Репрессированные, жертвы репрессий Опции

[Лео]

и снова меня унесло в сторону.
Прадед моих детей-дед бывшего мужа был репрессирован в 1938 году.Это огромная трагедия семьи,где дети в 10 лет сидели в тюрьме как дети врага народа....

Поляков Клементий Анинфеевич

Родился в 1907 г. русский; рабочий-ткач. Проживал: г.Хотин Бессарабской губернии Румыния.
Приговорен: комиссией НКВД СССР и прокуратурой СССР 19 января 1938 г., обв.: по ст.58-6 УК РСФСР.
Приговор: к ВМН Реабилитирован 25 июля 1958 г.

Источник: Книга памяти Республики Мордовия
http://lists.memo.ru/index16.htm

Репрессии в Мордовии.

Братские могилы.
Братские могилы жертв сталинских репрессий найдены. 9 сентября в лесопосадке зеленстроевских дач (в двух километрах от саранской телевышки и в километре от городского кладбища № 2) саперная лопатка бойца военно-патриотического объединения «Поиск» наткнулась на человеческие останки. Так была раскрыта одна из самых страшных тайн Мордовии. Историки утверждают, что именно в этом месте палачи НКВД закопали весь цвет мордовской нации.
Они пролежали в земле 66 лет. Их обнаружили в тот момент, когда рядом с городским кладбищем № 2 открывался новый погост с часовней. Как учит Русская православная церковь, случайностей в мире не бывает, все происходит по ЕГО велению. Возможно, таким образом, души убиенных дали понять живым, что хотели бы упокоиться в освященной земле нового погоста. Недалеко от тайных могил НКВД бьют Богоявленские родники, стоит часовня Казанской Божьей Матери. (Приложение 1). Но никто из верующих даже не догадывался, что рядом со святым местом лежат их отцы и деды, пропавшие в годы красного террора.

Их искали 6 лет.
Все началось в мае 1998 года, когда в МГУ им. Огарева прошла конференция, посвященная репрессиям 30-х годов и их последствиям в Мордовии. «Тогда именно ваша газета написали об этом большой материал, — вспоминает зав. кафедрой новейшей истории народов России Владимир Абрамов. — С нами связался бывший прокурор республики Тимошкин, у которого было несколько предположений о местах возможных захоронений жертв репрессий. Вместе мы решили организовать поиски братских могил 73 членов так называемого «мордовского блока».

Начали с первой поляны, которая располагается за телецентром, заложили два шурфа, но ничего не нашли. Затем переместились на вторую поляну, на участке правобережья Саранки, но также потерпели неудачу. У нас были сведения, что отдельных расстрелянных хоронили на старых кладбищах Посопа и у телецентра, но вряд ли там могла лежать почти сотня заключенных. После долгих раздумий мы решили, что большая вероятность местонахождения погребений — территория Богоявленских родников. Там стоят кресты, которые установили местные священники в честь своих убиенных братьев, возведена часовня. Вряд ли они это сделали просто так. Но дело заглохло: работа, бытовая текучка затрудняли поиски. Так прошло почти 6 лет.

В прошлом году с помощью спонсоров наша кафедра опубликовала материалы конференции 1998 года, которые вызвали общественный резонанс. Книгу прочитал руководитель военно-патриотического объединения «Поиск» Николай Кручинкин и предложил помощь. После оформления необходимых документов его команда приступила к новым поискам, которые наконец-то увенчались успехом.

Красный террор унес полмиллиона жителей Мордовии.

Промышленность военного коммунизма поглощала все ресурсы страны и ничего не возвращала народному хозяйству. В молодом государстве создался вакуум рабочей силы, сырья, производства. Возник простой вопрос: где взять средства для жизни? Ответ был старым как мир: у зажиточных граждан. На тот момент таковыми в советской России были земледельцы. Началась всеобщая коллективизация, а по сути, новое закрепощение крестьян и раскулачивание. Изъятые продукты, ценности, недвижимость распределялись номенклатуре, часть выбрасывалась на рынок. Но этого было крайне мало, тем более что в стране начался небывалый голод, от которого погибло около 6 млн. человек.

