". Материалы из СССР должны были пересылаться через Марию Кофман. Здесь названо другое имя вместо имени моей матери Анны. Однако, следователь спрашивает Табачника, были ли другие лица, кроме Анны Кофман, с которыми он должен был связаться по разведывательной работе. Абзац с именем Марии жирно отчеркнут. По заданию Фигона Табачник должен "вербовать" среди знакомых бессарабцев "шпионов, разведчиков, террористов". Ниже приведен ряд фамилий, названных Табачником:
Ефим Лазаревич Гуревич 1904 года рождения, инженер-конструктор краснопресненского машиностроительного завода, в других документах - института дирижаблестроения. Он был арестован 17 декабря 1937 года; Давид Моисеевич Фихман 1903 г. рождения - педагог московской школы N121, арестован 17 декабря 1937 г.; Плешакова - монтажница лаборатории московской телефонной связи; Яков Гриншпун -его родственник, токарь завода N 22; Бастамова Раиса Ивановна - знакомая Табачника; Вайнштейн Григорий - работник оргметалла, будто бы связанный с французской полицией; Ванеев - инженер управления промышленных предприятий наркомсвязи, в мае 1937 года он вернулся из Лондона; Сасов Андрей - инженер, бессарабец из Аккермана, в 1917 году переехавший из Парижа в СССР, был связан с анархистами, его жена Мария Вейцман - также анархистка; Полонская Софья - из Аккермана, приехала в СССР из Парижа в 1917 году; Израильсон Изя - бессарабец, с которым Табачник учился в Льеже и встречался в Париже в Обществе бессарабцев, где он был членом комитета Общества. С 1926 года Израильсон работал в полпредстве СССР в Париже. По показаниям Табачника он бывал у Фигона, что "свидетельствует о связи с французской разведкой". В Москве Израильсон работал редактором иностранного отдела газеты "Гудок" и печатался под псевдонимом Лидии или Людин; Яков Мошкович - из Аккермана, Табачник знает его с детства, учился с ним в Аккермане и Льеже. Мошкович - командир-танкист, служил в Ленинграде; Леблан Луи и Лефевр - о них известно со слов Табачника, что в 1934 году они были направлены из Франции в СССР для шпионской деятельности; Вольман Борис Яковлевич - из Аккермана, знаком Табачнику с детства, учился с ним в Аккерманском коммерческом училище и в Льежском университете, в 1925 году приехал в Париж, где работал чертежником на заводе, ас 1931 года - в советском торгпредстве, в 1931 году приехал в СССР, сначала работал на строительстве электростанции в Сталинграде, а затем в Киеве. Следователь Поляков после каждой названной фамилии задает провокационные вопросы, требует доказательств о причастности этих людей к шпионской организации. Из протокола допроса видно, что виновность всех, в том числе и допрашиваемого, обусловлена заранее. Приведенное в настоящей статье перечисление имен, встреченных в следственных делах, не случайно. Стараюсь для каждого арестованного отметить мельчайшие подробности, по которым их смогли бы узнать родственники и друзья. Но также хочу сохранить для потомков и имена их палачей.
Идут аресты, допросы. Бессарабское дело обрастает новыми именами, следователи сочиняют новые компрометирующие подробности, создают провокационные ситуации, заставляют арестованных давать взаимоисключающие показания и подтверждать то, что им необходимо для доказательств "преступления". Показания, отвечающие их задачам, выделяются, подчеркиваются. Многие сведения для своих показаний Табачник, а также другие арестованные узнают в ходе допросов от следователей.
Но необходимо рассказать об "Ассоциации бессарабцев", описание которой имеется во второй части следственных дел в виде приложения. В 20-е годы после оккупации территории Бессарабии Румынией в Европе начали возникать бессарабские общества. Это можно объяснить тем, что в Румынии бессарабская молодежь, стремящаяся получить высшее образование, подвергалась дискриминации со стороны властей. Бессарабцев, особенно евреев-бессарабцев, принимали в университеты по процентной норме. Впоследствии бессарабских евреев вообще перестали принимать в высшие учебные заведения Румынии. Поэтому бессарабцы устремились в европейские университеты, куда их охотно зачисляли. Проблема была только в оплате за обучение. Среди студентов имелись дети состоятельных бессарабцев, а также способная, но бедная еврейская молодежь, которой помогала еврейская община. Для взаимодействия и облегчения жизни на чужбине студенческая молодежь объединялась в землячества. Такие группы появились в Берлине, Париже, Праге, Брюсселе, Льеже, Тулузе и других городах Европы. Бессарабские общества обменивались информацией, литературой. Главенствующая роль принадлежала парижскому обществу. Оно было создано в 1924 году (по данным французской полиции - в феврале 1925 года) по инициативе Христиана Раковского. Одним из его организаторов был Розенберг - сотрудник советского полпредства во Франции, а затем работник МОПРа в Москве (Международная организация помощи борцам революции). МОПР просуществовал в СССР до 1947 года. Бессарабское общество имело легальный статус и было зарегистрировано в префектуре полиции. Его официальной задачей являлось объединение выходцев из Бессарабии, защита, моральная и материальная поддержка своих членов, а также информирование европейской общественности о событиях в Бессарабии, ее политической и экономической жизни. В парижскую ассоциацию входило примерно 80 человек, она существовала на членские взносы (2 франка и вступительный взнос - 3 франка, другими средствами ассоциация не располагала). Членами ее могли стать не только бессарабцы, но и сочувствующие им. Следует отметить, что сведения о структуре и задачах общества, взятые из следственных дел, в первой части этих дел приписывают членам общества троцкистско-шпионскую, антисоветскую деятельность и связь с французской полицией. Вторая же, посвященная реабилитации жертв советского режима и основанная во многом на архивах "сюртэ женераль", о чем будет сказано дальше, говорит, напротив, о коммунистической направленности работы всех европейских обществ бессарабцев, о зависимости их от коммунистических партий Европы и СССР. Так, по данным "сюртэ женераль", руководители обществ "проводили большевистскую пропаганду среди русских и бессарабских рабочих, агитировали их за возвращение в СССР". В документах "сюртэ женераль" парижская ассоциация названа большевистской группировкой, действующей под руководством советского посольства и французской компартии.
Бессарабское общество было связано с парижской секцией румын, Союзом русских рабочих и обществом советских студентов. У всех этих объединений были общие интересы, и их члены посещали многие собрания и доклады Общества бессарабцев, а то и состояли в нем. На собрания общества приглашали французских политических и общественных деятелей - Анри Барбюса, редактора "Юманите" Даниэля Рэню, директора журнала "Вечер" Поля Луи, депутатов парламента, председателя Лиги прав человека Виктора Ваша и др.
После того как Раковский был отозван из Парижа, руководство в Бессарабском обществе перешло к секретарю полпредства Гельфанду, который обеспечивал связь с Москвой. Его помощником был Виктор Гарский - сотрудник советского торгпредства в Париже. Во главе парижской ассоциации стояло бюро, в которое входили Абрам Вайнберг, Давид Фихман и Шая Шаймович, которые по приезде в Москву также были арестованы по Бессарабскому делу. В Москве находилось центральное общество бессарабцев. Организацией бессарабцев руководили Пьер Иосифович Николя-Кониц и секретарь МОПРа Марсель Кордье. До этого Николя работал в Париже по линии Балканского комитета помощи жертвам террора на Балканах. П.И.Николя - Кониц (г.рожд. 1895, гор. Бухарест) корректор 7-ой типографии в гор. Москве был арестован 5 января 1937 г. Марсель Кордье (1896 года рождения) французский поданный, член ФКП с 1920 года, арестован 5 января 1938 г. Во время допросов были названы также другие имена членов центрального общества: Монович, Качановский, Дембо, Воборник, Шлезерман, Демьянов, Рива Давидович. Руководящяя роль в центральном обществе принадлежала Раевичу и Ольдовскому-Гриншпуню, а в обществе румынских эмигрантов -Стынке.
Вне всякого сомнения, подобные общества, созданные в Европе, были инспирированы или, во всяком случае, использованы советской властью для представления СССР в глазах Запада как "родины мирового пролетариата". Подавляющее большинство членов этих обществ - западных коммунистов и беспартийных - искренне верили, что только присоединение Бессарабии к СССР сможет улучшить положение ее населения, тем более, что сведения о белом терроре румынских властей были небеспочвенны. При встрече с советской действительностью эти люди начинали осознавать ситуацию. Однако, свирепствовавшая в те годы в Европе безработица, советские лозунги о равенстве и братстве всех народов, а главное, слепота и наивность энтузиастов, искренне веривших в возможность построения светлого будущего в этой стране, привлекали их в Советский Союз. Следует отметить, что уже в двадцатые годы были опубликованы за рубежом книги ряда людей, побывавших в тюрьмах и лагерях СССР (Раймонд Дюге "Каторга в красной России", Таландие, Париж, 1927; Юрий Бессонов "Мои двадцать шесть тюрем и мой побег с Соловков", Пайо, Париж, 1928; Людовик Подо "В тюрьме под русским террором" Ашет, Париж, 1920 и др.). И все же вплоть до нынешних разоблачений большая часть интеллигенции и правительственных структур Запада то ли верили, то ли хотели верить в демократичность советского режима, закрывая глаза на террор в тоталитарном государстве. Французский историк П.Ригуло на основании множества документов рассказал об этом довольно подробно в книге "Les paupieres lourdes" ("Тяжелые веки"),?. 1991.
1937-1938 годы известны как годы развертывания большого террора. Существовал оперативный приказ N 00447 наркома НКВД СССР Н.Ежова от 30 июня 1937 года, в котором он приказывал "с 5 августа 1937 года во всех республиках, краях и областях начать операцию по репрессированию" Все граждане, "относящиеся к первой категории" (по его градации наиболее враждебные), "подлежат немедленному аресту и по рассмотрении их дел на тройках... (следствие проводится ускоренно и в упрощенном порядке) - расстрелу"... Надлежало сохранять "в полной тайне время и место приведения приговора в исполнение".
В эти же годы началась подготовка к аннексии Бессарабии и других западных территорий, и помощь подобных обществ вроде Бессарабского стала не нужной. Многие "бессарабцы", получившие на западе образование и принявшие западные коммунистические взгляды, приехав в Советский Союз и став советскими поданными страны, где террор сопровождался шпиономанией и в первую очередь касался иностранцев или побывавших - приехавших из-за рубежа, в полной мере почувствовали ужас своего положения. Люди, спровоцированные НКВД выступать в защиту рабочего класса за границей в рамках подобных обществ, создаваемых при посольствах, полпредствах, в СССР обвинялись в шпионаже и были истреблены, как и другие, приехавшие по вызову Коминтерна, бежавшие от фашистских режимов, приехавшие к родственникам или в служебные командировки и т.п. В реабилитационных документах по делам А.Кофман, Л.Кофман и С.Кофман заместитель генпрокурора СССР Д.Терехов в 1956 году пишет в "Протесте" (на полном серьезе) , что обвинения в принадлежности к агентуре германской, французской, английской и румынской разведок не подтверждаются, хотя надо бы написать "абсурдны" . Подобные рассуждения о действиях НКВД приемлемы, если бы к последним была применима логика. Но при тоталитарном режиме террор, всеобщий страх, подозрительность и система насилия устраняют всякие логические объяснения. И все же аресты , приехавших из-за границы, были для НКВД более выигрышны, так как создавали групповое дело, облегчали обвинительные приговоры, повышали результаты работы следственных органов. Сыграло роль также и то, что у истоков бессарабского дела стояла фигура Раковского, обвиненного в троцкизме и к тому времени уже арестованного.
Христиан Раковский (1873-1941) был профессиональным революционером и крупным советским политическим деятелем. Он состоял в партии большевиков с 1917 года. В 1918г на Украине Раковский возглавлял ЧК, был там председателем Совнаркома до 1923 года. С 1919 по 1927 годы он член ЦК ВКП(б) и один из руководящих работников Коминтерна. Раковский был послом в Англии (1924-26 гг.) и во Франции (1926-27 гг.). В 1927 году его обвинили в троцкизме, исключили из партии и отправили в ссылку. Но в 1935 году он был восстановлен в партии и возглавлял Красный Крест в СССР. Еще в 1927 году Раковский, питавший революционно-романтические иллюзии, поклонник Троцкого и Бабефа, выступил с резкой критикой извращений, практикуемых советским партийным руководством (бюрократизм, роскошный образ жизни партийных руководителей по контрасту с простыми рабочими, проведение репрессий против недовольных). В письме из ссылки к Валентинову - бывшему меньшевику, философу и экономисту - Раковский критикует лживые высказывания Молотова, оправдывавшего произвол партийных деятелей и необоснованный террор диктатурой пролетариата. Раковский был арестован 27 января 1937 года и осужден на 20 лет тюремного заключения. В 1941 году при приближении немецких войск к городу Орлу он в числе 161 заключенного, среди которых были Мария Спиридонова, Александр Айхенвальд, расстрелян в Орловском централе 11 сентября на основании письменного распоряжения председателя военной коллегии Ульриха. Последнего называли хозяином расстрельного дома, в подвалах которого убивали тысячи заключенных. Из протоколов допросов видно, что от арестованных по бессарабскому делу добивались компрометирующих Раковского материалов, сообщений о его троцкистской деятельности.
