ПЕРЕДЕЛКИНО, По просьбам трудящихся. Опции

[Нахлобуч]

Переделал немного из старого.

Под эту песню Нормально всё

[Нахлобуч]

Начало 90-х годов.
Страна не пойми какая стала.
Нищий народ. Скоробогатые хамы.
Стоптанные ботинки. Малиновые пиджаки.
Мерседес и БМВ. И нет денег на картошку.
У кого как.

Иду на службу.
В гражданском.
Навстречу местный баклан изображающий из себя крутого бандоса.
Буховатый, щеки лоснятся, надутая бычья шея, жрёт на ходу кольцо полукопченной колбасы.
Голодающий.

Поворачиваю за угол, вижу около гастронома две тетки вокруг одного старика хлопочут.
Тот сидит на асфальте под стеной магазина, рядом пакет полиэтиленовый с оторванной ручкой, растоптанное печенье, подавленный пакет молока....
Дедок задыхается, тетки суетятся... достали какую-то пшикалку из кармана его потрепанного пиджачка, стараются ему в рот лекарством попасть.
Подошёл, спрашиваю, скорую может вызвать?
Мотает головой дед, не надо…отдышусь вот и пойду.
И вдруг заплакал.
Всю жизнь, говорит, на вредном производстве отпахал, всегда следил за своим здоровьем и занимался спортом. А старость всё свела на нет. Букет болезней, слабость, и всё разом. Ослаб.
Теперь любое быдло может докопаться, отобрать колбасу, ей же пиздануть по голове наотмашь, глумливо посмеяться и всё…всё что смог в ответ, так это с астматическим приступом рухнуть на асфальт.
И тётки…туда, туда, он гад пошёл…руками машут...

Понятно, кто только что на встречу мне попался.
Пошёл трусцой обратно.
Догоняя свистнул. Эй, уёбок…!
Тот обернулся. Встал. Жуёт. Сглотнул.
Весь модный такой. В шелковой рубашке, открытой до пупа. На шее жгут с «гимнастом».
Слаксы. Кроссовки «Адидас».
Сука, широкий как дорога, морда поросячья, но ростом мой.

- Кому ты слово кинул, э? А за базар ответишь? – жмёт на педаль блатную бык.
- Кому? Тебе? Ты ж чмо! Вот чо ты, сука, ходишь враскоряку?

И плюнул ему прямо в жирную харю. У того руки по инерции к еблу потянулись, харчок вытирать.
В этот момент-по яйцам его со всей дури!
И всё. Асфальт. Улегся в корчах.

Вот что с таким делать?
Белый день, люди ходят, город всё-таки...
Пока хрипело быдло на асфальте, с ноги по рылу засадил раз пять. В кровищу.
Чем жестче бьешь, тем скорей доходит до таких.
Он должен осознать, что похуй бьющему, жалости не будет, сломается ли что на твоей харе, или нет…
Ну сдохнешь-да и хуй с тобой.
Как говорится, помер Максудъ - и с ним удъ.

Разорвал ему модные слаксы, до мотни, что бы две половины свисали и убежать не смог.
Или очухавшись, что б в драку не полез.
Так и тащил его до горотдела, пидора мутного.

Когда пинал его, так люди видели. Кто мимо прошуршал, а некоторые, в основном, женщины, так те орали. Ой, чо деется то…чо деется…милиция, милиция…звоните…

Всё это закончилось тем, что пару женщин написали заявление на меня как хулигана, а побитый кабан, любитель чужой колбасы, написал в прокуратуру.
Жаловался на сотрясение мозга.
А это возможно вообще о таком ему писать? Где там мозг-то…
Вечером его отпустили домой.
Пострадавшего деда и ухаживающих за ним женщин не нашли.
Так что, пришлось отписываться. Долго.

А где-то через год эту сволочь завалили.
Из двустволки в грудь в упор.
Средь бела дня.
Деньги с кого-то вымогал.
Сейчас на кладбищенском памятнике во весь рост стоит, лыбится.
Колбасу дорисовать забыли