Без названия.., о любви, и стихи Опции

[Лапушка]

Мне нравиться смеяться и грустить,
Быть на себя порою не похожим,
И лицедействовать, и спорить, и язвить,
Разыгрывать друзей, дразнить прохожих.

Скользить по самым верхним этажам,
Заглядывая в окна, как в картины,
Кроить стихи и рвать легко по швам
Тугую ткань всемирной паутины.

Смотреть на чудный мир с открытым ртом,
По воробьям палить из крупной пушки,
Быть для кого-то вздорным петухом,
Что вечно хвалит глупую кукушку.

И сеять, и полоть, и собирать
Свой урожай в толстенную тетрадку,
Порой и бисер, и икру метать,
В свиней. Но только из большой рогатки.

Мне нравится не красть чужой огонь,
Кому он нужен? Разве что пожарам…
Держать открытым сердце и ладонь,
Быть проклятым и осененным даром.

Так здорово быть смертным, быть собой,
Среди бессмертных, занятых делами…
Я приручил орла – теперь он мой,
Мы будем с ним охотиться за львами.
(с)

[К..]

Там где живут Единороги.

Далеко, там где солнце садится в океан холодного пространства, прячась от нас за печальный горизонт, цветущий багрово-красным пламенем, живут единороги.
Нет смысла искать их здесь и сейчас потому что дорогу туда находят лишь наши души, и я знаю, ты уже в пути.
Но дорога к солнцу проходит по небу и пыль не покроет твои ноги и усталость не убьет желания идти. Ты оставляешь все беды позади. Ты оставляешь все беды со мной и я теперь стану их надежным стражем. Чтобы не пустились они за тобой следом, чтобы не задержали тебя в пути.
Пусть поют печально ветра и вплетая тебе в волосы дым ласково шепчут, оставь свои слезы ему, это слишком тяжкий груз. И этот груз останется здесь.
Мне страшно смотреть ей в глаза. В них застыло что-то пугающе-чуждое и это не жизнь. Никогда уже не отразятся в них затаенные чувства и я закрою их своею ладонью.
Где-то ты станешь единорогом. В черной заводи укроется твоя душа и девственный лес станет твоим домом. И когда на меня падет тьма ты согреешься в лучах солнца, которое не померкнет для тебя.
Где-то за далеким горизонтом остался потерянный рай. Каждый из нас однажды отправится
в путь, пытаясь отыскать туда верную дорогу, и я тоже в назначенный срок, оставлю свой
груз кому-то. Я буду искать тебя там, где солнце никогда не меркнет, где травы становятся
мягкой постелью, где воды хранят в себе тайну души, и где живут еще белые единороги.

Никулина Татьяна

[LIGA]

... вот,... смотрите, что я нашла!...

* * *
Прости меня за ту любовь,
Что я в душе своей хранила,
Прости за то, что вновь и вновь
Об этих чувствах говорила.
За то, что от тебя ждала,
Таких же слов, - простых и нежных,
За то что я себе лгала,
И продолжаю лгать, как прежде...
Прости за то, что я твоя,
И быть чужою не желаю,
Прости за то, что я, любя,
И обижаюсь, и прощаю,
Прости за все мои слова,
Прости, что больше их не будет...
Прости за всё... Ничья вина...
Прости, и всё давай забудем...

Сабина

[К..]

Он уходил
Она молчала, но ей хотелось закричать:
"Постой! Давай начнем сначала!
Давай попробуем начать!"
Но нет она не закричала...
Он уходил, она молчала
Он оглянулся на пороге
свою решительность пленя
Хотел он крикнуть: "Ради бога!
Прости меня, врени меня!!!"
Не крикнул и не подошел
Она молчала, он ушел
Юлия Райн

[Ангел13]

Не о любви... Просто стихи.... Под настроение...