Читая протоколы следствия, понимаешь, что сведения, получаемые на допросах, фиксировали все происходящее с арестованными выборочно. По этим листам нельзя восстановить количество допросов, моральные и физические мучения людей, находящихся в руках НКВД. Само содержание протоколов допросов говорит о том, что далеко не все вносилось в дело. А уж сам язык протоколов, безобразно-примитивный, составленный по школьному принципу вопросов и полных на них ответов... Вопросы заранее содержали обвинения, вроде дежурной фразы "ваша преступная деятельность" и т.п., эпитеты "троцкистский", что затем вписывалось и в ответы, составленные также стандартно, оглупленно и заискивающе виновато. Безусловно, все эти вопросы-ответы писал следователь, и лишь отдельные фразы и подпись принадлежали допрашиваемому. Во всех делах протоколы имеют общий канцелярский стиль, хотя вели их различные следователи. Например, допрос Л.Кофмана следователем Кучинским Н.П., длящийся двое суток (19-20.01.38). Вопрос: "Следствию известно, что указанное вами общество бессарабцев во Франции являлось прикрытием для контрреволюционной троцкистской работы против СССР. Вы умалчиваете о связи вас и вашей жены с французской тайной полицией. Говорите правду, когда вы были завербованы сюртэ женераль?" Ответ: "ни я, ни моя жена с полицией связаны не были". Вопрос: "К этому вопросу мы еще вернемся. Продолжайте ваши показания о контрреволюционной деятельности общества бессарабцев... Следствие располагает данными, что к вам ходили агенты "сюртэ"... Вы имели с ними связь". Ответ: "Нет, с такой явкой у меня агентов "сюртэ" не было". Вопрос: "Вы врете, говорите правду и не виляйте..." Ответ: "Я утверждаю, что с указанной явкой у меня агентов не было". Вопрос: "С кем же вы были связаны по шпионской линии здесь, в Москве?" Ответ: "...с прямыми агентами "сюртэ" связан не был..." Через несколько строк в протоколе и неизвестно через какое время... Ответ: "Кроме того, я хочу добавить, что я имел связь с прямыми агентами "сюртэ женераль" и французских троцкистов..."
Протокол написан на 30 страницах, и если вначале его вел Кучинский, то в конце под протоколом появляется вторая подпись майора Г.Б.Ярыева. Привлечение второго следователя и разноречивость ответов допрашиваемого, сначала упрямо не желавшего соглашаться с обвинением, позволяет предположить применение "недозволенных методов следствия". Ясно, что к допрашиваемым применяли пытки, заставляли признать то, что нужно следователям.
В 1995 году вышла книга Федора Лясса "Последний политический процесс Сталина, или Несостоявшийся геноцид". В главе "Обличители" рассказывается, что в политических процессах очень важную роль играл так называемый обличитель, выбиравшийся из числа обвиняемых, по показаниям которого стряпалось все дело. Например, на процессе Г.Зиновьева обличителем был С.В.Мрачковский (Антисоветский объединенный троцкистско-зиновьевский центр, 1936), на процессе Ю.Пятакова - К.Радек (Параллельный антисоветский троцкистский центр, 1937) и т.д. вплоть до последних, описанных в этой книге, где на процессе по делу Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) обличителем был И.С.Фефер. Как пишет Лясс, такой обличитель арестовывался раньше остальных обвиняемых. "Первый удар приходился на него, и он ломался, либо поддавшись на уговоры, обещания, а чаще под пытками. Такой человек находился здесь же в тюрьме для очных ставок и обличений остальных арестованных". Какие пытки и шантаж были применены к названному в начале статьи Табачнику, мы теперь не узнаем. Моисей Израилевич Табачник был родом из Аккермана, приехал во Францию в 1925 году и работал в инженерной части "Союза русских рабочих во Франции". Он был активным членом Общества бессарабцев. В описываемом процессе он, как объяснил сотрудник КГБ С.Бабушкин, знакомя меня с делами моих родственников, сыграл роль "обличителя", назвав первый ряд фамилий людей, привлечённых по "бесарабскому" делу. На суде Табачник от своих показаний, данных на следствии, не отказался. Он был расстрелян вместе с остальными и в 1956 году реабилитирован.
Основываясь, главным образом, на следственных делах и детских воспоминаниях, кратко расскажу биографии моих близких.
Мама Анна Владимировна Кофман (урожденная Герценштейн) родилась в
Петербурге в 1900 году. Ее отец, инженер по транспорту (один из немногих инженеров-евреев в России) В.И.Герценштейн, был человеком передовых либеральных взглядов, хорошо образован. Его близкий родственник Михаил Яковлевич Герценштейн - один из авторов кадетской либеральной программы - примыкал к правому крылу, с 1903 года являлся приват-доцентом Московского университета, в 1905-м - профессор сельскохозяйственного института. В 1906 году он стал членом Первой Государственной думы, а 18 октября того же года (через 10 дней после ее разгона) был убит наемным убийцей-черносотенцем. Он похоронен в Териоках,
После смерти мужа моя бабушка Раиса Борисовна Билик-Герценштейн в 1904 году уехала с тремя маленькими детьми сначала к родственникам Красносельским в Швейцарию, а затем во Францию. Мама получила в Гренобле высшее электро-техническое образование и работала в различных фирмах. Ее брат Сергей участвовал как доброволец в рядах французской армии в первой мировой войне. Он был серьезно ранен, отравлен немецкими газами и тяжело болел всю жизнь. Умер он в 1977 году и похоронен в центре Франции в провинции Авейрон в городке Сен-Жан-де-Брюэль. Старший брат Дмитрий приехал в Москву в тридцатые годы и погиб при невыясненных обстоятельствах.
Еще находясь в Париже, Анна Кофман и ее муж - румынский подданный -вступили в Общество бессарабцев и французскую коммунистическую партию. После увольнения по сокращению из французской фирмы последний год перед отъездом в СССР Анна работала в торгпредстве СССР во Франции. В 1930 году вместе с мужем уехала в Советский Союз, в Москву, где работала в Московском Центральном телеграфе заведующей бюро технической информации и переводов. Она была арестована на работе. Хотя ордер на арест был подписан позднее - 20 декабря, арестовали ее 16 декабря. После первых допросов на Лубянке мама была 29 декабря переправлена в Бутырскую тюрьму. На следствии и на очных ставках с М. Табачником, Л.Рабиновым, Л.Кофманом, Д.Фихманом, последние подтверждали выдвинутые против нее обвинения, однако, Анна Кофман не признавала себя виновной и не соглашалась их подписывать. В "Постановлении", в протоколах допросов стоит подпись оперуполномоченного 5-го отделения XI отдела Главного управления государственной безопасности НКВД Е.Пискуновой. В протоколах очных ставок стоит также и фамилия лейтенанта госбезопасности Л.Б. Беньковича. В обвинительном заключении от II апреля 1938 года Анна Кофман обвиняется как "активная участница антисоветской, троцкистской, шпионской, террористической организации (Ассоциация бессарабцев), подготавливавшей по заданию французского фашиста Дорио террористические акты над руководителями партии и правительства (опять это "над"), проводившая шпионскую работу в пользу Франции, принимала участие в подпольной троцкистской деятельности Бессарабского общества (Бессарабское общество никогда не было подпольным даже по имеющимся у следователей фактам), была переброшена вместе с мужем Л.Кофманом для ведения шпионской работы в СССР, осуществляла связь с агентами французской разведки М.И.Табачником, Л.Н.Рабиновым, Л.М.Кофманом, Д.М.Фихманом" (обвинительное заключение подписано ее постоянным следователем Е.Пискуновой, а также старшим лейтенантом ГБ Боярским). Анна Кофман была единственной женщиной осужденной по этому процессу и единственной, которая "вообще ни на очных ставках, ни на следствии, ни в суде виновной себя не признала" ( из заключений, составленных военной коллегией верховного суда СССР от 27 июля и 10 августа 1956г по делам Рабина и Табачника). Все показания против нее других обвиняемых она на признала и на все обвинения, как свидетельствуют протоколы, отвечала - "это ложь". Несмотря на бездоказательность обвинений, а также "удивительное" примечание, что "вещественных доказательств по делу не имеется", она была приговорена к высшей мере наказания, то есть к расстрелу с конфискацией имущества. Для смертного приговора суду было достаточно показаний не присутствовавших там свидетелей. То, что эти показания были получены во время длительных допросов, на которых сначала обвинения отрицались и были "выбиты" позднее, то, что эти показания на своих судебных заседаниях обвиняемые отвергли как ложные (Кофман Л., Фихман Д. и некоторые другие), сказав, что дали их лишь в процессе следствия, значения не имело. Следователи, добившись нескольких строк подтверждения обвинений, следующих в том же протоколе, где выше эти обвинения отвергались, подчеркивали их и оставляли для суда. Затем эти строки выносились в обвинительный приговор. На судебном заседании выездной сессии военной коллегии верховного суда в составе военных юристов Орлова, Преображенцева, Жагрова и Шапошникова 14 июня 1938 года было вынесено обвинение по статьям 58-6, 58-11, 58-8-17 и объявлен приговор военной коллегии. Заседание началось в 19 часов 40 мин. и кончилось в 20 часов. . Выписка из приговора гласит: "Приговор окончательный и на основании призидиума (так и написано) - ЦИК СССР от 1 декабря 1934 года приводиться ( снова так написано) в исполнение немедленно". Здесь ошибок не бывало. Справка о приведении приговора в исполнение хранится в особом архиве. Она подписана лейтенантом ГБ Шевелевым.
А была моя мама веселой, смешливой с кудрявыми каштановыми волосами. Любила дурачиться, играть с детьми, каталась со мной на санках со снежных горок, играла в теннис, каталась на коньках, велосипеде, умела плавать, любила стихи...
Отец Лазарь Кофман был старшим из трех сыновей Моисея и Любы Кофман. Родился в Одессе, жил в городе Измаиле в Бессарабии. Оттуда вместе с двоюродным братом Хаимом Лахмановичем уехал в Льежский университет. Через два месяца началась первая мировая война, и оба юноши попали в гражданский плен как русские подданные, где и находились с 1914 по 1918 годы. Они вернулись в Бессарабию, находившуюся к тому времени под властью Румынии. Прожив два года в Измаиле, в 1920 году Лазарь уехал учиться во Францию. Он окончил в Нанси электромеханический институт и работал в различных французских фирмах. Позднее он активно включился в работу Бессарабского общества и одно время был его секретарем. С 1925 года Лазарь работал в торгпредстве СССР как инженер-электрик, а в марте 1930 года был выслан вместе с женой из Франции как нежелательный иностранец. В Москве Л.Кофман работал в НИИ N 12 инженером-авиаконструктором. Он был арестован 17 декабря ночью у себя дома. Так как Лазарь Кофман занимался изобретениями приборов для самолетов и испытаниями их в воздухе (были испытательные полеты вместе с летчиком Михаилом Громовым), то есть предположения, что ему дали доработать свои чертежи. Припоминаю, как моя бабушка, приехавшая из Франции в 1932 году помогать маме в связи с рождением ребенка, рассказывала кому-то, кто не боялся к нам приходить после арестов, будто отца видели на каком-то заводе или в институте, куда его приводили под конвоем. Возможно, это были только слухи. Во всяком случае, в книге "Развитие авиационной науки и техники в СССР. Историко-технические очерки" Наука, М., 1980 г. в разделе "Средства управления" есть ссылки на его работу, датированные 1939 годом, когда его самого уже не было в живых. Отец находился в Лефортовской тюрьме, прошел ряд допросов, очных ставок и 14 июня 1938 года суд военной коллегии в составе тех же военных юристов Орлова, Преображенцева, Жагрова и Шапошникова, длившийся с 20 часов до 20 часов 20 мин., то есть через 20 минут после вынесения приговора его жене (встретились ли они перед смертью?) приговорил его по статьям 58-6, 58-8, 58-11 к расстрелу. Свидетели по делу не вызывались. Обвиняемый виновным себя на суде не признал, от своих показаний, данных на предварительном следствии, отказался. Показания свидетелей также отрицал, как ложные. Ему предоставили последнее слово, в котором он заявил, что троцкистом не был и никаких сведений шпионского характера не передавал. В этот же день 14 июня были расстреляны и некоторые другие участники Бессарабского дела - Гуревич, Николя-Кониц, Табачник...
Сразу же после ареста родителей меня хотели забрать в детский дом, но бабушка спасла меня. Хотя она была очень хорошо образована и знала несколько европейских языков, ей не разрешили преподавать, так как у нее не было советского диплома. Мы жили на ее частные уроки (очень редкие и плохо оплачиваемые), продавали вещи. Нам помогали добрые люди. Позднее после смерти моей бабушки в 1941 году за мной снова приходили, чтобы забрать в детский дом. Но и на этот раз я туда не попала, так как младший брат отца с женой оформили опекунство.