«Уничтожение классов достигается не путем отмирания классовой борьбы, а путем ее уничтожения. Отмирание старого государства придет не через ослабление власти, а через ее максимальное усиление...» — заявил в 1933 году Сталин. Вскоре невероятная теория перешла в жестокую практику. Однако внутри партии большевиков начала нарастать оппозиция главному виновнику всех бед. Ответным ударом генсека стало массовое истребление недовольных. Самые жестокие репрессии бушевали в трех районах России: Ленинградской области, Украине и Средневолжском крае, в который входила Мордовия. Последствия террора против республики были поистине ужасны: до 30-го года прирост населения Мордовии ежегодно составлял 2%, или около 25 тыс. человек. С начала коллективизации мы стали терять эти же 2% в год. В 1930 году в МАССР проживало 1 млн. 400 тыс. людей, в 1939 — 1 млн. 150 тыс. Но прямые потери за это время составили 500 (!) тыс. человек, это в 4 раза больше, чем за всю Вторую мировую войну. Часть из них была уничтожена, часть — сослана, кто-то бежал от репрессий в Сибирь. Через руки НКВД республики прошло более 20 тысяч дел по «врагам народа». До сих пор Мордовия так и не смогла восстановить эти потери.
"Мордовский блок".
Самым крупным процессом местного НКВД оказалось дело «мордовского право-троцкистского буржуазно-националистического террористического блока», по которому проходили более 100 человек, 73 из них были расстреляны. (Приложение 2). «Дело сфабриковал тогдашний нарком НКВД МАССР Вейзагер, человек Ягоды, — рассказывает Абрамов, — а довел его до конца Красовский, ставленник Ежова, потому что его предшественника тоже расстреляли. Члены «мордовского блока» обвинялись в абсолютно диких вещах: в подготовке терактов против Сталина, Ворошилова, Буденного, подготовке восстания в республике с целью вывода ее из состава СССР и присоединения к вражеской Финляндии. Заключенные содержались в тюрьме, которая находилась на месте современного Дома республики и гостиницы «Мордовия». Она располагалась в двух бывших купеческих домах с большими подвалами, где чекисты устроили пыточные камеры. Во время пыток крики истязаемых были слышны даже на улицах, и тогда палачи на всю громкость включали бравурную музыку и заводили машины, стоящие во дворах тюрьмы. Дело «мордовского блока» рассматривала выездная комиссия из Москвы во главе с юристом 2-го класса Горячевым. В течение двух дней были вынесены приговоры, 24 и 25 мая расстреляли 73 заключенных. Все погибшие были цветом мордовской нации. Некоторые из них приехали к нам из разных уголков страны с огромным желанием поднять экономику и культуру республики. К примеру, преподаватель вуза Бондяков разрабатывал основы мордовских языков. Писатель Чесноков был зачинателем мордовской литературы, в Москве в Мордовском клубе ставил пьесы на родном языке, которые с большим удовольствием смотрели Мейерхольд, Луначарский. Начальника управления по делам искусства Галаева арестовали за то, что он публично восхищался Эрьзей, а профессора пединститута Рябова — за желание переложить родной язык на кириллицу».

Колоссальный размах садистов в погонах вызвал беспокойство в партийной верхушке страны. В 1939 году в республиканском НКВД было проведено внутреннее расследование, по результатам которого арестовали 17 сотрудников во главе с Красовским. Их обвинили в нарушении правил ведения уголовных дел. Нарком НКВД МАССР, его помощник и два сотрудника были приговорены к высшей мере наказания, остальные получили различные сроки. Но возможно, что Красовский и другие все же избежали расстрела — очень часто таких чекистов прощали, а затем они всплывали под другими фамилиями где-нибудь на периферии. Палачи всегда были в цене.

Фактически члены «мордовского блока» были реабилитированы в 1939 году, юридически — после смерти Сталина.

"Их бросали штабелями..."