Близится лето:
Время пыльных трамваев,
Усталой листвы
И сонных бульваров;
Улиц, наполненных ожиданием
Неизвестно чего;
Огромных звезд,
И одиноких прохожих...
Близится лето:
Воспоминание о снегах,
Ледяных дорогах
И тугих почках;
Близится лето -
Эпоха птенцов
И ночных фонтанов,
Теплых стен,
И прилипшей к спине одежды;
Близится лето -
Отдушина сумерек
Над листом бумаги ...
И, налегая грудью на ветер,
Вновь оживаю
От нависшего в воздухе
Ожидания -
Первого поцелуя -
Или первой грозы.

Сергей Лещина.

[Леонид К.]

Как отражение постели
Холодный белый потолок.
Ах, как баюкают метели!
И все же я заснуть не смог.

И у окна на бледном теле
Струятся в свете фонаря
Снежинки, что на самом деле
Есть отражение себя.

Ты - ночь, ты - стылый крик, ты близко,
Да не ступить через порог.
Оконной черной рамой мглисто
Очерчен свет, как некролог.

Тебя несет с колючим снегом,
Роняет на литой асфальт,
И, коченея, воет в небо
Пурги декабрьской низкий альт.



Это Митяев. Но малоизвестное. посвящение Лихачёву.

[К..]

В мороз, и в гололёд, и в слякоть
Какая б не стряслась беда –
Не заставляйте женщин плакать
Ни от любви, ни от стыда!
Какая бы из горьких трещин
Ни расколола сердце вам,
Не заставляйте плакать женщин
По необдуманным словам!
Прощайте женщин! Сокращайте
И злые распри и вражду
И никогда не вымещайте
На женщинах свою беду!
И как бы не случилось плавать
Вам в океане бытия –
Не заставляйте женщин плакать,
На вас обиду затая!
И пусть вам будет как награда
За бескорыстие труда
Та женщина, что с вами рядом,
Не плачущая никогда!
Чтоб стыд не жёг вас сквозь года,
Чтоб от раскаянья не ахать,
Вовек: нигде и никогда –
Не заставляйте женщин плакать!
(с)

[Kiki]

В мороз, и в гололёд, и в слякоть
Какая б не стряслась беда –
Не заставляйте женщин плакать
Ни от любви, ни от стыда!
Какая бы из горьких трещин
Ни расколола сердце вам,
Не заставляйте плакать женщин
По необдуманным словам!
Прощайте женщин! Сокращайте
И злые распри и вражду
И никогда не вымещайте
На женщинах свою беду!
И как бы не случилось плавать
Вам в океане бытия –
Не заставляйте женщин плакать,
На вас обиду затая!
И пусть вам будет как награда
За бескорыстие труда
Та женщина, что с вами рядом,
Не плачущая никогда!
Чтоб стыд не жёг вас сквозь года,
Чтоб от раскаянья не ахать,
Вовек: нигде и никогда –
Не заставляйте женщин плакать!
(с)

ах какие стихи! я аж прослезилась

[К..]

ах какие стихи! я аж прослезилась

молитва.

Убереги меня от темноты,
От честности зеркальных отражений,
От одиноких дней, и от пустых
Ночей - без звёзд, любви и сновидений.

Не погаси во мне огонь добра,
Осужденный на недопонимание
Того раба, кто вечно сыт и прав
И бесконечно ненавидит покаянья.

Не дай познать проклятия измен,
Предательства - да не изведать раны,
И пульс горячей крови, что из вен
Расцвечивает саван гроба ванной.

Не дай дороги ревности и злу,
Помилуй оставаться беспристрастным,
Вальсируя по битому стеклу
Обломков уничтоженного счастья.

Не возведи на яростный костёр,
Сорвав стыда последние одежды,
Трёх женщин, трёх моих сестёр -
Сестру Любовь, и Веру, и Надежду.

Не обрекай молитву на исход
Еже традиционного молчанья.
Пока не приближается восход,

Я покурю -

и всё

начну

сначала.

Лев Ткаченко

[К..]