--------------------
Однажды ученик спросил у Мастера:
– Долго ли ждать перемен к лучшему?
– Если ждать, то долго, ответил Мастер.
Изображение
what goes around, comes around.
"Всякий слышит лишь то, что понимает" ПЛАВТ, (III в. до н.э.)
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Ответить
Лео
Лео
сообщение 21.04.2015, 21:39
Сообщение #10| Наверх


феечка

Group Icon

Группа: Координатор
Сообщений: 21,060
Регистрация: 10-December 06
Из: Москва
Пользователь №: 14



продолжение
21 декабря 1937 г. по этому же делу был арестован Самуил Сидорович Шор (1901 года рождения, гор.Бухарест), член общества румынских эмигрантов в Париже и общества бессарабцев. В 1933 году он приехал в Москву, работал инженером в "Теплоэлектропроекте", член ФКП с 1926 по 1928, а затем ВКП(б). Протокол допроса Самуила Шора от 31 декабря 1937 года подписан следователями Счастливцевым и Хорощуком (следователи "не отдыхали" даже под новый год). Из него можно узнать, что по заданию Марселя Кордье (возглавлявшего МОПР сначала в Париже, а позже в Москве) "наша троцкистско-террористическая группа наметила совершить три террористических акта против Сталина, Молотова и Ворошилова, причем, в первую очередь предполагалось совершить покушение на Сталина. О необходимости совершения этих актов говорили в доме политэмигрантов на Воронцовом поле, на квартире Николя в Москве и на его даче в Малаховке". Лично Шору Кордье предложил участвовать в покушении на Ворошилова и проследить маршрут движения его машины. В протоколе названы фамилии румынских эмигрантов Мориса Стынки (секретарь общества румынских эмигрантов), Николя-Кониц, Соло Гехта (он же Франц), Макса Сафира, Мишеля Каца, Бренера, Маркуса, Линибера, Ионеско, Палевского и его жены Марго. Из Общества бессарабцев названы активные троцкисты Лазарь Кофман и его жена Анна Кофман, Сендер. Задание во Франции Шор получал якобы от Жозефа Надлера, а связь с Раковским осуществлял через Николя. Записано, что Шор для исполнения задания "несколько раз дежурил на Арбатской улице или на улице Фрунзе, чтобы заметить время проезда маршала"... Ему был предложен "один вариант этого покушения... столкновение машины маршала с грузовиком". И следователи, и подследственные не предусмотрели, что по этим улицам грузовые машины не проезжают,
Большая часть участников этого судебного процесса была приговорена к высшей мере наказания (расстрелу) за те же сфальсифицированные обвинения в шпионаже в пользу разведок всей Европы, за участие в контрреволюционной, троцкистской и террористической деятельности а также, разумеется, за замыслы убить руководителей партии и правительства. Зловещая фигура Жака Дорио витала над обвиняемыми, возможность собрать компрометирующий материал против Христиана Раковского вдохновляла следственные органы. Следственные материалы насыщены признаниями в несовершенных преступлениях, оговорами в первую очередь себя, но и всех, кого требовали следователи. Несомненно, за всем этим стояли "методы физического воздействия, которые должны применяться в отношении явных и не разоружившихся врагов народа как совершенно правильные и целесообразные методы". Эта цитата взята из "совершенно секретного" документа, написанного Сталиным 10.01.39 и адресованного секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий, наркомам внутренних дел, начальникам УНКВД.
На судебном заседании военной коллегии С.С.Шор, П.И.Николя-Кониц,
Д.М.Фихман, Е.Л.Гуревич, А.Б.Гринберг от своих показаний, данных во время следствия, также отказались как от ложных и виновными ни себя, ни тех, кого они оговорили, не признали. Отказавшиеся от своих показаний и признавшие их для этого суда, длящегося 15-20 минут, были безразличны. Все это не имело никакого значения. По бессарабскому делу мне известно, что были расстреляны: С.Шор, П.Николя-Кониц, Л.Кофман, А.Кофман, Д.Фихман, Е.Гуревич, А.Гринберг, А.И.Палевский, Ш.Шаймович, М.Табачник, А.Подробинек, Л.Рабинов, Г.Вайнштейн. Французскому подданному Марселю Кордье - секретарю МОПРа, за которого хлопотало французское посольство, после тюремных испытаний было предложено покинуть СССР в течение пяти дней. Неизвестна судьба Рафаловича, выехавшего в октябре 1937 года во Францию. Среди членов Бессарабского общества оказались "невозвращенцы", как их назвали в следственных делах. Это Марьясин и Каминский. Они спаслись от НКВД.
В Израиле в русскоязычной газете "Новости недели" за 3 ноября 1998 года в статье Эдди Бааля "Лица на память" рассказывается о судьбе Бориса Владимировича Марковича - члена Московского общества бессарабцев. Там написано, что в мартовские дни 1938 года "была арестована большая группа бессарабцев, которые в 30-е годы разными путями прибыли в Советский Союз". В статье, кроме рассказа о трагической судьбе Б.Марковича, расстрелянного на Бутовском полигоне 4 июня 1938 года, названы фамилии А.В.Богопольского, И.Олдак-Олдаковского, которые по материалам Бааля были также расстреляны в 1938 году, указана фамилия Вассермана, о котором более ничего не известно. В следственных делах, находящихся у меня, эти фамилии не встречены.
Средний брат из отцовской семьи Самуил Кофман 1899 года рождения родился в Бессарабии в гор. Килия. Он учился в Одессе на физико-математическом факультете Одесского университета, после прихода белых войск в Одессу уехал к родителям в Бессарабию. Свою учебу позднее он продолжал в Берлине, где одновременно работал в торговом представительстве СССР как референт. Там он сотрудничал с женой Горького Андреевой. Как студент он принимал участие в работе общества советского студенчества и Общества бессарабцев. Был членом коммунистической партии Бессарабии, затем германской, а позднее ВКП(б).
В Москву Самуил приехал в 1927 году. Он учился в 1 московском университете на факультете права, работал в наркомате иностранных дел, затем снова учился в институте красной профессуры. В марте 1934 года его отозвали из института и направили в качестве секретаря полпредства в Литву, где он работал до 1936 года. Затем он вернулся на должность референта в наркомат иностранных дел.
Арестован Самуил Кофман ночью 17 декабря 1937 года одновременно с братом. В обвинительном заключении от 9 января 1938 года, составленном следователем А.Шкуриным, ему инкриминировалось членство в "подпольной бессарабской антисоветской троцкистской организации, осуществлявшей террор (уже осуществлявшей, но когда и где), и шпионская деятельность". Он был заключен в Лефортовскую тюрьму.
На допросах Самуил настойчиво возражал следователю, что съезд бессарабцев и само общество не были троцкистскими, фиксируя это после каждого упоминания о троцкистском характере обвинения, на каждой странице протоколов. Съездом троцкистов, как одним из пунктов обвинения во всех "делах", следователи называли встречу бессарабцев в Париже в квартире Л. и А.Кофманов, куда пришли, приехавшие из Берлина Самуил, из Брюсселя А.Подробинек и некоторые другие земляки и друзья Кофманов. Самуил отрицает свою причастность к германской и английской разведкам и обвинения вроде того, что он был руководителем контрреволюционного союза советского студенчества в Берлине. Он отрицает все обвинения, объявляет в тюрьме голодовку.. Следствие продлили до сентября 1938 года в связи с показаниями против него арестованного Марка Натановича Мархова. Дело было направлено на доследование и рассмотрено особым совещанием. Вел дело оперуполномоченный Холодков. Обвинение проходило по статьям 58-17, 58-6, 58-8, 58-11. Позднее в "Протесте" в 1956 году, подписанном Варшавским и Д.Тереховым, сказано, что показания против С.Кофмана являются вымышленными, что давший их его брат ЛКофман на суде от них отказался. Другие показания, в том числе и данные Марховым, " о том, что он является агентом и резидентом английской разведки не внушают доверия, и С.Кофман их отрицал". На то время Лазарь Кофман уже был реабилитирован посмертно, и, как пишут в реабилитационных документах "установлено, что осужден необоснованно". А самого Самуила не было в живых. Но это потом. Пока же по постановлению особого совещания С.Кофман был приговорен к заключению в исправительно-трудовые лагеря сроком на пять лет. Чья-то рука на выписке из протокола написала "Колыма".
Его жена, Нина Николаевна Кофман (урожденная Фелицина) - известный
искусствовед - педагог (1906 - 1998) после ареста смогла встретиться с ним только один раз на Свердловской пересылке, нелегально уехав с работы из Москвы. Они свиделись в присутствии часового в течение какого-то получаса и она успела передать теплую одежду. На следующий день она прибежала в пересыльную тюрьму со вторым чемоданом, где была еда, но заключенных уже отправили на этап. На вокзальных путях она не смогла его отыскать. Больше эти люди, продолжавшие любить друг друга до конца, не встречались. Через всю оставшуюся жизнь Нина Николаевна Кофман героически пронесла фамилию мужа и клеймо "жены врага народа". Во время Отечественной войны она оставалась в Москве, работала и участвовала в строительстве оборонных укреплений на подступах к городу, осталась в живых во время бомбежки ее дома и разрушения квартиры. Около 30 лет, начиная с 1944 года Нина Николаевна работала директором детской художественной школы, откуда вышло много известных художников. Она создала при школе детские группы изобразительного искусства, где занимались совсем маленькие дети иногда с 4-х лет. Ее ученики поддерживали с ней дружеские связи всю ее жизнь. После выхода на пенсию с 1972 по 1996 годы Нина Николаевна работала в музее изобразительных искусств им.Пушкина, где она руководила изостудией при музее. Ее детские группы охватывали до 200 детей в возрасте от 4-х до 10 лет. Для Нины Николаевны было важно раскрывать перед детьми красоту окружающего мира переданную в искусстве и развивать в них возможность свободного творчества. Многие годы Нина Николаевна была членом международного жюри по детскому рисунку, устраивала выставки детских рисунков в стране и за рубежом.
С.Кофман провел в тюрьме и Колымских лагерях, а затем в ссылке 13 лет, получив на протяжении этого времени добавочный срок ( два приговора в 1947 и в 1950 годах). В редких письмах с Колымы, помимо беспокойства за судьбы своих близких, чувствуется тоскливое бессилие от невозможности помочь им. Он писал, как горько он сожалеет, что не смог попасть на фронт. Он знал о смерти своего брата и его жены, о гибели своих родителей в оккупированном фашистами Измаиле. В последних письмах особенно отчетливо проступают его мысли о полной безнадежности какого-либо изменения нынешней ситуации, бессмысленности своего существования там. Последний приговор 16 октября 1950 года - бессрочное поселение, он принял, как свой смертный приговор. В найденных записях он писал, что "в самом понятии жизни уже заложено понятие свободы, жить без этой свободы, жить рабом - лучше вовсе не жить. Нельзя выбирать между рабством и смертью - это одно и то же". В ночь с 18 на 19 октября Самуил Кофман покончил с собой, вскрыв сонную артерию. Его похоронили в гор. Магадане 23 октября 1950г.
Примерно в то же время, что и Кофманы, был арестован их двоюродный брат-бессарабец Хаим Исаакович Лахманович. Из Измаила в 20-е годы он уезжал учиться в Бельгию, а затем в Берлин, где жил с Самуилом Кофманом и помогал ему. В 30-е годы Лахманович приехал к родным в Москву. Он также обвинялся в принадлежности к Бессарабскому обществу. До сих пор мне не удалось познакомиться с его делом и узнать подробности о его гибели.
Рафаил Кофман - младший брат отца (1908 - 1987) в детстве жил с родителями в гор. Измаиле. Он начинал учиться в Праге, а затем, приехав к старшим братьям в Москву, закончил Московское высшее техническое училище им. Баумана. Он был хорошим инженером и конструктором, имел свои изобретения. По-видимому, он избежал ареста, так как не был членом партии, а кроме того, не имея постоянного адреса, жил вместе с женой на съемных квартирах. На следующий день после объявления войны - 23 июня Рафаил ушел в действующую армию. Он воевал, был в окружении, участвовал в партизанских боях, состоя в партизанском отряде, попал в немецкий плен и чудом спасся, выдавая себя за армянина. Когда Рафаил заболел тифом, за ним ухаживал немецкий врач. Чтобы никто не узнал, что он еврей, этот удивительный врач оставался с ним круглосуточно, никого не подпуская к нему. Врач выходил его, а мы не знаем ни его имени, ни дальнейшей судьбы. После возвращения Рафаил попал в фильтрационные лагеря, но благодаря свидетельствам своих товарищей по партизанскому отряду, не был сослан или арестован. Он снова начал работать по специальности, но... В 50-е годы Рафаил, как побывавший в плену, был уволен и стал безработным. Рафаил Кофман был талантливым шахматистом - международным мастером по шахматной композиции. Он написал ряд книг по шахматной композиции, составлению задач, а также об известных шахматистах мира. Одна из наиболее интересных написанных им книг - это "Избранные этюды С.Каминера и М.Либуркина" (Москва, ФИС, 1981). Сергей Каминер был другом М. Ботвинника. В юности осенью 1937 года незадолго до своего ареста Каминер передал тетрадь со своими этюдами будущему 6-ому чемпиону мира. И после этого он исчез из жизни, из памяти людей. Ботвинник в 50-е годы после реабилитации С.Каминера передал его тетрадь с этюдами специалистам. Рафаил Кофман в это время работал в Центральном шахматном клубе на Гоголевском бульваре в Москве, где участвовал в составлении шахматной энциклопедии и в издании журнала "Шахматы в СССР". Он написал книгу о Сергее Каминере и включил в нее его этюды. Книга была подготовлена и издана " с большой любовью и тщательностью", как написал в предисловии М.Ботвинник. Каминер умер совсем молодым - тридцати лет (1908 - 1938) и 20 лет его работа пролежала у Ботвинника недоступная людям.
История самой Бессарабии, переходившей на протяжении столетий из рук в руки, достаточно трагична. Еще в 1812 году по Бухарестскому миру Бессарабия после турецкого владычества вошла в состав Российской империи. В октябре 1917 года недолгое время власть возглавлял краевой совет Бессарабии - Сфатул-Церий, там была объявлена автономия. Но уже в январе 1918 года в Бессарабию при поддержке Франции вступили румынские войска. Румыния заявила, что пришла в Бессарабию для борьбы с большевиками. Сфатул-Церий сам поднял вопрос о присоединении Бессарабии к Румынии при сохранении, однако, ее автономии. После восьмимесячной оккупации румынскими войсками в ноябре 1918 года Бессарабия вошла в состав Румынии, но об автономии уже речи не было. Крестьянские восстания вспыхнули в Хотинском уезде в январе 1919 года, в 1924 году было Татарбунарское восстание. Происходили аресты,
расстрелы, ограбления и частые погромы. На Венской конференции в 1924 году продолжались переговоры о возвращении Бессарабии Советскому Союзу, который считал ее своей территорией. Необходимость создания общественного мнения для возвращения Бессарабии СССР, пропагандирование этих идей в бессарабских обществах были необходимы советскому правительству и проводились в жизнь НКВД.
В конце 30-х годов к власти в Румынии пришла "железная гвардия" во главе с фашистскими деятелями Куза и Гога. В это время в Румынии усилился антисемитизм. Евреи терпели унижения, издевательства и бойкот и от властей и от населения. 28 июня 1940 года после советского ультиматума Бессарабия была передана Советскому Союзу вместе с Северной Буковиной. Приход Красной Армии сначала был воспринят большинством населения Бессарабии, особенно евреями, с энтузиазмом. Однако, почти сразу же с установлением советской власти начались аресты, грабежи, обыски, национализация имущества. В первую очередь были арестованы и высланы сионисты и симпатизировавшие им. Перед началом войны с Германией и Румынией 13 июня 1941 года началась депортация населения, как тогда формулировалось "социально-чуждого", в Сибирь и Казахстан Были высланы тысячи семей, главным образом, семьи состоятельных людей, мелких лавочников, владельцев скота, мельниц и т.п. Высылали также всех, кого считали неблагонадежными, на кого поступали доносы На сборы давали несколько часов. Среди наших родственников были высланы семьи брата бабушки Кофман - Бориса Лахмановича и Гершберг - родственников жены младшего брата отца Рафаила. Людей грузили в товарные вагоны - старых и малых. Среди высланных было много детей, в том числе и грудных, много немощных стариков. Мужчин отделили от семей и отправили в лагеря, детей и женщин - на поселение. История депортаций из Бессарабии после прихода туда советской власти, рассказана Е.А.Керсновской ("Наскальная живопись", 1991). Подверглись репрессиям и члены румынской коммунистической партии, в числе которых был уроженец гор. Аккермана Моисей Шапиро. В 16 лет он был арестован румынскими властями за подпольную коммунистическую деятельность. Потом он активно помогал установлению советской власти в Аккермане. А затем, в 21 год Моисей Шапиро был арестован и сослан советскими органами. После возвращения из лагерей Моисей Шапиро принимал большое участие в работе общества "Мемориал". Он много помогал бывшим узникам гулага, защищая их права, участвовал в составлении "Книг памяти",, составленных для Донского кладбища и других захоронений. Моисей Шапиро трагически погиб в автокатастрофе 6 июня 1997 года. Члены "Мемориала, бывшие узники гулага и их близкие вспоминают еговсегда с большой теплотой и благодарностью.
В июле 1941 года немецко-румынские войска оккупировали всю Бессарабию. Был опубликован декрет о присоединении к Румынии Бессарабии и Северной Буковины, а также Транснистрии (территории между Днестром и Южным Бугом), принятый 3 сентября 1941 года. В это время в Бессарабии румынские фашисты, проводя оккупационную политику, убивали евреев и коммунистов. На территории Транснистрии были созданы страшные лагеря смерти Бершады и другие, в которых погибли почти все оставшиеся в этих местах евреи. Много евреев было убито и в пределах самой Бессарабии. В Измаиле погибли мои дедушка Моисей и бабушка Люба Кофманы. Они имели трех взрослых сыновей: один из них, старший, был к тому времени уже расстрелян в московских подвалах НКВД, второй находился в концентрационном лагере на Колыме, а третий, младший - Рафаил, на фронте.
Бессарабия была освобождена от немецко-румынской оккупации в августе 1944 года (Кишинев взят советскими войсками 24 августа 1944 года).
Судьба французских архивов, использованных в следственных делах, необычна. В начале второй мировой войны, в 1940 году правительство Франции спрятало эти архивы от немцев в департаменте Гар. Там было около двадцати тонн архивных материалов различных ведомств: военного министерства, второго бюро генерального штаба, дирекции "сюртэ женераль" и другие архивные материалы. Один французский сержант выдал гестапо местонахождение этого склада. В июне 1943 года архивы были вывезены из Франции. В 1945 году советские войска в одном из немецких лагерей на территории Чехословакии обнаружили французские архивы. Материалы были переправлены в Центральный государственный особый архив (ЦГОА), и до 1980 года ими могли пользоваться только сотрудники КГБ и некоторые историки. Затем, как пишет П.Черкасов в своей статье в газете "Русская мысль" "Великий князь под колпаком истории", по данным которой и изложены эти сведения, ЦГОА переименовали в Центр хранения историко-документальных коллекций, и материалы стали несколько более доступны советским и даже иностранным исследователям. В 1992 году была достигнута договоренность о возвращении архивов Франции. Французское правительство оплатило расходы по микрофильмированию ряда документов для России. Но Государственная дума наложила вето на возвращение архивов и других ценностей, захваченных во время войны (не забудем, что Франция была союзницей России во второй мировой войне). По-видимому, российская Дума еще не избавилась от советского комплекса "держать и не пущать" Архивы " сюртэ женераль", по данным статьи ПЧеркасова, входившего в экспертную комиссию по отбору материалов на микрофильмирование, содержали 909684 дела, в том числе дела "о проверке благонадежности" и досье на французских и иностранных граждан с картотекой, содержащей сведения, по которым были составлены архивные справки и другие документы, приведенные в следственных делах по бессарабскому делу. Все эти материалы в делах отмечены грифом "секретно" и содержат архивные справки об "Ассоциации бессарабских эмигрантов во Франции", о "Союзе русских рабочих во Франции", выписки из картотеки французской контрразведки, материалы "сюртэ женераль". Этими-то материалами и воспользовались сотрудники Комитета государственной безопасности в период массовой реабилитации политических заключенных. Отсюда были взяты различные сведения для составления реабилитационных справок на основании данных о бессарабском обществе, досье на членов его и их характеристик. Обвинения, приведенные в следственных делах о том, что арестованные были агентами и резидентами европейских разведок, работали на французскую полицию, подготавливали и совершали террористические акты опровергаются документами "сюртэ женераль".
Эволюция поисков судеб моих близких похожа на миллионы подобных, которыми занималось население нашей страны. С детства в памяти остались слова "Бутырки", "Матросская тишина", "Лефортово", очереди с передачами... Никаких сведений об исчезнувших родных мы не имели, кроме слов " 10 лет без права переписки". В июне 1948 года (после совершеннолетия я получила право узнать о судьбе своих родителей), я пришла в Москве на Кузнецкий мост 24 (адрес знакомый многим в те времена). К окошечку стояла большая очередь. В эти учреждения почему-то всегда были такие очереди. Я назвала фамилии, имена, отчества формулу приговора. Военный чин ответил теми же самыми словами; "десять лет без права переписки для обоих". -Но ведь прошли эти десять лет. Где мои родители ? - Он досадливо повторил все сначала, добавил: "Больше мы ничего сказать не можем. Следующий!" А следующих было много и я начинала понимать, что ждать больше нечего. Это сейчас мы знаем, что стоит за этими словами. А Лубянка знала все уже в те времена, но лгала тысячам родственников расстрелянных ими людей.