Один из тысячи — именно так расценивали поисковики свои шансы на удачу. Найти места страшных захоронений в огромном лесу, не зная точных координат, практически невозможно. Поэтому на решение задачи под знамена «Поиска» были призваны 70 школьников из разных районов республики. «Копали мы наугад, — рассказывает Николай Кручинкин. — Расчертили для себя квадрат в лесу и тщательно обследовали. Обычно на местах старых захоронений образуются провалы, такие участки и стали для нас ориентиром».

Следопыты начали работать в три часа дня, раскопали несколько шурфов, и в половине пятого в одной из ям ромодановские ребята наткнулись на человеческие останки... (Приложение 3). Они лежали штабелями в три слоя. В черепе одного из погибших зияло два отверстия — следы контрольного выстрела, рядом лежала гильза от нагана. Руки жертвы вывернуты назад — по всей видимости, перед смертью палачи связали их веревкой. Из земли торчали обрывки одежды: сгнившие куски полушубка, осеннего пальто, шерстяной носок. Осторожно разгребая землю, Н. Кручинкин наткнулся на кожаный кисет и кошелек, (это говорит, что владелец этих вещей занимал не последнее место в обществе). В кисете — огрызок карандаша и бумажная труха. Возможно, кто-то пытался писать из тюрьмы записки родным... «Только в этом месте лежат не менее 50 человек», — прикидывает командир «Поиска».

Следующую яму НКВД следопыты увидели всего в нескольких метрах от первого рва. Сначала ребята нашли в земле вставную керамическую челюсть, через час работы на дне ямы показалось человеческое плечо. Позже, совсем рядом с Богоявленским родником были найдены еще два захоронения. Уже в четырех ямах, считает Кручинкин, могут лежать не менее 200 невинно убиенных. Значит, не только «мордовский блок» нашел здесь последнее пристанище.
«Мы полагаем, что заключенных расстреливали еще в тюрьме, — говорит Кручинкин, — а сюда их привозили и просто сваливали в заранее приготовленные рвы. Сколько их здесь лежит в этом лесу — неизвестно. Как их звали и кем они были — тоже. Скорее всего, этого мы так никогда и не узнаем. Но главное в другом: эти люди не похоронены — они лежат в ямах, а не в могилах. Мое мнение — каждого погибшего необходимо захоронить на кладбище. Но это решат местные власти, так как у нас нет разрешения на эксгумацию. С другой стороны, только поднятие тел может дать возможность узнать имена расстрелянных: если мы насчитаем 73 человека, значит, это те, кто указан в списках Владимира Абрамова. И тогда у родственников появится надежда обрести могилы своих отцов и дедов. Но, повторяю, сейчас все зависит от городских властей».


http://gapavlinova.edurm.ru/index.php?cati...mp;view=article

Сообщение было отредактировано Лео: 21.04.2015, 13:43

[Лео]