Нет! Так я просто не уйду во мглу,
И мне себя не надо утешать.
Любимая потянется к теплу,
Друзья устанут в лад со мной дышать.
Им надоест мой бой, как ряд картин,
Который бесконечен всё равно.
И я останусь будто бы один -
Как сердце в теле. Тоже ведь - одно!

(Н. Коржавин)

[К..]

Ты снимаешь вечернее платье, стоя лицом к стене,
И вижу свежие шрамы на гладкой, как бархат, спине.
Мне хочется плакать от боли или забыться во сне.
Где твои крылья которые так нравились мне?

Где твои крылья которые нравились мне?
Где твои крылья которые нравились мне?

Раньше у нас было время, теперь у нас есть дела
Доказывать, что сильный жрет слабых, доказывать, что сажа бела.
Мы все потеряли что-то на этой безумной войне.
Кстати, где твои крылья, которые нравились мне?

Где твои крылья, которые нравились мне?
Где твои крылья, которые нравились мне?

Я не спрашиваю, сколько у тебя денег, не спрашиваю, сколько мужей.
Я вижу, ты боишься открытых окон и верхних этажей.
И если завтра начнется пожар, и все здание будет в огне,
Мы погибнем без этих крыльев, которые нравились мне.

Где твои крылья, которые нравились мне?
Где твои крылья, которые нравились мне?
( Наутилус)

[Леонид К.]

О, моя далекая,
Сердцем одинокая,
Птица светлоокая,
Где летаешь ты?

- Там, где мысли-радуги
Протянулись к Ладоге
Ветерком прохлады, где
Все твои мечты. . .

- Птица моя тайная,
Как любовь случайная,
Жить там не печально ли
Без земной любви?

- Ни о чем не спрашивай,
Жизнь свою донашивай.
Возвращаться страшно мне
Из чужой дали. . .

- Из ладони-радости
Я насыплю сладости --
Возвращайся к младости,
Все, что есть, бери!

- Из далекой пристани
Вглядываясь пристальней --
Вижу взгляд твой искренний
В отсветах зари!

Встретимся ли, свидимся ,
Снова ли обидимся --
Зорька -ясновидица
Знает, да молчит. . .

- Птица моя светлая,
Каторжница беглая!
Сердце мое бедное
О тебе стучит!

http://www.playcast.ru/uploads/work/271690.mp3

[Лапушка]

РАЗГОВОР ДВУХ СЕРДЕЦ

Почему меня тянет к тебе?
Ты спросила, но я не ответил…
Почему ты приходишь во сне?
И зачем ты меня заприметил?

Промолчи ты тогда, может быть
Мы не мучались этим вопросом.
Что придумать и как дальше жить?
Не заняться ли самогипнозом?

Глядя с легкой грустинкой в окно,
Я скажу: - Ни о чем не жалею!
Жить совсем без любви тяжело,
Но с любовью еще тяжелее.

Очень сложно, забыв о себе
Отдавать все порывы другому,
Возводя благодарность судьбе,
Что ты можешь дарить дорогому.

Знать она не спроста нас свела,
Дав один лишь из тысячи случай,
Подарив нам частичку тепла,
Предрекая, что так будет лучше.

И быть может спустя много лет,
Сидя в тихой уютной квартире,
Будем мы вспоминать тот билет,
Что судьба нам с тобой подарила.

Даже если не быть никогда
Нам с тобою супружеской парой,
Я любить тебя буду всегда
Не считая любовь свою карой.

И безбожно весь свет матеря
Сердце стонет и рвется на части.
Подари мне кусочек себя,
Как аналог святого причастья.

(Искандер)

[Лапушка]

сказка о мужском коварстве


В далеком-далеком краю, теплом и плодородном, жило племя ку-аруаки. Солнце прокалило их кожу, и она стала медно-красной, а их длинные черные волосы сверкали, как уголь. Нуаруаки были счастливее других племен, ибо владели птицей Орхис, которая несла золотые яйца. Когда птица клала в дупло золотое яйцо, вождь племени Нато Мажин собственноручно переносил ее на другое дерево, и событие это отмечалось как большой праздник. Юноши украшали себя перьями попугаев, разрисовывали себе лица и танцевали танец победы.