--------------------
Однажды ученик спросил у Мастера:
– Долго ли ждать перемен к лучшему?
– Если ждать, то долго, ответил Мастер.
Изображение
what goes around, comes around.
"Всякий слышит лишь то, что понимает" ПЛАВТ, (III в. до н.э.)
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Ответить
Лео
Лео
сообщение 21.04.2015, 21:40
Сообщение #11| Наверх


феечка

Group Icon

Группа: Координатор
Сообщений: 21,060
Регистрация: 10-December 06
Из: Москва
Пользователь №: 14



продолжение
После речи Никиты Хрущева на XX съезде, которую я слушала на площади гор.Охи на Северном Сахалине (окончив геолого-разведочный факультет нефтяного института, я работала там нефтяным геологом ), мне переслали вызов в московский районный ЗАГС. Приехав в Москву, я получила свидетельства о смерти родителей. На вопрос секретарши, почему долго не получала документы, я объяснила, что на днях приехала с Сахаалина. Надо было видеть брезгливое выражение на лице этой юной девицы, услышать ее понимающее: "ааа, вы все оттуда". В свидетельствах, кроме имени, фамилии верным был также возраст. Затем стояли даты смерти, фальшивость которых была мне ясна. Все остальные графы - причина, место смерти - прочерки. Сведения о смерти составлялись, судя по датам на документах, с февраля по декабрь 1955 года. В следственном деле под грифом "Секретно" есть указание председателя военной коллегии полковника юстиции В.Борисоглебского, соответствующему отдела ЗАГСа выдать справки о смерти отца и матери. Несмотря на то, что в "деле" несколькими страницами ранее написано, что эти люди 14 июня 1938 года расстреляны, нимало не смущаясь, родственникам, то бишь мне, дают справки с фальшивыми датами смерти: отца - 29 января 1940 года, матери - 25 декабря 1939 года. Смешным оправданием тысяч и тысяч фальшивых дат смерти служила установка реабилитационного ведомства, что нельзя сосредоточить все эти убийства в одно время и тем более отнести их на 35-38-е годы, известные как годы массовых расстрелов.
После моего заявления в 1956 году в прокуратуру я получила приглашение о пересмотре дела из Военной коллегии подписанное Л.Веселовым. Опять стояла я в огромной очереди на ул.Воровского ныне Поварской 13. Очередь тихая, понурая, замороченная. Случайно у меня сохранился обрывок списка этой очереди с177 по 190 номер. Часть фамилий вычеркнута. Позади меня женщина тихо рассказывает, что должна получить справки о реабилитации на четверых: трех братьев и отца. Может быть, ее фамилия была под номером 188 - Молчанова. Впереди стоял невысокий коренастый человек, получающий справку на себя, (номер 185)- Бинун Левик Авсеевич. Он был в лагерях Ветлосян Тобысь и Сельхозседью в 3-х и 23-х км от Ухты. Показываю ему фотографию мамы (почему-то думала, что отца расстреляли, а мама погибла в лагерях). Сначала, видимо, для утешения Бинун сказал, что лицо знакомо, потом ответил, что ошибся.
Справки о реабилитации выдают за столом по конвейеру. Они стандартны и различаются именами и датами приговоров. Во всех справках общая лицемерно-лукавая фраза ..."по вновь открывшимся обстоятельствам"... и не менее звучная "...за отсутствием состава преступления..." Объяснений, какие открылись обстоятельства и каков состав преступления в то время никто не услышал. На мой вопрос, где же их могилы, мне устало ответили: Разве вам было бы легче, если бы вы это знали?" Как раз в этот период по стране шествовал лозунг "Никто не забыт, ничто не забыто". По отношению к миллионам репрессированных он остался актуален и в нынешние дни. У многих и многих нет родных могил.
После публикаций в газетах и журналах статей А.Ваксберга, Д.Гая и других в январе 1988 я снова пришла в Военную коллегию и встретила там внимание и сочувствие. Теперь Л.С.Веселов подтвердил, что даты смерти ложны, но сами дела по-прежнему с 1938 года остались засекреченными и здесь имеются лишь выписки. Очень скоро мне прислали справку, в которой указывалось, что мои родители "были необоснованно привлечены к уголовной ответственности ( ранее слово "уголовная" не упоминалось ) по обвинению в государственном преступлении и 14 июня 1938 года приговорены к расстрелу. Точная дата приведения приговора в исполнение неизвестна, но, как правило, он приводился в исполнение в тот же день (в самом приговоре указано - "немедленно ).
В начале девяностых годов в государственных органах безопасности были созданы специальные группы, занимающиеся реабилитацией репрессированных. Они помогали выжившим осужденным или родственникам ознакомиться со следственными делами. Пошла и я на Кузнецкий 24. С.Бабушкин любезно передал мне тюремные фотографии родителей, правда, только анфас. На просьбу дать и профили он ответил; "а зачем они вам?". Как страшно было смотреть на эти искаженные, мгновенно постаревшие измученные лица, разбитые очки отца, неузнаваемо страшное лицо мамы... Даже в это либеральное время сотрудник Бабушкин прикрывал рукой отдельные страницы дел, сидя рядом, не давал переписывать какие-то сведения, уносил и приносил снова папки с делами.
Позднее я все же смогла подробно и спокойно прочесть следственные дела и описать бессарабскую трагедию.
В конце восьмидесятых годов под давлением общественности власти вынуждены были открыть тайные места жертв массового уничтожения по всей стране. С 6 декабря 1990 года в газете "Вечерняя Москва" начали печатать "расстрельные списки" под заголовком слов Сталина: "Их всех надо расстрелять".
В Москве и Московской области в настоящее время известно более десятка мест тайных массовых захоронений (хочется сказать - мест закапывания трупов, а то и убийств; ведь хоронят люди...). Имеются устные свидетельства, что в 20-30 годы расстрелянных хоронили на Калитниковском и Рогожском кладбищах. Есть захоронения заключенных в районах Строгино и Долгопрудной, погибших на строительстве канала Москва - Волга. Официально подтверждены документами пять таких захоронений, перечисленных по хронологии расстрелов: Яузская больница. Ваганьковское и Донское кладбища, Бутово и Коммунарка.
На территорию Яузской больницы, ныне городской клинической больницы 23 привозили смертников в 1921-23 годах. Расстреливали их недалеко от здания больницы у глухой кирпичной стены. Расстрелы строго документировались актами о приведении приговора в исполнение с подписями исполнителей. Захоронения продолжались до 1929 г. Здесь по данным "Комиссии по установлению мест массовых захоронений жертв репрессий при столичной мэрии" зарыто примерно до тысячи человек. На Ваганьковском кладбище трупы закапывали у глухой стены. Здесь захоронено также около тысячи человек. На местах расстрелов и захоронений и на Яузе и на Ваганькове ныне располагаются помойки. На Донском кладбище захоронения начались после декабря 1934 года и сосредоточены в трех общих могилах. По этим захоронениям составлены "Книги памяти" неполно перечисляющие похороненных здесь людей, начиная с расстрелянных после убийства Кирова и кончая убитыми по "Ленинградскому делу" и членами ЕАК.
Последние захоронения, отмеченные Комиссией в третьей могиле, отнесены к 1945 -1953 гг. Наибольшее количество жертв захоронено на Бутовском "полигоне" и в районе Коммунарки. Первый находится на Варшавском шоссе, а второй - на Старокалужском. Бутово, как "полигон", для расстрелов начали использовать с конца 1936 года - начала 1937 года. В разгар террора в Бутово направляли машины одну за другой с живыми людьми, так как Лубянка "не успевала справляться" (А.Мильчаков "Вечерняя Москва", 10.01.1991 г.). В глубокие рвы в 4-5 слоев сбрасывали трупы расстрелянных здесь же людей. В Московском областном управлении ФСБ имеются списки, где приведены имена более 27 тысяч убитых и захороненных в Бутово. Захоронения окружены забором с колючей проволокой. Вокруг "полигона" расположены деревни, дачные поселки, среди которых есть и дачный поселок сотрудников бывшего КГБ. Несколько лет назад в Бутово была открыта мемориальная доска. Другой "полигон" находится в районе совхоза "Коммунарка" на территории бывшей дачи Ягоды. Это закрытый охраняемый объект окруженный забором с колючей проволокой. Здесь было расстреляно приблизительно 10 -15 тысяч человек. В "Расстрельных списках" по "Коммунарке", опубликованных в "Вечерней Москве" 27 июля, я нашла фамилию своего отца, несмотря на то, что в справке выданной военной коллегией в 1988 г. написано, что "по действовавшим в 1938 году правилам место захоронения осужденных не фиксировалось, в связи с чем установить его в настоящее время не представляется возможным". В ФСБ помимо многих других черт, унаследованных от прошлых органов госбезопасности, осталась как видно и рефлекторная реакция лгать, хотя это бесполезно и не нужно им самим. Теперь захоронения более чем пятидесятилетней давности становятся известными.
В пос. Ягодном Магаданской области работает журналист Иван Паникаров -председатель общества "Поиск незаконно репрессированных". Он собирает для "Книги памяти" сведения обо всех бывших колымчанах - политических узниках гулага ( территории Магаданской области, Чукотки, Якутии и Хабаровского края). Им организованы, кроме "Общества", Музей памяти, памятник на знаменитой "Серпантинке" (1991)в Ягодинском районе, где находилась тюрьма смертников. Начат серийный выпуск книг - воспоминаний старожилов Колымы, в том числе и бывших узников гулага, регулярно печатаются на эти темы рассказы в газете "Северная правда". Основным спонсором и вдохновителем всех этих дел является сам Иван Александрович. Я помогала Ивану в розысках бывших колымчан, Нина Николаевна Кофман и я послали ему материалы о Самуиле Кофмане и статья о нем была напечатана в "Северной правде".
Сейчас "Мемориал" имеет свою страницу в интернете, в которую внесена большая часть материалов по истории Мемориала и основным программам - как историческим так и правозащитным, в том числе расстрельные списки по московским захоронениям.