продолжение
21 декабря 1937 г. по этому же делу был арестован Самуил Сидорович Шор (1901 года рождения, гор.Бухарест), член общества румынских эмигрантов в Париже и общества бессарабцев. В 1933 году он приехал в Москву, работал инженером в "Теплоэлектропроекте", член ФКП с 1926 по 1928, а затем ВКП(б). Протокол допроса Самуила Шора от 31 декабря 1937 года подписан следователями Счастливцевым и Хорощуком (следователи "не отдыхали" даже под новый год). Из него можно узнать, что по заданию Марселя Кордье (возглавлявшего МОПР сначала в Париже, а позже в Москве) "наша троцкистско-террористическая группа наметила совершить три террористических акта против Сталина, Молотова и Ворошилова, причем, в первую очередь предполагалось совершить покушение на Сталина. О необходимости совершения этих актов говорили в доме политэмигрантов на Воронцовом поле, на квартире Николя в Москве и на его даче в Малаховке". Лично Шору Кордье предложил участвовать в покушении на Ворошилова и проследить маршрут движения его машины. В протоколе названы фамилии румынских эмигрантов Мориса Стынки (секретарь общества румынских эмигрантов), Николя-Кониц, Соло Гехта (он же Франц), Макса Сафира, Мишеля Каца, Бренера, Маркуса, Линибера, Ионеско, Палевского и его жены Марго. Из Общества бессарабцев названы активные троцкисты Лазарь Кофман и его жена Анна Кофман, Сендер. Задание во Франции Шор получал якобы от Жозефа Надлера, а связь с Раковским осуществлял через Николя. Записано, что Шор для исполнения задания "несколько раз дежурил на Арбатской улице или на улице Фрунзе, чтобы заметить время проезда маршала"... Ему был предложен "один вариант этого покушения... столкновение машины маршала с грузовиком". И следователи, и подследственные не предусмотрели, что по этим улицам грузовые машины не проезжают,
Большая часть участников этого судебного процесса была приговорена к высшей мере наказания (расстрелу) за те же сфальсифицированные обвинения в шпионаже в пользу разведок всей Европы, за участие в контрреволюционной, троцкистской и террористической деятельности а также, разумеется, за замыслы убить руководителей партии и правительства. Зловещая фигура Жака Дорио витала над обвиняемыми, возможность собрать компрометирующий материал против Христиана Раковского вдохновляла следственные органы. Следственные материалы насыщены признаниями в несовершенных преступлениях, оговорами в первую очередь себя, но и всех, кого требовали следователи. Несомненно, за всем этим стояли "методы физического воздействия, которые должны применяться в отношении явных и не разоружившихся врагов народа как совершенно правильные и целесообразные методы". Эта цитата взята из "совершенно секретного" документа, написанного Сталиным 10.01.39 и адресованного секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий, наркомам внутренних дел, начальникам УНКВД.
На судебном заседании военной коллегии С.С.Шор, П.И.Николя-Кониц,
Д.М.Фихман, Е.Л.Гуревич, А.Б.Гринберг от своих показаний, данных во время следствия, также отказались как от ложных и виновными ни себя, ни тех, кого они оговорили, не признали. Отказавшиеся от своих показаний и признавшие их для этого суда, длящегося 15-20 минут, были безразличны. Все это не имело никакого значения. По бессарабскому делу мне известно, что были расстреляны: С.Шор, П.Николя-Кониц, Л.Кофман, А.Кофман, Д.Фихман, Е.Гуревич, А.Гринберг, А.И.Палевский, Ш.Шаймович, М.Табачник, А.Подробинек, Л.Рабинов, Г.Вайнштейн. Французскому подданному Марселю Кордье - секретарю МОПРа, за которого хлопотало французское посольство, после тюремных испытаний было предложено покинуть СССР в течение пяти дней. Неизвестна судьба Рафаловича, выехавшего в октябре 1937 года во Францию. Среди членов Бессарабского общества оказались "невозвращенцы", как их назвали в следственных делах. Это Марьясин и Каминский. Они спаслись от НКВД.
В Израиле в русскоязычной газете "Новости недели" за 3 ноября 1998 года в статье Эдди Бааля "Лица на память" рассказывается о судьбе Бориса Владимировича Марковича - члена Московского общества бессарабцев. Там написано, что в мартовские дни 1938 года "была арестована большая группа бессарабцев, которые в 30-е годы разными путями прибыли в Советский Союз". В статье, кроме рассказа о трагической судьбе Б.Марковича, расстрелянного на Бутовском полигоне 4 июня 1938 года, названы фамилии А.В.Богопольского, И.Олдак-Олдаковского, которые по материалам Бааля были также расстреляны в 1938 году, указана фамилия Вассермана, о котором более ничего не известно. В следственных делах, находящихся у меня, эти фамилии не встречены.