Дочери вождя по очереди сидели на ветвях дерева, охраняя гнездо птицы от орлов, а в каждом углу селения день и ночь стояли на страже сильные юноши с отравленными стрелами в колчанах, чтобы воины какого-нибудь чужого племени не украли сокровища ну-аруаки.

Из золотых яиц умелые мастера делали браслеты, серьги и всевозможные украшения. Запасы золотых яиц все росли, и вождь выменивал их на бизоньи шкуры и мясо, мокасины и томагавки.

Мужчины племени ну-аруаки часто уходили на охоту, а их жены и дочери тем временем ткали чудесные пестрые покрывала, плели корзины и собирали ягоды.

Однажды мужчины вернулись с охоты очень взволнованные. Они встретили охотников какого-то другого дальнего племени, рассказавших им, что к морскому берегу пристали огромные лодки, с них сошли странные бледнолицые коротковолосые люди. Бледнолицые очень жадны до золота, они убивают невидимыми огненными стрелами, вырывают из ушей серьги, снимают с рук и ног браслеты, допытываются у местных жителей, откуда те добывают золото.

Знай ну-аруаки, что люди могут быть такими низкими и коварными, они никогда не пустили бы в свой стан чужого. Но они не знали этого и на собственных руках внесли в свое селение раненого охотника, которому, по его словам, медведь покалечил ногу. Вождь велел женщинам ходить за раненым, а мужчины снова отправились на охоту.

Чужой - его прозвали тут Хромым Медведем - восхищался украшениями женщин и расспрашивал их, где они берут этот желтый камень, из которого сделаны серьги и браслеты. Но женщины только улыбались, отвечая, что не знают, где мужчины добывают золото.


Со временем Хромой Медведь сдружился со старшей дочерью вождя, которую звали Зинтказвин, и пожелал остаться жить с племенем нуаруаки и жениться на ней.

Зинтказвин сказала, что он должен подождать, пока вернется отец, чтобы получить его согласие.

Хромой Медведь стал выспрашивать у Зинтказвин, почему она и ее сестры порою пропадают в лесу и что они там делают. И дочь вождя, уже считавшая себя невестой Хромого Медведя, допустила еще большую оплошность, чем ее отец, приведя раненого чужака.

Бедная Зинтказвин, разве могла она подумать, что иной человек способен на обман, даже когда сватается к девушке? Если Хромой Медведь, который почти уже выздоровел, вскоре войдет в ее вигвам как муж и между ними не будет никаких тайн, то почему бы не знать ему заранее, какое счастье ждет его в племени ну-аруаки.

Не могла же Зинтказвин подозревать, что ее возлюбленный, продавшись бледнолицым за бочонок огненной воды, обещал им разведать тайну ну-аруаков?

Итак, узнав, что Зинтказвин и ее сестры по очереди сидят на дереве и караулят птицу, несущую золотые яйца, Хромой Медведь напоил стражу огненной водой, которую незаметно принес с собой. Он поспешил сообщить бледнолицым, что раскрыл тайну и что остается только найти дерево, на ветвях которого сидит красивая девушка.

Хромой Медведь не знал, что на верхушке самого высокого дерева сидел страж Ота Кте и наблюдал за окрестностью. Он заметил приближавшихся бледнолицых и увидел, что их ведет Хромой Медведь, Ота Кте забил тревогу, предупредив об угрожающей опасности и предательстве.

- О, горе мне, зачем я раскрыла ему тайну нашей птицы) - горестно воскликнула Зинтказвин. - Так вот почему он так выспрашивал меня. Скажи мне, что делать, как спасти нашу золотоносную птицу? - обратилась она к шаману.

- Ко-ко-ко! - воскликнул шаман, что означало: 'будьте готовы!'

Сбежались все женщины и девушки и ответили громким:

- Хо!