Список использованной литературы:
1. А.Н.Александри, Бессарабия и бессарабский вопрос. М., 1926.
2. А.Борщаговский. Обвиняется кровь. М., 1994.
3. В.Корнеев. Были ли тайные кладбища у НКВД. "Известия" N 239 от 26.08.1990
4. P. Кофман. Избранные этюды С.Каминера и М.Либуркина. М.ФИС.1981
5. В.Лозинский. Место, куда декрет об отмене смертной казни не распространяется. "Карта" N 6, Рязань (Росссийский независимый, исторический и правозащитный журнал), 1994
6. Ф.Лясс. Последний политический процесс Сталина или неудавшийся геноцид. Иерусалим, 1995.
7. Малая советская энциклопедия, 1958.
8. А.Мильчаков. Статьи в газете "Вечерняя Москва": от 27.02. и 10.08.1990, от 16.01. и 26.02.1991.
9. Развитие авиационной науки и техники в СССР.Историко-технические очерки. Наука, М" 1980.
10. Х.Раковский. Письмо Валентинову . Астрахань, 1928. В книге СССР: внутренние противоречия, под ред. В.Чалидзе, Бенсон (Вермонт), 1987
11. Pierre Rigoulot. Des Francais au goulag. 1917 - 1984. Fayard, 1984.
12. P.Rigoulot. Les paupieres lourdes. P, 1991
13. Ж.Росси. Справочник по ГУЛАГу. Просвет, М., 1991.
14. Следственные дела Кофмана Л.М., Кофмана С.М., Кофман А.В. (рукописи). Центральный архив ВЧК-ОГПУ-НКВД.
15, П.Черкасов. Страницы истории. Великий князь под колпаком французской секретной полиции (по страницам полицейского досье). Русская мысль N 4186 (от 28.087-03.09.1997).
16. Д.Юрасов (записал Я.Леонтьев). Жертвы и палачи в одних могилах. Общая газета N 18(197) от 28.08-03.09 1997
http://index.org.ru/memoirs/kofman.html


--------------------
Однажды ученик спросил у Мастера:
– Долго ли ждать перемен к лучшему?
– Если ждать, то долго, ответил Мастер.
Изображение
what goes around, comes around.
"Всякий слышит лишь то, что понимает" ПЛАВТ, (III в. до н.э.)
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Ответить
Лео
Лео
сообщение 22.04.2015, 00:00
Сообщение #12| Наверх


феечка

Group Icon

Группа: Координатор
Сообщений: 21,060
Регистрация: 10-December 06
Из: Москва
Пользователь №: 14



Запросы в архивы социально-правового характера

Перечень социально-правовых запросов

Сведения о судимости, мере наказания, отбытии наказания, освобождении,
применении репрессий, реабилитации и восстановлении прав граждан,
пострадавших в период массовых репрессий
http://www.rusarchives.ru/demands/sp/turm.shtml


--------------------
Однажды ученик спросил у Мастера:
– Долго ли ждать перемен к лучшему?
– Если ждать, то долго, ответил Мастер.
Изображение
what goes around, comes around.
"Всякий слышит лишь то, что понимает" ПЛАВТ, (III в. до н.э.)
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Ответить
Лео
Лео
сообщение 22.04.2015, 12:22
Сообщение #13| Наверх


феечка

Group Icon

Группа: Координатор
Сообщений: 21,060
Регистрация: 10-December 06
Из: Москва
Пользователь №: 14



КАК я был репрессирован в мордовии

Мемуары Сибиряка Иллариона Сергеевича (Поздяева), директора Мордовского научно-исследовательского
института языка, литературы и этнографии

ПОЛИТБЮРО ЦК ВКП(б)
СТАЛИНУ ИОСИФУ ВИССАРИОНОВИЧУ



От СИБИРЯК Иллариона Сергеевича
бывшего члена ВКП(б), ныне
з/к Норильских лагерей НКВД СССР

ЗАЯВЛЕНИЕ

I. Военная Коллегия Версуда СССР приговорила меня к 10 годам тюремного заключения и 5 годам поражения в политических правах по отбытии наказания, с конфискацией имущества, по ст. 17-58-8-7-11 УК РСФСР, в г. Саранске Мордовской АССР, 24 мая 1938 года.

Как и почему это получилось, я подробно остановлюсь в дальнейшем изложении моего заявления, предварительно сказав несколько слов о себе:

С юношеских лет я состоял в рядах членов ВКП(б). За время моего пребывания в партии, т. е. с марта м-ца 1921 года, я нико-гда ни в каких оппозициях и антипартийных группировках против партии не состоял. Был страстным большевиком, каким требовали быть коммунисту Ленин-Сталин. Я старался быть активным и дисциплинированным членом ВКП(б). Таким я и был за время пребывания в партии и вел самую страстную борьбу против троцкизма и правого оппортунизма и против вся-ческих разновидностей оппортунизма и примиренческого отношения к ним, за ленинско-сталинскую политику ЦК ВКП(б). Я был честным сыном нашей социалистической Родины и искренне честным и безупречным членом нашей славной ленинско-сталинской большевистской партии. Я был коммунистом не по форме, а по существу, по идеям воспринятого мной учения Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина. Таковым я являюсь и в настоящее время. Ни незаслуженное суровое наказание, ни тюрь-ма, ни следственные испытания, перенесенные мной, не сломили во мне большевика, ленинца-сталинца. Марксизм, развитый Лениным и Сталиным, является моим мировоззрением, идеологией и знаменем.

Результатом чего же является получение мной со стороны Военной Коллегия Версуда СССР незаслуженного сурового наказа-ния и опозорение меня кличкой «врага народа», совершенно ни в чем не виновного : ни в каких-либо антипартийных и анти-советских действиях и даже в помышлениях о них, честном члене ВКП(б) и гражданине Социалистической Родины, отдавшем все свои силы и всего себя с юношеских лет на благо и укрепление мощи нашей социалистической Родины, и распространение и поднятие авторитета нашей ленинско-сталинской партии среди советской социалистической общественности ?:

а) По возведённым против меня склочным и клеветническим обвинениям Бюро Мордовского обкома ВКП (б) 02.06.1937 года исключило меня из рядов членов ВКП(б) со снятием с работы. А до этого позволяло безнаказанно инкриминирование и инси-нуирование против меня со стороны рвачей, клеветников, шкурников и карьеристов различные пасквильные ложные, вы-мышленные, клеветнические обвинения, чтобы тем самым, уподобляясь тургеневскому герою, выдавать свои пороки за чу-жие, прикрыть свои грязные и мрачные дела (обо всём этом я написал в своё время в письме ЦК ВКП(б), на имя Сталина И. В. от 3.VI.1937 года, посланном авиапочтой из гор. Куйбышева 9-10.VI.1937 года, а также в заявлении поданном мной на имя Уполном. КПК ЦК ВКП(б) по Куйбышевской области).

Формально-логическим следствием исключения меня из рядов членов ВКП(б) является арест меня 15.VI.1937 года органами НКВД по Куйбышевской области, в гор. Куйбышеве, во время моего пребывания в Партколлегии КПК для разбора дела моего неправильного исключения из рядов членов ВКП(б) и восстановления и реабилитации. Арест произведен в исполнение тре-бования органов НКВД Мордовской АССР, куда и был этапирован.

II. Следствие, проводимое работниками органов НКВД Мордовской АССР, инкриминировало мне чудовищные и дикие обвине-ния в принадлежности к троцкистско-националистической группе Мордовии, способствуя и помогая клеветнику Абузову и другим сочинять различные вымышленные фантазии, чтобы только оклеветать честных членов ВКП(б) и граждан из пар-тийно-советского актива. О незаконном аресте меня органами НКВД Мордовской АССР и инкриминировании клеветнических чудовищных и диких обвинений я подал заявление из Саранской Городской тюрьмы на имя Прокурора Мордовской АССР с просьбой о немедленном вмешательстве, чтобы разобраться в неправильном моем аресте, и написал также из Саранской городской тюрьмы в ЦК ВКП(б) Сталину И. В. от 17.VII.1937 г., как дополнение к письму, посланному до ареста из Куйбышева от 9-10.VI.1937 г. Я всячески старался помочь следственным работникам органов НКВД Мордовской АССР распутать клевету на меня. С этой целью, еще при аресте меня, я передал в распоряжение арестовывающих меня весь мой личный и рукописный архив и партийные документы. Но, ни один из документов не фигурировал, не был привлечен и приобщен в моё оправдание, а всё обвинение производилось по заранее взятым шаблонным и трафаретным обвинениям, по заранее выработанной предвзя-тости. Но, тем не менее, до ноября м-ца 1937 года следственные работники Мордовской АССР Барбашин, Рыбкин, Наумов, Чазов, Боинов и другие вели следствие с некоторым соблюдением норм уголовно-процессуального кодекса, хотя не без неко-торых нарушений их. Но, однако, давали возможность фиксировать правдивые ответы и отметать вымышленные ложные и клеветнические обвинения клеветников. В связи с этим мои показания в протоколах допросов от 17/VII, 11/XI и 17/XI 1937 го-да, я полностью подтверждаю и теперь, и подтверждаю мою приписку при подписании нового, вторичного, протокола о предъ-явлении обвинения, что «Ни по одному из вышеназванных-вышеуказанных пунктов ст. 58 УК РСФСР, виновным себя не признаю».

Что же касается так называемого протокола допроса от 26/ХП 1937 года, отказываюсь, как подписанного мной в состоянии аффекта, в результате и под воздействием учиненных надо мной бесчеловечной физической расправы, избиений, истязаний и пыток, продолжавшихся с 13 часов 13/ХП по 25/ХП 1937 года со стороны следственных работников органов НКВД Мордовской АССР, чем вынудивших мою подпись под ним, как несоответствующие действительности, явно ложным, клеветническим, являющимися пасквильными фантазиями, сочиненными следственными работниками органов НКВД Мордовской АССР. От этого протокола допроса я со всей категоричность отказывался и на Суде Военной Коллегии Верхсуда СССР.

3. О характере, формах и методах физической расправы в процессе же так называемого следствия, свидетельствует дальней-шее изложение :

а) следственные работники органов НКВД Мордовской АССР препятствовали подаче заявлений и жалоб в Верховные органы Партии и Правительства. Подобные стремления вызывали только дополнительные издевательств надо мной и оскорбления по адресу Верховных органов. Мне отвечали: «Мы — Прокуратура, КПК ЦК ВКП(б), Правительство. НКВД — всё ЭТО !»

б) В конце ноября м-ца 1937 года, в связи с приездом нового наркома НКВД Мордовской АССР подполковника Красовского В. Н., я получил возможность написать на имя последнего заявление от 27/XI 1937 года и передать его через коридорного надзи-рателя Саранской Городской тюрьмы Кудрявцева нач. тюрьмы Ломову, а последний доставил его Красовскому, где я протес-товал против учиненного бывшим руководством органами НКВД и Прокуратурой Мордовском АССР беззакония и произвола по отношению ко мне и инкриминирования чудовищных и диких вымышленных клеветнических обвинений и просил личного вызова и объективного и всесторонне правдивого следствия по существу.