Средний брат из отцовской семьи Самуил Кофман 1899 года рождения родился в Бессарабии в гор. Килия. Он учился в Одессе на физико-математическом факультете Одесского университета, после прихода белых войск в Одессу уехал к родителям в Бессарабию. Свою учебу позднее он продолжал в Берлине, где одновременно работал в торговом представительстве СССР как референт. Там он сотрудничал с женой Горького Андреевой. Как студент он принимал участие в работе общества советского студенчества и Общества бессарабцев. Был членом коммунистической партии Бессарабии, затем германской, а позднее ВКП(б).
В Москву Самуил приехал в 1927 году. Он учился в 1 московском университете на факультете права, работал в наркомате иностранных дел, затем снова учился в институте красной профессуры. В марте 1934 года его отозвали из института и направили в качестве секретаря полпредства в Литву, где он работал до 1936 года. Затем он вернулся на должность референта в наркомат иностранных дел.
Арестован Самуил Кофман ночью 17 декабря 1937 года одновременно с братом. В обвинительном заключении от 9 января 1938 года, составленном следователем А.Шкуриным, ему инкриминировалось членство в "подпольной бессарабской антисоветской троцкистской организации, осуществлявшей террор (уже осуществлявшей, но когда и где), и шпионская деятельность". Он был заключен в Лефортовскую тюрьму.
На допросах Самуил настойчиво возражал следователю, что съезд бессарабцев и само общество не были троцкистскими, фиксируя это после каждого упоминания о троцкистском характере обвинения, на каждой странице протоколов. Съездом троцкистов, как одним из пунктов обвинения во всех "делах", следователи называли встречу бессарабцев в Париже в квартире Л. и А.Кофманов, куда пришли, приехавшие из Берлина Самуил, из Брюсселя А.Подробинек и некоторые другие земляки и друзья Кофманов. Самуил отрицает свою причастность к германской и английской разведкам и обвинения вроде того, что он был руководителем контрреволюционного союза советского студенчества в Берлине. Он отрицает все обвинения, объявляет в тюрьме голодовку.. Следствие продлили до сентября 1938 года в связи с показаниями против него арестованного Марка Натановича Мархова. Дело было направлено на доследование и рассмотрено особым совещанием. Вел дело оперуполномоченный Холодков. Обвинение проходило по статьям 58-17, 58-6, 58-8, 58-11. Позднее в "Протесте" в 1956 году, подписанном Варшавским и Д.Тереховым, сказано, что показания против С.Кофмана являются вымышленными, что давший их его брат ЛКофман на суде от них отказался. Другие показания, в том числе и данные Марховым, " о том, что он является агентом и резидентом английской разведки не внушают доверия, и С.Кофман их отрицал". На то время Лазарь Кофман уже был реабилитирован посмертно, и, как пишут в реабилитационных документах "установлено, что осужден необоснованно". А самого Самуила не было в живых. Но это потом. Пока же по постановлению особого совещания С.Кофман был приговорен к заключению в исправительно-трудовые лагеря сроком на пять лет. Чья-то рука на выписке из протокола написала "Колыма".
Его жена, Нина Николаевна Кофман (урожденная Фелицина) - известный
искусствовед - педагог (1906 - 1998) после ареста смогла встретиться с ним только один раз на Свердловской пересылке, нелегально уехав с работы из Москвы. Они свиделись в присутствии часового в течение какого-то получаса и она успела передать теплую одежду. На следующий день она прибежала в пересыльную тюрьму со вторым чемоданом, где была еда, но заключенных уже отправили на этап. На вокзальных путях она не смогла его отыскать. Больше эти люди, продолжавшие любить друг друга до конца, не встречались. Через всю оставшуюся жизнь Нина Николаевна Кофман героически пронесла фамилию мужа и клеймо "жены врага народа". Во время Отечественной войны она оставалась в Москве, работала и участвовала в строительстве оборонных укреплений на подступах к городу, осталась в живых во время бомбежки ее дома и разрушения квартиры. Около 30 лет, начиная с 1944 года Нина Николаевна работала директором детской художественной школы, откуда вышло много известных художников. Она создала при школе детские группы изобразительного искусства, где занимались совсем маленькие дети иногда с 4-х лет. Ее ученики поддерживали с ней дружеские связи всю ее жизнь. После выхода на пенсию с 1972 по 1996 годы Нина Николаевна работала в музее изобразительных искусств им.