Это означало: 'Мы готовы!'

- Девушки! Живо взбирайтесь на деревья и садитесь на ветви! Тогда бледнолицые не узнают, на каком именно дереве находится гнездо птицы. А пока они будут его искать, Тасанке Утке помчится к охотникам, позовет их, и они прогонят бледнолицых.
Тасанке Утке, по прозвищу Бешеный Конь, помчался со всех ног в местность, где охотились мужчины племени, а сотни девушек так же проворно вскарабкались на деревья, крепко обхватив их стволы руками.

Хромой Медведь привел бледнолицых в лес, но он растерялся, не зная, на какое показать дерево. Разъяренные бледнолицые выпустили в девушек свои невидимые огненные стрелы, но девушки, даже мертвые, продолжали сжимать стволы деревьев.

Когда прибежали мужчины и юноши и прогнали бледнолицых, было уже поздно. Цвет их племени, их красавицы, погиб.

Шаман, воздев руки к небу, назвал их имена, перечислил их добродетели и сказал:

- Вы, которые так самоотверженно защищали сокровище нашего племени, достойны самой высокой награды. Пускай ваши души превратятся в прекрасные благоухающие цветы, пускай они не перестанут расти на этих деревьях и рассказывать поколениям о том, как вы спасли золотоносную птицу.

Такие же прелестные и разные, как девушки племени ну-аруаки, расцвели на стволах деревьев цветы, которые по сей день называются орхидеи.
(с)

[К..]

Жизнь и Смерть

Встретились как-то раз случайно
Средь тополиной вьюги
Близкие в недалеком прошлом
Бывшие две подруги.
Первую звали Жизнь,
Вторая – Смертью звалась с рожденья
Модница Жизнь – в красивом платье
Смерть – в строгом облаченье.

Жизнь пригласила Смерть на ужин
Столик, взяв в ресторане
И словно не было разлуки, не было расставанья
Лучший коньяк, закуска, фрукты, щедрое угощенье
Очень уж ей вернуть хотелось, Смерти расположенье.

Смерть не была на Жизнь в обиде
Просто другие взгляды
И подружиться с ней, пожалуй,
Снова была бы рада
Кстати, коньяк хороший, правда,
Чокнулись, всё почину,
Но обойти не удалось им
Ссоры былой причины.

Вспомнили как в ту ночь подруги
Спорили, да рядили
Как златокудрового младенца
Между собой делили.
Как невозможно было слушать
Матери плач из окон.
”Смерть – почему его взяла ты
Разве пожить не мог он?”

И призадумавшись немного
Жизни она сказала: -
”Господом было мне открыто,
Что его ожидало.
Если б ребёнок жив остался,
Стал бы тогда убийцей
И очерствев душой не смог бы
К Господу обратиться…”


”Надо же так” – тут Жизнь вздохнула
”Этого я не знала…
Ну, а ты помнишь ту старуху,
Что тебя призывала?
И как мы с ней тогда просили
Эти прервать мученья,
Но только ты призывам нашим
Не предала значенья”.

”Да, отвечала” – Смерть устало
”Помню я ту старуху
Это она своим проклятьем
Дочь обрекла на муку.
Надо успеть приехать было
Дочери издалёка
Чтоб та сняла с неё проклятье
Перед дорогой к Богу”.

Жизнь головою покачала
”Этого я не знала…
Ну, а вот тот сорокалетний
Тоже ведь пожил мало ”.
”Мало”, - сказала Смерть сурово,
”Только наделал много,
И никогда б уже не стал он
Каяться перед Богом”

Тут телефон запел у Смерти
Тихий мотив церковный
Стало лицо её бледнее,
Голос спокойным, ровным
И извинившись перед Жизнью,
Чмокнув её неловко
Проговорила, убегая
”Срочно, командировка…”
С. Копылова

http://www.playcast.ru/uploads/work/253637.mp3

[Леонид К.]

Свеча горит...