В ответ на это заявление, в 13 часов 13/XII 1937 года, я был вызван из Саранской Городской тюрьмы в здание НКВД Мордов-ской АССР и передан следователям Мишустину и Шанину и тут же, при приводе в кабинет, без произношения единого слова, они начали зверское избивание и истязание меня кулаками, ногами, каблуками и носками сапог, резиновой палкой, полоской подошвенного кожемита, пресс-папье, ножкой стула, поленом. Избивая, раздели меня и повалили на пол. Топтали ногами. И периодически поливая холодной водой, били резиновой палкой по ягодицам, спине, икрам и мышцам ног, по шее, лицу, голове и рукам.

Не оставив на мне живого места, превратив в окровавленный ком, обливая холодной водой, приподняли с пола, усадили в кресло и стали требовать от меня, чтобы я сочинил им и подписал «признание» в принадлежности к правотроцкистской нацио-налистической организации Мордовии. За мой отрицательный ответ мне выбили скулу и, вытащив изо рта мой язык, ударили по нижней челюсти, чем перерезали мне язык, который, истекающий кровью и отекший, не вмещался затем в рот, и вновь повторили избиения, истязания и пытки.

В час ночи, на 14/ХП меня передали следователю Лысых, который повторил избиения еще с большей озверелостью, вывора-чивал суставы рук, избивал по половым органам, укладывал на пол и, заворачивая рубашку на голову и спуская брюки и каль-соны, обливал израненное избитое тело холодной водой и избивал резиновой палкой по голове, лицу, по всему телу, шее, за-тылку, суставам как плашмя, а также ребром кожемита, и после каждого приема, повторяющегося через каждые 20-30 минут, мне предлагалось стоять стойку на одной доске половицы, или подписать «признание».

Так продолжалось до 6 часов утра 14/ХII. А с 6 часов и до 24 часов вновь избивали меня Мишустин и Шанин.

в) С часу ночи на 15/ХII избивали меня, истязали и пытали следователи Стрюк, Чигирев и нач. отд. Эдельман, а с 6 часов до 24 часов опять и ряд других лиц, которые заходили в кабинеты. Избивая, требовали, чтобы я подписал «признание».

г) В ночь на 16/ХП, меня передали следователям Стрюку и Чувикову, которые теми же методами избивали, истязали и пытали меня, прибавив к ним «гусиный шаг», делание приседаний, сидение на корточках. При этом с двух сторон приподнимали меня и ударяли сидением об пол. Прокалывали иголкой и булавкой ягодицы и пальцы под ногтями. Приставляли к виску револьвер и одновременно следователь Лысых подсовывал мне в руки револьвер с заявлением «застрелитесь, так как всё равно убьем или пристрелим сами». Содержали меня около горячей раскаленной голландской печки.

Этим следователи требовали от меня, чтобы я сочинил и написал на себя «признание» в виновности, в принадлежности к антипартийной антисоветской контрреволюционной деятельности и вписал туда указываемые ими фамилии как сообщников. А так как я ни в чем не виновен и никаких сообщников не имел и не знал, то они стали внушать мне, что и как я должен напи-сать и требовали указать указываемые ими фамилии. Мой отказ и резкий протест против подобных форм следствия вызывал всё новые и новые избиения, истязания и пытки.

д) 18/ХII меня передали следователю Бичугову, который продолжал допрос теми же методами: избиения, истязания и пытки, до потери мной сознания. Затем обливали холодной водой, а приведя в сознание, ставили на «стойку».

Во время этих избиений, истязаний и пыток в кабинеты следователей заходили руководящие работники органов НКВД Мор-довской АССР: нач. отд. Свечин, Эдельман, зам. наркома Михайлов и Пронин, комендант Пикин и следственные работники Панкратов, Агапов, Смирнов, Жуков, Просвирнов, Савельев, Барбашин, Боинов, Рыбкин, Ревякин, Александров и другие.

Во время и после посещения начальствующего состава, избиения продолжались еще с большей звериной жестокостью пре-восходящей своей утонченностью и дикостью все известные за весь предшествующий период истории человеческого общества.
По кабинетам ходила, как бы в помощь следователям, специальная группа людей из следственных и других работников НКВД Мордовской АССР, присылаемая начальствующим составом работников и приглашаемая самим следователем, с избиватель-ными инструментами в руках (резиновые палки, ножки стула, поленья, бутылки наполненные песком и прочее), и избивали, как и где попало, и как, и где, кому вздумается. Они присылались и приглашались для того, чтобы только избивать, истязать и пытать, получая за это особую почасовую оплату в размере от 5 до 10 руб. за час.

Нередко недостающийся избивательный инструмент заменялся одной из книг, имеющихся в кабинетах : 1-й том истории граж-данской войны (подписное издание) или ВКП(б) в резолюциях съездов и конференций, издание партиздата 1936 г. Ими ударяли по голове, плечам, рукам и где попало.

в) Я стоически выдерживал и переносил побои, избиения, издевательства, истязания и пытки. Переносил их молча. Без кри-ков. Я переносил их как ленинец-сталинец, большевик, безгранично преданный партии и кристально честный член ленинско-сталинской партии, никогда и ни в каких и ни в чем не имевший никаких расхождений с партией. И для меня приписывание себе или подписывание заведомо ложных вымышленных клеветнических пасквильных фантазий, это оскорбление, в первую очередь, по адресу коммунистической партии, ленинско-сталинской партии, честным и непоколебимым сыном которой я яв-лялся и являюсь с юношеских моих лет. Дискредитация себя как большевика, это есть дискредитация большевистской партии, членом которой я являюсь.

Наконец, организм мой пошатнулся. Я стал испражняться кровью. Обмороки и потеря сознания участились. Нервы мои не вы-держали. Я стал издавать стоны и крики, как и другие избиваемые в других кабинетах. К диким, душераздирающим бесчело-вечным крикам и стонам мужчин и женщин, избиваемых в кабинетах, присоединились и мои крики и стоны. Тогда мне рот стали перевязывать простыней и так продолжали избиения, истязания и пытки, добиваясь «признания» виновным в преступ-лениях.

Я слышал разговоры со стороны следователей между собой и избивающих меня следственных работников, чтобы подстрелить меня, когда поведут в туалет на оправку, и оформить актом, что мол подстрелен при попытке к бегству.

На минуту проясняющееся сознание не могло дать ответа на вопрос, где ты и в руках кого находишься ? Простым недоразуме-нием всё это объяснить становилась невозможным. Ответом мог быть только одно, что ты находишься в руках таких следова-телей и работников органов НКВД Мордовской АССР, которые вольно или невольно, встали на вражеский путь по отношению к коммунистической партии, ленинско-сталинской партии и Советской власти. Они громят партийно-советские кадры и в угоду врагам проводят вражескую работу, прикрываясь доверием Партии и Правительства и нашей Советской системой и формой государственности. Прикрываются славными прошлыми заслугами и авторитетом ВЧК и ОГПУ, в прошлом разящих действительных врагов диктатуры пролетариата и советского народа.

Избитого, разбитого, походящего на чёрно-синюю массу, как окровавленный ком, с изодранной бородой и выдранными усами, меня, как страшилище, стали водить по кабинетам, для показа в устрашение другим следственно допрашиваемым, говоря при этом : «Вот это же самое будет и с вами, если вы не будете писать и подписывать то, что мы от вас требуем, если будете сопро-тивляться нам». Из десятков допрашиваемых людей я мог запомнить только несколько фамилий, а именно : Танькин, Зуев, Атянин Ф., Ляхов, Котелев, Киушев, Журавлев, Шапошников Петр.

ж) 20/ХII, я был передан другому следователю (фамилию не помню) и передо мной в упор был поставлен вопрос : или я должен подписать всё то, что от меня требуют по заранее заготовленному аппаратом следственных работников вымышленному тра-фарету и сочинить на себя документ «признанием», акцентируя при этом на то, что это нужно для Партии, или же я буду унич-тожен, убит в процессе так называемого следствия.

Желая смерть вместо долгих и томительных мучений в результате избиения, истязания и пыток, смерть моментальную, а не мучительную-долгую, и ясно представив себе, что я нахожусь в руках враждебно настроенных против Партии и Советской власти следственных работников, веря в мощь и силу нашей славной коммунистической ленинско-сталинской партии, веря в гений вождя и учителя Партии Сталина И. В., я решился отдать себя в руки вражеской стихии следственных работников орга-нов НКВД Мордовской АССР, дабы только тем самым сохранить себя и сделать всё пережитое мной достоянием ЦК ВКП(б) и вождя и учителя Партии и народов Сталина И. В.

Я стал сочинять на себя по заранее заготовленному следственными работниками трафарету и шаблону ответы и внушаемых на них со стороны следователей ответов, материалы. Я написал многое из того, что они ж мне диктовали, переписывал ими же написанное и сочинял чудовищные фантазии о «вредительствах» с моей стороны, чего в действительности не было и не могло быть ни в действиях, ни в помышлениях. Это удовлетворяло их, и избиения, истязания и пытки прекратились.

Сочиняя эти противоречивые фантазии о вредительствах, чтобы советское правосудие, а в особенности ленинско-сталинская партия со временен разобрались в них, и вся эта мишура разлетелась как карточный домик и как мыльный пузырь, со всей враждебной деятельностью, и линией враждебных Партии и Советской власти следственных работников, дискредитирующих Партию и его кадры перед советской общественностью.


--------------------
Однажды ученик спросил у Мастера:
– Долго ли ждать перемен к лучшему?
– Если ждать, то долго, ответил Мастер.
Изображение
what goes around, comes around.
"Всякий слышит лишь то, что понимает" ПЛАВТ, (III в. до н.э.)
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Ответить
Лео
Лео
сообщение 22.04.2015, 12:23
Сообщение #14| Наверх


феечка

Group Icon

Группа: Координатор
Сообщений: 21,060
Регистрация: 10-December 06
Из: Москва
Пользователь №: 14



продолжение

Но, тем не менее, придя в себя после подобного аффекта, мне стало стыдно за себя, кровь оледенела в моих жилах. Восполь-зовавшись удобным моментом, я порвал и уничтожил всё это «сочинение» и вновь был подвергнут избиениям, истязаниям и пыткам еще более жестоким, диким и бесчеловечным, чем до этого времени.

з) Придя в себя после продолжительного припадочно-обморочного состояния я, по требованию следователей, написал заявле-ние на имя наркома НКВД Мордовской АССР Красовского с просьбой вызвать меня для личных переговоров, но был вызван нач. отд. Свичиным, и на мой вопрос, поставленный перед ним : «Чего вы от меня хотите, я ни в чем не виновен перед Парти-ей и Советской властью, я честный член ВКП(б) и гражданин Советского Союза?» мне было совершенно ясно сказано, что я должен и обязан сочинить и подписать всё то, что от меня требуется, и что в написании всего этого помогут мне следователи Лапудев и Исайчиков, и что я передаюсь в полное их распоряжение. При этом Свичин подчеркнул, что это нужно для Партии и привел слова Данте «Оставь надежды, всяк сюда входящий», упрекнул меня в том, что я уничтожил ранее написанное и под-писанное мной фантастическое «показание и признание» себя виновным, и предупредил меня, что в течении истекших 8 суток я должен был понять, что если я не напишу и не подпишу требуемое и нужно им для Партии «признание», то мне не придется живым переступить порог этого здания.

Доведенный до крайних пределов отчаяния, избитый, изувеченный и изуродованный, в потере сознания и рассудка, в состоя-нии аффекта я согласился сочинять, т. е. переписывать и написать и подписать (требуемое и внушаемое за все время следст-вия) документ-«показание», под диктовку Лапудева и Исайчикова, и с включением в текст их набросков и замечаний.

И это сочинение было написано. Но, так как руки, и пальцы, и спина были разбиты, ягодицы иссечены побоями, пальцы оне-мели, сидеть я не мог, то я должен был писать им стоя или лёжа на животе, и я писал очень медленно, и плохо, и неразборчи-во, мне давалась передышка для отдыха в кабинете. И так, в состоянии животного страха, в состоянии аффекта, я наклеветал на себя, оговорил сам себя в различных фантастических измышленных преступлениях, никогда в жизни не совершаемых и не помышляемых.

Затем меня заставили переписать сочиненные мной при помощи следователей пасквильные фантазии, содержание которых я не помню. Кажется, имеется там ряд фантастически измышленных вредительств по экспедициям научно-исследовательского института Мордовский культуры, директором в которого я был с августа м-ца 1935 года по сентябрь м-ц 1936 года. Экспеди-циям, которых институт не проводил ни до моей работы в нем, ни во время моего директорствования.

Помню, предложили мне записать фамилию лица, якобы завербовавшего меня в контрреволюционную организацию Мордо-вии. Долго искали это лицо и, наконец, остановились на Нуянзине, быв. завкульпропом Мордовского обкома ВКП(б) в 1935 году. Но, не окончив переписывание, 24/ХII, утром, перевели меня и посадили в одиночную камеру Внутренней тюрьмы НКВД Мордовской АССР, а 25/ХII вечером вызвали и предложили мне подписать уже готовый отпечатанный на машинке протокол допроса, и, не дав мне возможности прочитать его и ознакомиться с его содержанием, заставили сделать какую-то приписку, в конце протокола.

4. 13/IV 1938 года вновь вызвали меня из тюрьмы в здание НКВД Смирнов, Филипченко и Исайчиков и заставили подписать протокол об окончании следствия под угрозой избиения при попытках с моей стороны требования ознакомиться с содержи-мым дела, а в особенности с протоколом допроса от 25/ХII 1937 года, заставляя меня приписать в нем, что будто бы я «показа-ния свои подтверждаю», но я в конце вместо этого дописал, что добавить ничего не могу.