Пушкина, где она руководила изостудией при музее. Ее детские группы охватывали до 200 детей в возрасте от 4-х до 10 лет. Для Нины Николаевны было важно раскрывать перед детьми красоту окружающего мира переданную в искусстве и развивать в них возможность свободного творчества. Многие годы Нина Николаевна была членом международного жюри по детскому рисунку, устраивала выставки детских рисунков в стране и за рубежом.
С.Кофман провел в тюрьме и Колымских лагерях, а затем в ссылке 13 лет, получив на протяжении этого времени добавочный срок ( два приговора в 1947 и в 1950 годах). В редких письмах с Колымы, помимо беспокойства за судьбы своих близких, чувствуется тоскливое бессилие от невозможности помочь им. Он писал, как горько он сожалеет, что не смог попасть на фронт. Он знал о смерти своего брата и его жены, о гибели своих родителей в оккупированном фашистами Измаиле. В последних письмах особенно отчетливо проступают его мысли о полной безнадежности какого-либо изменения нынешней ситуации, бессмысленности своего существования там. Последний приговор 16 октября 1950 года - бессрочное поселение, он принял, как свой смертный приговор. В найденных записях он писал, что "в самом понятии жизни уже заложено понятие свободы, жить без этой свободы, жить рабом - лучше вовсе не жить. Нельзя выбирать между рабством и смертью - это одно и то же". В ночь с 18 на 19 октября Самуил Кофман покончил с собой, вскрыв сонную артерию. Его похоронили в гор. Магадане 23 октября 1950г.
Примерно в то же время, что и Кофманы, был арестован их двоюродный брат-бессарабец Хаим Исаакович Лахманович. Из Измаила в 20-е годы он уезжал учиться в Бельгию, а затем в Берлин, где жил с Самуилом Кофманом и помогал ему. В 30-е годы Лахманович приехал к родным в Москву. Он также обвинялся в принадлежности к Бессарабскому обществу. До сих пор мне не удалось познакомиться с его делом и узнать подробности о его гибели.
Рафаил Кофман - младший брат отца (1908 - 1987) в детстве жил с родителями в гор. Измаиле. Он начинал учиться в Праге, а затем, приехав к старшим братьям в Москву, закончил Московское высшее техническое училище им. Баумана. Он был хорошим инженером и конструктором, имел свои изобретения. По-видимому, он избежал ареста, так как не был членом партии, а кроме того, не имея постоянного адреса, жил вместе с женой на съемных квартирах. На следующий день после объявления войны - 23 июня Рафаил ушел в действующую армию. Он воевал, был в окружении, участвовал в партизанских боях, состоя в партизанском отряде, попал в немецкий плен и чудом спасся, выдавая себя за армянина. Когда Рафаил заболел тифом, за ним ухаживал немецкий врач. Чтобы никто не узнал, что он еврей, этот удивительный врач оставался с ним круглосуточно, никого не подпуская к нему. Врач выходил его, а мы не знаем ни его имени, ни дальнейшей судьбы. После возвращения Рафаил попал в фильтрационные лагеря, но благодаря свидетельствам своих товарищей по партизанскому отряду, не был сослан или арестован. Он снова начал работать по специальности, но... В 50-е годы Рафаил, как побывавший в плену, был уволен и стал безработным. Рафаил Кофман был талантливым шахматистом - международным мастером по шахматной композиции. Он написал ряд книг по шахматной композиции, составлению задач, а также об известных шахматистах мира. Одна из наиболее интересных написанных им книг - это "Избранные этюды С.Каминера и М.Либуркина" (Москва, ФИС, 1981). Сергей Каминер был другом М. Ботвинника. В юности осенью 1937 года незадолго до своего ареста Каминер передал тетрадь со своими этюдами будущему 6-ому чемпиону мира. И после этого он исчез из жизни, из памяти людей. Ботвинник в 50-е годы после реабилитации С.Каминера передал его тетрадь с этюдами специалистам. Рафаил Кофман в это время работал в Центральном шахматном клубе на Гоголевском бульваре в Москве, где участвовал в составлении шахматной энциклопедии и в издании журнала "Шахматы в СССР". Он написал книгу о Сергее Каминере и включил в нее его этюды. Книга была подготовлена и издана " с большой любовью и тщательностью", как написал в предисловии М.Ботвинник. Каминер умер совсем молодым - тридцати лет (1908 - 1938) и 20 лет его работа пролежала у Ботвинника недоступная людям.
