Притча...сказка...небыль...быль..., иероглифы из слов... Опции

[Киано]

Не знаю,в тему ли...
Но решил выложить такую вешь:

Притча: Откуда берутся страдания?

«…Кружился пепел в новый день, и заметал следыу спенья…»

…В то давнее время, когда птицы еще были людьми, и бродили по земле без той неясной цели что не дает покоя даже тем кто не жил, на острове отдаленном в Светлом море Юга, жили Дети, под сенью Светлых Богов.
Жили Дети, что смотрели на мир, давая имена тому новому, чего не знали. И ветер играл в ярких перьях их одежд… И не знали они ни горя ни страданий.
Сорвет ли кто из них цветок, выбросит ли семечко от плода – он прорастал. И жизнь не прекращалась. Светило яркое солнце, ласковый ветер приносил запахи трав и морской соли, Дети играли в волнах теплого моря. И светел был мир их.
И был среди них Обманщик. Иным он был. И не похож на Детей. И на Богов не похож был он. Иным казался он в своих черно-белых одеждах, на фоне яркой травы и цветов.
Боялись его Дети, неведомы и страшны были слова что говорил он. И говорил он о смерти. Не знали Дети что такое смерть, ибо Боги оградили их от нее.
…Тьен был одним из старших Детей. На совершеннолетие Боги подарили ему крылья, и он подолгу исчезал в небе, гоняясь за ветром. И порой вы не видели его по нескольку дней.
Однажды он исчез на большее время, нежели всегда. И вы не знали где искать его.
…Крылатые не оставляли следов ни на земле, ни в небе…И молчали Боги, не отвечая на вопросы ваши.
…Он сидел на полу Хрустального грота, опершись крылатой спиной о прозрачную стену, в толще которой были видны золотистые прожилки янтаря. И будто спал он, опустив голову на колени.
Не пробудился Тьен ни от смеха радости вашей, ни от слов испуга, ни от плача страха…. И молчали Боги.
-- Он умер. Сказал подошедший Обманщик.
…Вы понесли его в молчании, на ложе из ветвей, в покрывале ярких цветов к морю, только в нем, и в глазах Детей, отражалось небо крылатых. Так сказал Обманщик, тот, кого Боги назвали отраженным.
И с той поры в ваш мир пришла смерть. Наступала осень, опадала листва, травы умирали, и возрождались.
…Жили Дети на светлом острове, под сенью Светлых Богов, порой смотря в небо, и вспоминая о Тьене – Крылатом, о первом что ушел от вас к Богам…
Не остановили Боги смерть его, ибо должен был он переродится, став одним из бессмертного сонма куда, позже, придут остальные Дети.
…Смотрели Дети на мир ясными глазами в одеяниях из цветных перьев, и Светлые Боги хранили этот мир, открывая им все новое…
Г.А. ﻵ-ъ

[Киано]

"выкладывай)))"
Сами настояли




Притча о Мастере воспоминаний.
П.С.В. Anies



…Он каждый вечер собирался у огня,куски материи в живую плоть сплетая снова…


Чуть запоздав, настал вечер. Мастер материализовался в глубоком кресле у огня, с каждым глотком горячего, пряного вина всё более обретая ясность облика. В окна лил свет ночного светила, огонь потрескивал, и вечер начался. Комната наполнялась дымкой, в которой плавали накопленные образы. Перед его взором расстилалась долина, зажатая между холмов, поросшая жухлой растительностью. Солнце склонилось уже к самому краю земли. Волны далёкого моря и облака были окрашены багряным. На чистом берегу, у самой воды, стояла одинокая фигурка, следящая за ещё одним уходящим днём. Это была та, которую прозвали Ловчей Памяти, Наставницей птиц и Приносящей дождь. Ей принадлежали воспоминания, которые не могли смыть ни время, ни огонь. Увидевший её одни раз никогда уже не сможет забыть ни золота её волос, ни прозрачных глаз, что подобны воде в лесном озере, чьё дно выстлано жёлтыми листьями, и в котором почило само время... на её груди, на чёрном шнурке висит костяной крючок Ловчей. Ей было так много лет, что юность никогда не оставляла её. Правда, некоторые предполагали, что она родилась с первым забытым воспоминанием...
- Здравствуй, Мастер, - едва шепнула, вырвав из плена переливающейся водной равнины, мягко тронув за плечо.
Взяв бокалы, они расположились у огня, подложив ещё дров.
В каждую ночь, в доме без дверей, где разносился звон серебра от редких слов, и хрустальная пыль загорается янтарными бликами, принесенные ею воспоминания собирались на прочную нитку времени.
В жёлтых листах Мастера жили ушедшие, забытые, похороненные, и те, кого забрал ветер. Цвели розы в мае, чья-то прабабушка дарила, краснея, первый поцелуй соседскому юноше, а чей-то прапрадед подглядывал из-за кустов а купанием девок. Из руки с тонкими, нежными пальцами всегда падала белая роза, и слово, идущее глубже, чем из сердца, замерло на губах...
Важно ли, что уже давно высохли слёзы их памяти, что не осталось ни имён, ни лиц, ни надгробий, что тело давно стало новой землёй, и лишь забытый образ родится в глазах из причудливой смеси крови?.. нет.
В жёлтых страницах всё ещё падает из тонких, нежных пальцев белая роза, и на губах замерло священное слово...
Сегодня они встретились на Серединной улице, в пыли которой виднелись только две пары их следов, где тропинки к калиткам поросли ползучей травой, и в мёртвых окнах по вечерам загорался свет.
...Он играл в буйно расцветшем у старинной двери шиповнике, а она отвечала смехом из ветвей...
Прикоснувшись к дыму трубки, отпустил видение плыть по комнате. Облако лепестков касалось её загорелых рук и таяло вместе с искристым смехом...
Ночь свершилась.
Вино в бокалах закончилось, и угли подернулись золой. Из несуществующего далека донёсся петушиный крик... Утро.
Заря встретила двух пловцов по рекам времён в пути к призрачному городу, что медленно становился реальным...