5. В апреле м-це 1938 года, после «подписания» протокола об окончании следствия, когда мне стали известны решения январ-ского Пленума ЦК ВКП(б) 1938 года, из Саранской Городской тюрьмы мной было написано заявление в адрес Политбюро ЦК ВКП(б), на имя Сталина И. В., об антисоветских формах и методах следствия и учиняемых избиениях, истязаниях и пытках, проводимых следственными работниками органов НКВД Мордовской АССР по отношении к честным и безвинным кадрам партийно-советского актива, но это письмо оказалось в руках следственных работников органов НКВД Мордовской АССР.

19/IV 1938 года, я вновь был вызван в здание НКВД к зав. отд. Эдельман, и надо мной была учинена физическая расправа, и меня обвинили в клевете на органы НКВД.

В стенах здания НКВД Мордовской АССР один из работников, как в последствии выяснилось, Вейзулович, выдал себя за представителя ЦК ВКП(б) КПК ЦК ВКП(б) и Прокуратуры Союза ССР Сергеева, якобы прибывшего по специальному заданию от вышеуказанных органов, чем вызвал меня на откровенный разговор, и я ему рассказал о нарушениях партийно-советских норм законности в следствии. Рассказал ему про всё перенесенное и пережитое мной, и слышанное, и виденное в здании НКВД во время вызовов и пребывания на следствии и в камерах тюрем, протестуя против антисоветских и антипартийных действий и формах и методах следствия со стороны работников органов следствия НКВД Мордовской АССР.

Всё его поведение внушало к нему доверие, что он из Москвы, из вышеназванных учреждений и организаций, и что приехал для расследования действий органов НКВД Мордовской АССР. Об этом свидетельствовали ряд писем и жалоб и заявлений в Верховные органы Партии и Правительства СССР, имевшиеся в его руках от разных заключенных с резолюциями руководи-телей партии и государства.

Им я был переведен вновь из Саранской Городской тюрьмы для содержания во Внутренней тюрьме НКВД, и в следующий вызов Эдельманом и другими следственными работниками был подвергнут физической расправе, и от меня требовали, чтобы я подписал сочиненный ими протокол о моём отказе от содержания, написанного мной и перехваченного ими письма в ЦК ВКП(б), Сталину И. В., и перенесенных мной избиений, истязаний, пыток и мучений. Чтобы признал бы всё это клеветой с мо-ей стороны на органы НКВД Мордовской АССР. Я категорически отказался от этого и вновь подвергся диким и бесчеловеч-ным избиениям, истязаниям и пыткам.

Избитого до потери чувств, в бессознательном состоянии, доставили меня в камеру Внутренней тюрьмы, где я, придя в себя, очнулся, но долго болел без оказания какой-либо медицинской помощи. И после этого меня не вызывали до дня Судебного заседания Военной Коллегии Верхсуда СССР.

6. Утром, 24/V 1938 года я вновь был вызван из Внутренней тюрьмы, где я содержался, в здание НКВД Мордовской АССР, где мне вручили обвинительное заключение и подвергли психическому воздействию, внушая мне, чтобы на суде я подтвердил так называемые мои «показания» и признал себя виновным в антипартийной, антисоветской и в контрреволюционной деятель-ности. На мой ответ, что я буду говорить только правду, правду, отражающую действительность существа моей «виновности», по моему адресу посыпалась груда различных оскорблений, плевков и угроз в физической расправе. Узнав, что я вызван на суд, я не беспокоился и предупредил, что я буду кричать в случае избиения.

Мне не дали возможности прочитать обвинительное заключение, как вызвали меня в зал Судебного заседания Военной Кол-легии.

III. Заседание Суда Военной Коллегии Верхсуда СССР происходило в здании НКВД Мордовской АССР, в кабинете наркома Красовского. Конвоировали меня до дверей Суда те же лица, которые избивали на следствии. У дверей Суда и в коридоре сто-яли те же следственные работники, избивавшие меня на следствии. В помещении Суда конвоировали меня те же лица, изби-вавшие меня.

Войдя в помещение заседания Суда, т.е. в кабинет наркома НКВД Мордовской АССР, кровь охладела и оледенела в моих жи-лах. Кабинет был полон следственными работниками органов НКВД Мордовской АССР, избивавшими меня в процессе так называемого следствия и руководившими избиениями, как, например: Свечин, Эдельман, Вичугов, Чигирев, Лысых, Стрюк, Шанин, Мишустин, Макарченко, Лапудев, Исайчжков, Смирнов, сам нарком Красовский и его заместители Михайлов, Про-нин, Вейзулович и многие другие. За отдельным столом, в окружении следственных и руководящих работников НКВД Мор-довской АССР, сидели три незнакомых лица как будто придавленные тяжестью присутствия следственных и руководящих работников НКВД Мордовии, — это и была Военная Коллегия Верхсуда СССР, в ходе судебного разбирательства среди членов которой я признал Матулевича.

Судебное разбирательство происходило примерно в течении 2-3 минут. Я успел сказать, что я ни в чем не виновен. Виновным себя не признаю. От показаний предварительного следствия, сочиненных следователями, отказываюсь. Ни в каких антипар-тийных и антисоветских контрреволюционных действиях не участвовал, и ни в какой правотроцкистской и националисти-ческой организации Мордовии и вообще не состоял, и о существовании её не знал и ничего не слышал. Я честный и искренний сын ленинско-сталинской партии и гражданин социалистического отечества. Следственные работники меня избивали, терза-ли, пытали и мучили. Виновным себя не признаю. От подписи протокола показаний на предварительном следствии от 25/ХП 1937 года отказываюсь, ибо они являются вымышленными и ложными, сфабрикованными пасквильными фантазиями самих следственных работников органов НКВД Мордовской АССР, которые здесь присутствуют, и подписаны мной в состоянии, аффекта, вследствие физической расправы надо мной.

В ответ на это председатель Суда произнес : «Суд разберется», и меня вывели из зала Суда в другой кабинет, где мне пришлось услышать бесчисленное количество невероятно циничной площадной брани по моему адресу, угроз и оскорблений. Но вскоре я был вновь вызван в зал Суда, где огласили приговор, по которому меня приговорили к 10 годам тюремного заключения, и 5 годам поражения в политических правах по отбытию срока заключения, и к конфискации имущества. Так из меня сделали «врага народа».

IV. Все эти испытания, болезни в связи c физической расправой надо мной, я перенес благодаря тому, что я имел железный организм и непоколебимую веру в силу и мощь нашей ленинско-сталинской партии и Советского государства, и в гений вождя и учителя Сталина И. В., в то, что если я сохранюсь и останусь в живых, то рано или поздно Партия и Правительство разберут-ся в этой вражеской деятельности следственных работников органов НКВД Мордовской АССР, и что рано или поздно постав-лю все эти вопросы об антипартийном и антисоветских формах и методах следствия и разгрома ни в чем не виновных пар-тийно-советских кадров перед руководством ЦК ВКП(б) и вождем и учителем Сталиным И. В., и я буду освобожден из-под незаслуженного наказания и реабилитирован.

Только это давало и дает мне силы и уверенность надеяться и вселяет в меня энергию перенести, и пережить, и исцелить по-несенные и полученные недуги, хотя не без некоторых последствий. Ведь у меня разбиты почки, разбита печень. Были вы-биты из орбит глаза. Разбит и деформирован череп. Разбита и парализована центральная нервная система, в связи с чем у меня парализуются левая рука и левая нога.

Даже после Суда Военной Коллегии Верхсуда СССР я вновь был вызван из Саранской Городской тюрьмы в здание НКВД Мордовской АССР зав. отд. Эдельманом и вновь подвергнут истязаниям и угрозам, что суд мало мне дал, что нужно было бы расстрелять, и что они «оформят» вновь дополнительный новый следственный материал и подведут меня под расстрел ... При этом крепко предупредили, чтобы я помнил, что я нахожусь в руках контрразведки и что подобные заявления и жалобы, какие я писал в апреле м-це 1938 года, если будут иметь место, то мимо органов НКВД Мордовской АССР не пройдут и мне будет не-сдобровать.

V. Тем не менее, несмотря на предупреждения и угрозы со стороны следственных работников органов НКВД Мордовской АССР и возможность дополнительных испытаний, предпочитая смерть незаслуженной каре и перенесению испытаний и лише-ний, чтобы не написать о вражеской деятельности работников НКВД против Партии и Советского государства в истреблении партийно-советских кадров и честных советских граждан, направленных в угоду внутренних и внешних врагов нашей ленин-ско-сталинской партии. Работники НКВД, громя и истребляя честных и ни в чем не повинных членов партии и беспартийных граждан из партийно-советского актива, тем самым, видимо, добивались внутреннего ослабления мощи нашей страны и дис-кредитации принципов и системы коммунистической программы, марксизма-ленинизма и советской законности в массах.

Оформляя, вследствие вражеских методов и форм следствия искренне и честных большевиков, ленинцев-сталинцев во «вра-гов народа», они хотят разгромить Партию и дискредитировать её в массах. Этим самым враги, видимо, хотели поставить Пар-тию на колени перед оппортунистическими элементами в партии и в стране, «оформляя» и тем самым превращая честных коммунистов во «врагов народа», они добивались всеми средствами и способами доказать, что Партия переродилась. Исходя, видимо, из таких концепций, врагам выгодно было громить честных и безупречных коммунистов и партийно-советские кад-ры, тем самым дискредитируя Партию и советскую систему и ее кадры перед массами, добиваться внутреннего ослабления мощи Коммунистической партии и Советского государства.

В своих решениях партия на Январском Пленуме ЦК ВВП(б), в решении осенью 1936 года в связи с выпуском в свет "Крат-кого курса истории ВКП(б) и перестройки пропагандистской работы и в развернутых решениях ХVIII съезда ВКП(б) в марте м-це 1939 года Партия резко встала на путь исправления допущенных перегибов — и явных антипартийных, и антисоветских контрреволюционных действий со стороны головотяпских враждебных руководителей местных партийных организаций в ли-це Калякайкиных, Кудрявцевых, Напольских и им подобных, которые совместно с подобными следственными работниками, как следственные работники органов НКВД Мордовской АССР, творили черное и мрачное дело по отношении, нашей больше-вистской ленинско-сталинской партии, громя, ее партийно-советские кадры и дискредитируя Партию, советскую систему пе-ред партийно-советской общественностью.

Понятно, что подобное явление можно было бы объяснить недоразумением если бы оно производилось только по отношении ко мне или немногих и носило единичный или немногочисленный характер и число случаев. Но, к сожалению, в условиях ра-боты НКВД Мордовской АССР эти форма и методы применялись ко многим, к большинству арестованных и репрессирован-ных из партийно-советского актива, рабочим, колхозникам и интеллигенции, коммунистам и беспартийным и приняло форму системы, тем самым, переросшую в явную опасность для нашей партии и ее коммунистических программных и уставных принципов, конституционных принципов нашего Советского государства и его законности. Поэтому, подобная практика, про-водимая следственными органами НКВД и формально штампуемая прокурорско-судебными органами в процессе прокурор-ского надзора и судебного рассмотрении Военными Коллегиями, Ревтрибуналами, Верховным Судом, Судами специальных присутствий, не говоря уже о внесудебных органах Тройках и ОСО, возводимых и оформляемых на невинных людей фантас-тических обвинений, преступлений и поступков, никогда не творившихся и не помышляемых и ни в какой действительности не имевших места, явно противоречит нашей коммунистической ленинской-сталинской идейности в организационных и прак-тических вопросах социалистической системы государственности и законности, дискредитирует коммунистические принципы, изложенные в учении классиков марксизма-ленинизма, Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина и изложенных в основных доку-ментах партии, в Программе и Уставе партии и в решениях партийных съездов, партконференций и пленумов ЦК ВКП(б), в Конституции и в основных законоположениях Советского государства. А поэтому, она противоречит и форме и содержанию нашей социалистической системы и законности и является нетерпимым и требует решительного искоренения из практики следственных и судебных органов, как бы малочисленны и малозначительны по своему удельному весу и к общей государст-венной машине они не занимали места.

Полагая, что Политбюро ЦК ВКП(б) подобные факты уже известны, подобные письма уже поступали, тем не менее, я считаю своим долгом коммуниста большевика, ленинца-сталинца, верного принципам большевистской партийности, своей партийной обязанностью и долгом поставить эти вопросы перед Политбюро ЦК ВКП(б).

Опыт показал, что враги Партии и Советского государства всеми способами пробирались в различные органы и звенья пар-тийно-советского и государственного аппарата страны. Они пробирались в руководящие органы партии, государства, НКВД, Прокуратуры и Суда, чтобы тем самым находясь в наименее уязвимых местах, творить черное и мрачное дело против Партии и Советского государства. Они, вредя сами, в тоже время втягивали, вольное или невольное, в антисоветские и антипартий-ные злодеяния и свои соподчиненные звенья аппарата и их работников. Это во всей своей истине явствует и из действий след-ственных работников органов НКВД Мордовской АССР. Вольно или невольно вставших на антипартийный и антисоветский контрреволюционный путь по разгрому партийно-советских кадров, жертвой чего, в числе многих других, являюсь и я.

Понятно, им помогала целая сеть клеветников, шкурников и карьеристов-лжецов и лицемеров, склочников и сводящих негод-ными средствами личные счеты и явно-враждебно настроенные против Партии и Советского государства остатки недобитых классово-чуждых элементов из враждебных классов, эсеры, меньшевики и прочие оппортунисты всех мастей, которые, види-мо, торжествуя потирали себе руки в ожидании, когда переарестуют и пересажают и засудят всех членов партии, весь партий-но-советский актив, тем самым подготовят условия для того, чтобы взять страну голыми руками.