История самой Бессарабии, переходившей на протяжении столетий из рук в руки, достаточно трагична. Еще в 1812 году по Бухарестскому миру Бессарабия после турецкого владычества вошла в состав Российской империи. В октябре 1917 года недолгое время власть возглавлял краевой совет Бессарабии - Сфатул-Церий, там была объявлена автономия. Но уже в январе 1918 года в Бессарабию при поддержке Франции вступили румынские войска. Румыния заявила, что пришла в Бессарабию для борьбы с большевиками. Сфатул-Церий сам поднял вопрос о присоединении Бессарабии к Румынии при сохранении, однако, ее автономии. После восьмимесячной оккупации румынскими войсками в ноябре 1918 года Бессарабия вошла в состав Румынии, но об автономии уже речи не было. Крестьянские восстания вспыхнули в Хотинском уезде в январе 1919 года, в 1924 году было Татарбунарское восстание. Происходили аресты,
расстрелы, ограбления и частые погромы. На Венской конференции в 1924 году продолжались переговоры о возвращении Бессарабии Советскому Союзу, который считал ее своей территорией. Необходимость создания общественного мнения для возвращения Бессарабии СССР, пропагандирование этих идей в бессарабских обществах были необходимы советскому правительству и проводились в жизнь НКВД.
В конце 30-х годов к власти в Румынии пришла "железная гвардия" во главе с фашистскими деятелями Куза и Гога. В это время в Румынии усилился антисемитизм. Евреи терпели унижения, издевательства и бойкот и от властей и от населения. 28 июня 1940 года после советского ультиматума Бессарабия была передана Советскому Союзу вместе с Северной Буковиной. Приход Красной Армии сначала был воспринят большинством населения Бессарабии, особенно евреями, с энтузиазмом. Однако, почти сразу же с установлением советской власти начались аресты, грабежи, обыски, национализация имущества. В первую очередь были арестованы и высланы сионисты и симпатизировавшие им. Перед началом войны с Германией и Румынией 13 июня 1941 года началась депортация населения, как тогда формулировалось "социально-чуждого", в Сибирь и Казахстан Были высланы тысячи семей, главным образом, семьи состоятельных людей, мелких лавочников, владельцев скота, мельниц и т.п. Высылали также всех, кого считали неблагонадежными, на кого поступали доносы На сборы давали несколько часов. Среди наших родственников были высланы семьи брата бабушки Кофман - Бориса Лахмановича и Гершберг - родственников жены младшего брата отца Рафаила. Людей грузили в товарные вагоны - старых и малых. Среди высланных было много детей, в том числе и грудных, много немощных стариков. Мужчин отделили от семей и отправили в лагеря, детей и женщин - на поселение. История депортаций из Бессарабии после прихода туда советской власти, рассказана Е.А.Керсновской ("Наскальная живопись", 1991). Подверглись репрессиям и члены румынской коммунистической партии, в числе которых был уроженец гор. Аккермана Моисей Шапиро. В 16 лет он был арестован румынскими властями за подпольную коммунистическую деятельность. Потом он активно помогал установлению советской власти в Аккермане. А затем, в 21 год Моисей Шапиро был арестован и сослан советскими органами. После возвращения из лагерей Моисей Шапиро принимал большое участие в работе общества "Мемориал". Он много помогал бывшим узникам гулага, защищая их права, участвовал в составлении "Книг памяти",, составленных для Донского кладбища и других захоронений. Моисей Шапиро трагически погиб в автокатастрофе 6 июня 1997 года. Члены "Мемориала, бывшие узники гулага и их близкие вспоминают еговсегда с большой теплотой и благодарностью.
В июле 1941 года немецко-румынские войска оккупировали всю Бессарабию. Был опубликован декрет о присоединении к Румынии Бессарабии и Северной Буковины, а также Транснистрии (территории между Днестром и Южным Бугом), принятый 3 сентября 1941 года. В это время в Бессарабии румынские фашисты, проводя оккупационную политику, убивали евреев и коммунистов. На территории Транснистрии были созданы страшные лагеря смерти Бершады и другие, в которых погибли почти все оставшиеся в этих местах евреи. Много евреев было убито и в пределах самой Бессарабии. В Измаиле погибли мои дедушка Моисей и бабушка Люба Кофманы. Они имели трех взрослых сыновей: один из них, старший, был к тому времени уже расстрелян в московских подвалах НКВД, второй находился в концентрационном лагере на Колыме, а третий, младший - Рафаил, на фронте.