Леонора


Свеча горит... Но остывает дом.
И тишина, - изысканно-роскошна, -
Стремится к небу, скованному льдом,
И опадает снегом за окошком.

Ленивый призрак - тень от фитиля -
Завис и замер в ожиданьи мига,
Когда часы опять начнут с нуля
Свою неутомимую интригу.

Опять сначала... Тот замкнулся круг...
Там всё уже отмеряно и вскрыто.
Восторг оплачен недугом разлук,
А за долги ещё мы будем квиты

С Судьбою, что ваяет и крушит
До ей одной известного предела...
Горит свеча... как в сказке... снег кружит...
А мне до них нет никакого дела...

[К..]

Плач свирели

День, как стекло разбила тень,
По стене размыло ночь,
Ты не спишь, ты не спишь.
Ты - отраженье неба,
Ты - повторенье света, но...
Ты одна, ты грустишь...

Плач свирели, одна в постели,
Но еще не умерла.
Замерзаешь и улетаешь,
В царство вечного тепла.

Спишь но глаза открыты,
И все мечты - прозрачный дым,
Без огня, без огня
Дождь - это только слезы,
И облетают лепестки,
С белых роз, мертвых роз

День, как стекло разбила тень,
По стене размыло ночь,
Ты не спишь, ты не спишь.

Страйк А.
http://www.playcast.ru/uploads/work/252596.mp3

[Kiki]

/единственное и любимое мной стихотворение, каждая строчка про меня/





БЫВШЕМУ ДРУГУ

1

Противны мне люди с повадкою лисьей.
Сказать откровенно, я очень устал
От их удивительно правильных мыслей
И прорепетированных похвал.

Был друг у меня.
Я любил его, верил,
Считал его чуть ли не братом родным.
Пред ним раскрывал я приветливо двери,
Я сердце свое раскрывал перед ним.

Каким простодушным я был вначале,
Как было доверчиво сердце мое.
Я говорил о своей печали
Тому, кто был причиной ее.

Он восклицал: «Я долго не спал,
А уснул и увидел тебя в сновиденье!»
Я не думал, что лгал он, а он и не лгал:
Он полночи писал на меня заявленье.

Я ему говорил о своих врагах,
А он их другом был мне на горе,
Я ему говорил о своих друзьях,
А он мечтал меня с ними поссорить.

И делал это спокойно, без шума,
Неуловимый и скользкий, как ртуть.
А я до сих пор не могу придумать,
Как мне уваженье друзей вернуть.

Я не знал, что речи друга фальшивы,
Я шел и верил ему, любя,
А теперь стою на краю обрыва,
Кляну его и ругаю себя.

И правда, когда замыкается круг,
Прозревает слепец, трезвеет мечтатель...
Был друг у меня, и умер мой друг,
Живет на земле мой враг, мой предатель.

2

Наивное сердце мое, почему
Ты так доверчиво? Ты готово
Открыться пред тем, поверить тому,
Кто согреет тебя ласковым словом.

...Он называл меня другом заветным,
И ты тянулось к нему, к врагу.
Я не видел лжи, что была заметна,
Как черная палка на белом снегу.

Порой мне казалось сладким питье,
В котором было яду немало.
Я, не чувствуя, брался за острие,
Считая его рукояткой кинжала.

Глупец, я в зле не чувствовал зла,
Хотя распознать его было просто.
Похвалой мне казалась его похвала,
Я верил в рукопожатья и тосты.

Я весел, если чему-нибудь рад.
Я угрюм, если чем-нибудь озабочен,
А он – актер, у него смеющийся взгляд,
А в сердце злоба клокочет.

Он ставил капкан мне и был готов
Вести меня, усыпляя сомненья,
С улыбкой во все тридцать с лишним зубов
За минуту до моего паденья.

Он говорил мне про Гейне и Блока,
Иным восхищаясь, иное кляня,
Он глядел на меня немигающим оком,
Он знал мой характер лучше меня.