Нет сомнения, что враги просчитались. Партия вскрыла эту враждебную политику и взяла курс на решительное искоренение подобных безобразий и вредительства, свидетельством чему являются решения январского Пленума ЦК ВКП(б) 1936 года, ре-шении ЦК ВКП(б) в связи с выпуском «Краткого курса истории ВКП(б)» и перестройки партийной работы и развернутые реше-ния ХVII съезда ВКП(б) и проводимые судебные процессы над, клеветниками, не только исправляющие и искореняющие эти черные и мрачные дела, творимые враждебными элементами и работниками следственных органов и прокурорско-судебных органов, но и предотвращающие возможность повторения их в дальнейшей практике.

Практика настойчиво требует форсирования в исправлении допущенных безобразий со стороны вредительской деятельности следственных работников органов НКВД Мордовской АССР и им подобных и упущение и искривлений в связи с этим, со сто-роны судебных органов. Тем более этого требует внешняя обстановка нашей страны, так как реабилитация совершенно неви-новных, необоснованно репрессированных работников из партийно советского актива, интеллигенции, рабочих и колхозников и возврат их в ряды советской общественности, только усилит мощь и силу социалиста ческой Родины.

VII. В дополнение к ранее сказанному о себе вкратце могу добавить, что ленинско-сталинская партия вырастила и воспитала меня в своих рядах с моих юношеских лет.

Родом я из народных низов, из бедной крестьянской мордовской семьи села Ст-Турдаки Кочкуровского района Мордовской АССР. Родился я 1902 году. До 16 лет моего возраста я почти не умел разговаривать по-русски. Я прошел суровое детство, свя-занное с лишениями и с тяжелым физическим трудом.

С юношеских лет я приобщился к советско-партийной общественности. С 1921 года я на советско-партийной работе. Партия дала мне возможность, по окончании гражданской войны, окончить комвуз — Коммунистический университет трудящихся Востока им. Сталина в 1923 году, а затем отдел ИКП в 1934 году. Из безграмотного мордовского паренька я стал человеком, ов-ладевшим высотами общечеловеческой культуры и знаний, овладевшим основами марксизма-ленизма. Стал научно-исследо-вательским и преподавательским работником.

Всего этого я достиг благодаря заботам обо мне ленинско-сталинской партии и личных своих усилий. Мог ли я, и могу ли я за-мышлять что-либо скверное против моей родной Партии и Советской государственности, завоеванию и укреплению которой я отдал все свои силы с детства. Нет, не мог, ибо это противоречит всей моей сущности, моему я, моему мировоззрению, идео-логии.

Я был, и есть, и буду марксист, ленинец-сталинец, истинный честный член ВКП(б) и патриот социалистической Родины.

Формально я лишен возможности и права жаловаться на судебное решение и следствие, так как в нём говорится : «Приговор окончательный и обжалованию не подлежит», но большевики никогда не ставили себя в зависимость от формы, не были раба-ми голой формы. Исходя из принципов, что сущность и действительность превыше голой формы, я прошу Вас, прошу Вашего внимания к моему делу, как к лицу безвинно осужденному, о пересмотре приговора в отношении меня и всего следственного дела, о возвращении мне свободы и полной реабилитации перед партийно-советской общественностью.

Прошу Вас, дорогой вождь и учитель, дать необходимые указания о пересмотре приговора в отношении меня соответствующим судебно-следственным органом.

И. СИБИРЯК. 24/I-1940 г.
Пос. Норильск, Красноярского края, 2-е Л/Отделение Норильского ИТЛ НКВД СССР.

Настоящее заявление Канцелярией Управления Норильского ИТЛ отправлено в Москву адресату 15/V-1940 г. за № 151033, о чем меня официально известили под расписку через УРО лагеря.

______________________________________________________________________

Примечание Н.И.Сибиряка, сына И.С.Сибиряка : данное заявление восстановлено отцом по памяти.
http://www.zubova-poliana.ru/repression-sibiryak8-1.htm


--------------------
Однажды ученик спросил у Мастера:
– Долго ли ждать перемен к лучшему?
– Если ждать, то долго, ответил Мастер.
Изображение
what goes around, comes around.
"Всякий слышит лишь то, что понимает" ПЛАВТ, (III в. до н.э.)
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Ответить
Лео
Лео
сообщение 22.04.2015, 12:48
Сообщение #15| Наверх


феечка

Group Icon

Группа: Координатор
Сообщений: 21,060
Регистрация: 10-December 06
Из: Москва
Пользователь №: 14



БОРЬБА С ПРЕСТУПНОСТЬЮ И ОХРАНА ОБЩЕСТВЕННОГО ПОРЯДКА В МОРДОВИИ В 1930-Е ГОДЫ
архивные документы
http://cyberleninka.ru/article/n/borba-s-p...v-1930-e-gody-1


--------------------
Однажды ученик спросил у Мастера:
– Долго ли ждать перемен к лучшему?
– Если ждать, то долго, ответил Мастер.
Изображение
what goes around, comes around.
"Всякий слышит лишь то, что понимает" ПЛАВТ, (III в. до н.э.)
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Ответить
Лео
Лео
сообщение 22.04.2015, 13:07
Сообщение #16| Наверх


феечка

Group Icon

Группа: Координатор
Сообщений: 21,060
Регистрация: 10-December 06
Из: Москва
Пользователь №: 14



Действующие лица и исполнители, или О некоторых "методах" следствия в 1937-1938 гг.

http://eao.memo27reg.org/grodiod

Закон РФ «О реабилитации жертв политических репрессий»

Статья 18. Списки лиц, реабилитированных на основании настоящего Закона, с указанием основных биографических данных, обвинений, по которым они признаны реабилитированными, периодически публикуются органами печати.

Признанные в установленном порядке виновными в преступлениях против правосудия работники органов ВЧК, ГПУ-ОГПУ, УНКВД-НКВД, МГБ, прокуратуры, судьи, члены комиссий, "особых совещаний", "двоек", "троек", работники других органов, осуществлявших судебные полномочия, лица, участвовавшие в расследовании и рассмотрении дел о политических репрессиях, несут уголовную ответственность на основании действующего уголовного законодательства. Сведения о лицах, признанных в установленном порядке виновными в фальсификации дел, применении незаконных методов расследования, преступлениях против правосудия, периодически публикуются органами печати.


--------------------
Однажды ученик спросил у Мастера:
– Долго ли ждать перемен к лучшему?
– Если ждать, то долго, ответил Мастер.
Изображение
what goes around, comes around.
"Всякий слышит лишь то, что понимает" ПЛАВТ, (III в. до н.э.)
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Ответить
Лео
Лео
сообщение 22.04.2015, 13:21
Сообщение #17| Наверх


феечка

Group Icon

Группа: Координатор
Сообщений: 21,060
Регистрация: 10-December 06
Из: Москва
Пользователь №: 14



процедура исполнения смертных приговоров в 1920 — 1930-х годах
http://rusk.ru/st.php?idar=60586


--------------------
Однажды ученик спросил у Мастера:
– Долго ли ждать перемен к лучшему?
– Если ждать, то долго, ответил Мастер.
Изображение
what goes around, comes around.
"Всякий слышит лишь то, что понимает" ПЛАВТ, (III в. до н.э.)
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Ответить
Лео
Лео
сообщение 22.04.2015, 22:38
Сообщение #18| Наверх


феечка

Group Icon

Группа: Координатор
Сообщений: 21,060
Регистрация: 10-December 06
Из: Москва
Пользователь №: 14



Место захоронения расстрелянных в городе Саранск
http://mapofmemory.org.swtest.ru/13-06

Республика Мордовия, г.Саранск, Богоявленский родник

В 1937–1938 одним из мест захоронения расстрелянных в тюрьмах Саранска служил овраг в лесном массиве к западу от города, недалеко от Богоявленского родника. Точное число захороненных неизвестно. С 1998 общественностью Саранска велись систематические поиски мест захоронения расстрелянных. В 2004 при раскопках, проведенных школьным республиканским отрядом «Поиск» (руководитель Н.Кручинкин), были обнаружены и вскрыты четыре могильных рва с множественными человеческими останками; произведена частичная эксгумация с участием Прокуратуры г.Саранска. В 2007 на месте захоронения установлен деревянный памятный крест и мемориальная плита с надписью: «Захоронения жертв репрессий 30-х годов / Поклонись их праху / Вечная память».

9 сентября 2004 года неподалеку от саранского дачного массива в районе Богоявленского источника бойцы военно-патриотического объединения «Поиск» обнаружили захоронения жертв сталинских репрессий.

«Мы полагаем, что заключенных расстреливали еще в тюрьме, — заявил тогда корр. «С» командир «Поиска» Николай Кручинкин, — а сюда их привозили и просто сваливали в заранее приготовленные рвы. Сколько их здесь лежит в этом лесу — неизвестно...»

Напомним, что самым крупным процессом местного НКВД оказалось дело «мордовского право-троцкистского буржуазно-на­ционалистического террористического блока», по которому проходили более 100 человек, 73 из них были расстреляны
http://saransk.bezformata.ru/listnews/net-...ottcu/17028099/

Сообщение было отредактировано Лео: 22.04.2015, 22:43


--------------------
Однажды ученик спросил у Мастера:
– Долго ли ждать перемен к лучшему?
– Если ждать, то долго, ответил Мастер.
Изображение
what goes around, comes around.
"Всякий слышит лишь то, что понимает" ПЛАВТ, (III в. до н.э.)
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Ответить
Лео
Лео
сообщение 22.04.2015, 22:42
Сообщение #19| Наверх


феечка

Group Icon

Группа: Координатор
Сообщений: 21,060
Регистрация: 10-December 06
Из: Москва
Пользователь №: 14



Каждый год возле Соловецкого камня на московской Лубянской площади собираются те, кто считает своим долгом почтить память репрессированных в советские годы. Много лет сюда приносила цветы писательница Элеонора Кузнецова — дочь основоположника судебной системы Мордовии и первого советского юриста-международника в Англии Тимофея Васильева, расстрелянного в июле 1939 года... «Только в прошлый раз не смогла дойти, ноги болят, — говорит она. — Попросила отнести букет свою подругу, отца которой тоже репрессировали». Воспоминания Элеоноры Кузнецовой — в материале ОЛЬГИ ПЛАТОНОВОЙ.
Арест

В дверь дома Васильевых в подмосковном Голицыне постучали ночью 8 февраля 1938 года... «Мне тогда было шесть лет, — вспоминает Элеонора Кузнецова. — Поэтому я еще не понимала всего ужаса происходящего. К тому же тогда не знала русского языка. Подошел папа и прошептал на английском: «Это недоразумение, дочка. Вечером буду дома». Меня удивил его внешний вид. Я всегда видела папу хорошо одетым, в элегантном костюме. Помню запахи парфюма и дорогих кожаных ботинок. А в ту ночь на нем был какой-то дурацкий черный свитер с большими пуговицами, который я увидела спустя много лет на фотографии, найденной в прокуратуре Мордовии... Видимо, папа знал, куда его ведут, поэтому оделся тепло. К тому времени мамины братья Анатолий и Владимир Рябовы уже были в тюрьме... После ареста папы у нас отобрали все — квартиру, машину, даже детскую одежду, игрушки, английские книги сказок. Почему-то запомнила, как выносили 12 его костюмов...» Тимофея Васильева спецконвоем доставили в Саранск и 8 месяцев содержали в одиночной камере. Даже под пытками он отказывался подписывать протокол о том, что, будучи агентом иностранных разведок, был связан с организацией покушения на Сталина. Показания против Васильева пытались выбить из братьев его жены. Старший, Анатолий, был первым мордовским профессором. Не выдержав издевательств, он сошел с ума. Как вспоминали позже очевидцы, сотрудники НКВД превратили лицо ученого в кровавое месиво. Он остался без глаза. На расстрел Анатолия вывел, обнимая, младший брат Владимир... Шла весна 1938-го. Спустя почти год военный трибунал по статьям УК РСФСР 58-1а (измена Родине) и 58-11 (контрреволюционная деятельность) приговорил Тимофея Васильева к смертной казни. 31 июля 1939 года его расстреляли. «О судьбе отца мы ничего не знали, — рассказывает дочь. — Очень надеялись, что вернется. Ведь он был ни в чем не виноват...»
http://saransk.bezformata.ru/listnews/net-...ottcu/17028099/


--------------------
Однажды ученик спросил у Мастера:
– Долго ли ждать перемен к лучшему?
– Если ждать, то долго, ответил Мастер.
Изображение
what goes around, comes around.
"Всякий слышит лишь то, что понимает" ПЛАВТ, (III в. до н.э.)
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Ответить
Лео
Лео
сообщение 22.04.2015, 22:54
Сообщение #20| Наверх


феечка

Group Icon

Группа: Координатор
Сообщений: 21,060
Регистрация: 10-December 06
Из: Москва
Пользователь №: 14



стр.238-239
«Мордовский право-троцкистский, буржуазно-националистический, террористический блок »,
http://www.seun.ru/content/nauka/5/4/doc/3_2009.pdf


--------------------
Однажды ученик спросил у Мастера:
– Долго ли ждать перемен к лучшему?
– Если ждать, то долго, ответил Мастер.
Изображение
what goes around, comes around.
"Всякий слышит лишь то, что понимает" ПЛАВТ, (III в. до н.э.)
User is offlineProfile CardPM
Go to the top of the page
+Ответить

2 Страниц V  1 2 >
ОтветитьНовая тема
5 чел. читают эту тему (гостей: 5, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0 -

 


Сейчас: 8th October 2024 - 12:07
Правила пользования сайтом