Бессарабия была освобождена от немецко-румынской оккупации в августе 1944 года (Кишинев взят советскими войсками 24 августа 1944 года).
Судьба французских архивов, использованных в следственных делах, необычна. В начале второй мировой войны, в 1940 году правительство Франции спрятало эти архивы от немцев в департаменте Гар. Там было около двадцати тонн архивных материалов различных ведомств: военного министерства, второго бюро генерального штаба, дирекции "сюртэ женераль" и другие архивные материалы. Один французский сержант выдал гестапо местонахождение этого склада. В июне 1943 года архивы были вывезены из Франции. В 1945 году советские войска в одном из немецких лагерей на территории Чехословакии обнаружили французские архивы. Материалы были переправлены в Центральный государственный особый архив (ЦГОА), и до 1980 года ими могли пользоваться только сотрудники КГБ и некоторые историки. Затем, как пишет П.Черкасов в своей статье в газете "Русская мысль" "Великий князь под колпаком истории", по данным которой и изложены эти сведения, ЦГОА переименовали в Центр хранения историко-документальных коллекций, и материалы стали несколько более доступны советским и даже иностранным исследователям. В 1992 году была достигнута договоренность о возвращении архивов Франции. Французское правительство оплатило расходы по микрофильмированию ряда документов для России. Но Государственная дума наложила вето на возвращение архивов и других ценностей, захваченных во время войны (не забудем, что Франция была союзницей России во второй мировой войне). По-видимому, российская Дума еще не избавилась от советского комплекса "держать и не пущать" Архивы " сюртэ женераль", по данным статьи ПЧеркасова, входившего в экспертную комиссию по отбору материалов на микрофильмирование, содержали 909684 дела, в том числе дела "о проверке благонадежности" и досье на французских и иностранных граждан с картотекой, содержащей сведения, по которым были составлены архивные справки и другие документы, приведенные в следственных делах по бессарабскому делу. Все эти материалы в делах отмечены грифом "секретно" и содержат архивные справки об "Ассоциации бессарабских эмигрантов во Франции", о "Союзе русских рабочих во Франции", выписки из картотеки французской контрразведки, материалы "сюртэ женераль". Этими-то материалами и воспользовались сотрудники Комитета государственной безопасности в период массовой реабилитации политических заключенных. Отсюда были взяты различные сведения для составления реабилитационных справок на основании данных о бессарабском обществе, досье на членов его и их характеристик. Обвинения, приведенные в следственных делах о том, что арестованные были агентами и резидентами европейских разведок, работали на французскую полицию, подготавливали и совершали террористические акты опровергаются документами "сюртэ женераль".
Эволюция поисков судеб моих близких похожа на миллионы подобных, которыми занималось население нашей страны. С детства в памяти остались слова "Бутырки", "Матросская тишина", "Лефортово", очереди с передачами... Никаких сведений об исчезнувших родных мы не имели, кроме слов " 10 лет без права переписки". В июне 1948 года (после совершеннолетия я получила право узнать о судьбе своих родителей), я пришла в Москве на Кузнецкий мост 24 (адрес знакомый многим в те времена). К окошечку стояла большая очередь. В эти учреждения почему-то всегда были такие очереди. Я назвала фамилии, имена, отчества формулу приговора. Военный чин ответил теми же самыми словами; "десять лет без права переписки для обоих". -Но ведь прошли эти десять лет. Где мои родители ? - Он досадливо повторил все сначала, добавил: "Больше мы ничего сказать не можем. Следующий!" А следующих было много и я начинала понимать, что ждать больше нечего. Это сейчас мы знаем, что стоит за этими словами. А Лубянка знала все уже в те времена, но лгала тысячам родственников расстрелянных ими людей.