3

Я не умру от твоего обмана.
Был друг – и нет... Утешусь. Не беда.
Но у меня осталась в сердце рана,
И я боюсь – осталась навсегда.

Тяжелый груз взвалил ты мне на плечи,
Я старше и угрюмее теперь,
И кто б с улыбкою ни шел навстречу:
«Не ты ли в нем?» – я думаю теперь.

Ты мир мой не замазал черной краской,
В моей груди не погасил огня,
Но, научив глядеть на все с опаской,
Ты сделал недоверчивым меня.

Я разорву страницы писем гладких,
Я позабуду дни разлук и встреч.
И лишь портрет, где ты с улыбкой сладкой,
До самой смерти буду я беречь.

И пусть всегда он будет мне укором.
Пусть он стоит (спасибо за урок),
Как черный придорожный столб, который
Нам говорит о трудности дорог.

Отец мой знал забавные примеры
Того, как достается простакам.
О бдительности пел он пионерам,
И у костров о ней читали нам.

Усвоил я немало мудрых правил
Из слов друзей, учителей, отца,
Но нынче ты меня понять заставил
Все то, что не постиг я до конца.


(Р. Гамзатов)

[К..]

Ты влилась в мою жизнь, точно струйка Токая
В оскобляемый водкой хрусталь.
И вздохнул я словами: "Так вот ты какая:
Вся такая, как надо!" В уста ль

Поцелую тебя иль в глаза поцелую,
Точно воздухом южным дышу.
И затем, что тебя повстречал я такую,
Как ты есть, я стихов не пишу.

Пишут лишь ожидая, страдая, мечтая,
Ошибаясь, моля и грозя.
Но писать после слов, вроде: "Вот ты какая:
Вся такая, как надо!" - нельзя.

(Игорь Северянин)

[К..]

Сказка о Судьбе

Мальчишка – фантазер, мальчишка – хулиган,
что на язык остёр, но добрый мальчуган,
мечтал открыть звезду и остров отыскать,
и отвести беду, и книгу написать;

построить светлый дом, деревья посадить,
талантом и умом отечеству служить,
собаку завести, ее дрессировать,
по выжженной степи на лошади скакать;

все земли обойти, все реки переплыть,
кого-нибудь спасти…
Навеки полюбить!

Лишь надумал он в путь пуститься, лишь наметил маршрут и план,
как подбитая кем-то птица вдруг упала к его ногам.
Подобрал он ее осторожно, осмотрел и вздохнул: «Ну вот.
Что ж, лечить ее будет сложно. Отложу до весны поход…»

Мальчишка – фантазер, мальчишка – хулиган,
что на язык остёр, но добрый мальчуган,
всю зиму жил мечтой увидеть, как встает
диск солнца над землей из океанских вод,

еще мечтал уплыть на яхте голубой,
дельфина приручить и взять его с собой,
и где-нибудь, на дне, найти пиратский клад,
зарытый в глубине три сотни лет назад,

все сказки прочитать, науки изучить,
картины написать…
Навеки полюбить !

Только что ему делать с птицей? Уж весна за окном хлопочет.
Ах, пора бы и в путь пуститься, но она улетать не хочет,
над его головою вьется, когда мальчик к дверям подходит,
и о стены и стекла бьется… Он и в этот раз не уходит.

Мальчишка – фантазер, мальчишка – хулиган,
что на язык остёр, но добрый мальчуган,
пытался много лет от птицы убежать,
она кидалась вслед, надеясь удержать.

Отчаянно крылом хлестала по щеке,
кричала на своем пернатом языке:
«Ведь я – судьба твоя! Ты сам того хотел,
когда спасал меня от ядовитых стрел.

Я часть твоей мечты должна осуществить,
И вечно будешь ты
Одну меня любить!»

Он слова ее слушал хмуро, но, не в силах покинуть птицу,
поворачивался и понуро возвращался в свою темницу.
Тосковали о нем дельфины, и желтели страницы книжки
не написанной, а картины ждали кисти в руке мальчишки…

Татьяна Алёшина